― А вот интересный вопрос Дмитрию Филатову: «Дмитрий, вы программист. Помогает ли это литературе?» Программист ли ты?
Д. Филатов― Во-первых, я не программист.
Д. Быков― А кто ты?
Д. Филатов― Я по первому образованию инженер по ремонту и эксплуатации ЭВМ. Первый в стране выпуск системотехников, Московский институт электроники, радиотехники и автоматики. Я этим дико горжусь! По стажу я тоже десять лет отдал государю.
Д. Быков― Сколько же тебе лет?
Д. Филатов― Ребята, я могу сказать очень просто. То, что я мычу, это не значит, что я плохо думаю.
Д. Быков― «Просто я так говорю».
Д. Филатов― Просто я сейчас формулирую как можно точнее. Ну ладно, не будем. Как придётся.
Инженерное образование, в том числе и программистское, очень сильно помогает формулировать идею настолько точно, что остаётся её только описать. Я не знаю, как работают гуманитарии, а мы, инженеры, работает так. И потом, у нас, инженеров, всегда есть вбитое в нас знание: не существует слова «не могу», а существует слово «не знаю как». А на то ты и инженер, чтобы найти (хотя бы в справочнике), как оно на самом деле должно быть решено. Поэтому мой поклон всем итээровцам! Вы самая лучшая белая кость этой страны, как бы ни считали остальные.
Д. Быков― Поздравление всем пришло от Ани Кочаровской из МПГУ. Кстати, мать, это твой родной институт. Мы тоже горячо поздравляем Московский городской поющий университет, а именно — МПГУ.
И. Лукьянова― Аня, с Новым годом! Мы вместе работали.
Д. Быков― Да. Поздравляю, кстати, Аню с Новым годом! И Алексея Львовича Семёнова, ректора нашего, поскольку мы готовим педагогов. Это одно из тех немногих начальств, которых я чту чрезвычайно.
Вопрос Наталье Иосифовне Быковой. Хорошо, я очень этому рад. «Следует ли оставлять в школьной программе советскую литературу? Например, «Как закалялась сталь».
Н. Быкова― Безусловно следует. Потому что какие бы ни были художественные достоинства этого произведения (и есть люди, которые их абсолютно отрицают), воспитывающая роль этой вещи очевидна. Она очень многим людям помогла не в борьбе за коммунизм, а в борьбе за жизнь, в борьбе за себя, в борьбе за веру. И я полагаю, что это произведение надо изучать. Когда я сейчас своим абитуриентам рассказываю о нём, это производит огромное впечатление. Я полагаю, что в нашей современности, пожалуй, нет людей с таким сильным характером, какой был у Николая Островского. Это хороший учебник жизни, безусловно. Художественные особенности обсуждать не буду, хотя, безусловно, они есть. Ведь это же не биография Островского.
Д. Быков― Он всё выдумал, как мы знаем.
Д. Филатов― Я бы посоветовал обратиться к Веллеру уже упомянутому. Блестящий анализ некоторых фрагментов!
Н. Быкова― В нём очень много нового, внесённого автором. И представить себе, что эту вещь написал человек абсолютно неподвижный, слепой, в жару, в температуру 40 градусов — это подвиг человеческий! И надо его чтить, и надо о нём знать, потому что в жизни всегда есть место подвигу.
Д. Быков― Я с этим совершенно солидарен. Прав, конечно, Филатов, ссылаясь на Веллера, что в описании строительства узкоколейки довольно много перехлёстов, но ничего не поделаешь. А я вам скажу: чем больше он выдумал, чем больше там неправды, тем больше я его уважаю, потому что тем больше это всё-таки литература.
Н. Быкова― Это доказывает, что это произведение художественное.
Д. Быков― Художественное! Совершенно правильно. А всё остальное, в общем, непринципиально.
Н. Быкова― Строили они узкоколейку или не строили они узкоколейку, они — люди, которые строят, а не разрушают.
Д. Быков― И не жрут. И не будем забывать о воспитательной (к сожалению, тоже важной) функции литературы. Сколько народу, читая эту книгу, всё-таки сумело преодолеть и болезнь, и одиночество, и всё что угодно.
Д. Филатов― Литература заменяет религию.
Д. Быков― Совершенно справедливо. Это наш культ.
Вопрос Полине Репринцевой, он мне понравился. Её тоже просят почитать. «Привет ей большой от наших всех!» — и от меня тоже, соответственно. Вопрос к Полине Репринцевой: «Каково будущее вашего поколения? Как вы его себе рисуете?» — интересуется Ирина из Петербурга. Ты сама, насколько я помню, из Петербурга?
П. Репринцева― Местами я из Петербурга.
Д. Филатов― Какими?
(Смех.)
Д. Быков― Я знал! Ну как? Родословная вся там, насколько я знаю. Ну говори!
П. Репринцева― К сожалению, к своему поколению (25–27) я себя не причисляю. Почему-то я ближе к тому поколению, которое как раз я встретила в нашей поэтической школе, — 19, 20, 21.
Д. Быков― «В вашем, Дмитрий Львович, лице».
П. Репринцева― Мне кажется, блистательное будущее на самом деле. Мне кажется, это будущее этой страны.
Д. Быков― Конечно, тоже они блистательные.
П. Репринцева― Действительно я буду стоять где-то с ними рядом, потому что это отдельная какая-то категория людей с каким-то потрясающим мышлением, которым хочется вникнуть максимально. А моё поколение уже чего-то там себе сделало и живёт по-своему в своих квартирах, ему уже неинтересно это всё.
Д. Быков― Писать стихи им уже необязательно.
Вопрос к Ирине Лукьяновой: «Почему большинство сибиряков не переезжают, как это сделал Гришковец? Что удерживает там людей, как удерживало Астафьева?» Я знаю, что Лукьянова из Новосибирска родом и окончила Новосибирский университет. Что удерживает там?
И. Лукьянова― Вообще в Сибири очень хорошо жить. В Сибири жизнь очень крепкая, очень налаженная. И я, когда приезжаю туда и встречаюсь со своими друзьями, вижу, насколько они укоренены на своём месте. Вот раньше были, знаете, такие крепкие крестьянские хозяйства — большие дома с какими-то огромными погребами. Когда у людей жизнь очень привязана к этому месту, но привязана не крепостничеством, а каким-то очень толковым и крепким строем жизни, и если это ещё сочетается с возможностью работать, заниматься любимым делом и зарабатывать деньги, то тогда с этого места очень трудно оторвать.
Д. Быков― Кстати говоря, Галя, жена Филатова, которую не видно, потому что она всё это сервировала и скрылась…
Д. Филатов― Из Академгородка.
Д. Быков― Она из Академгородка! Поэтому привет Академу и всем, кто нас сейчас слушает в Академгородке, потому что всё лучшее (как и Лукьянова, кстати говоря), безусловно, родом оттуда.
С Новым годом всех поздравляют. Вот очень интересный вопрос, пожалуй, ко всем присутствующим, но я думаю — в огромной степени к Кохановскому: «Почему люди ссорятся с большинством старых друзей? Почему почти никто из моих школьных друзей не остался со мной уже к 40?» Что ты можешь сказать?
И. Кохановский― Мне кажется, что просто с годами ты больше уходишь в себя и меньше оставляешь для общения.
Д. Филатов― Мириться не умеешь.
И. Кохановский― Мириться не умеешь, пока молодой.
Д. Быков― Вообще меньше остаётся для общения, ты прав. С большинством людей мне совершенно не о чем говорить и незачем.
И. Кохановский― Не о чем, точно. И незачем, да.
Д. Быков― Но зато тем больше я говорю со своими. Пожалуйста.
И. Лукьянова― Я бы сказала ещё, что школьные друзья — это друзья, которые получились сами собой, просто оттого, что мы оказались в одно время и в одном месте. И постепенно мы все взрослеем, мы двигаемся каждый своей траекторией, и иногда эти траектории очень сильно разводит. А иногда остаются замечательные друзья на всю жизнь, с которыми, чего бы тебе ни пришло в голову, какие бы траектории вы ни выбирали, всё равно это друзья, которые не перестанут быть.
Д. Филатов― Ира, прости великодушно, может быть, я не по делу похвалюсь. Мне дико повезло с классом! Мы до сих пор встречаемся, и всё остальное. Мы знаем друг друга, как облупленные!
Д. Быков― Тебе повезло. А кому-то совсем не повезло.
И. Лукьянова― Не всем так везёт.
Д. Быков― Зато мне повезло с другим.
И. Лукьянова― Но есть люди, которые и через 50 лет встречаются со своими классами. И я знаю таких людей.
Д. Быков― А мне вот повезло с женой, которой тоже не повезло с классом. Знаете, это очень греет, надо вам сказать!
И. Лукьянова― Должна сказать, что из этого класса у меня есть замечательные друзья.
Д. Быков― И у меня двое. Чем ночь темнее, тем ярче звёзды.
Вот совершенно замечательный вопрос… не вопрос, а письмо: «Слушая вас, из меня выветривается центральное телевидение». (Смех.) Мы счастливы!
Н. Быкова― Грамматически это ошибка! Деепричастный оборот не употреблён правильно!
Д. Быков― Мы любим за форму, а не за содержание. «Говорят, что россияне никогда не жили так плохо, как при Обаме. В этом году он, по всей вероятности, уйдёт. Выпьем же за это!» (Смех.) Первопричина!
И. Лукьянова― Так, а штраф за Обаму полагается?
Д. Быков― Нет, за Обаму — нет. Действительно, правда, он совершенно неадекватно…
Д. Филатов― Это он навстречу твоей просьбе пошёл — не называть. Он живёт при Обаме.
Д. Быков― С Новым годом и его тоже. Через шесть часов он будет тоже праздновать. Но то, что он уходит, наполняет нас какой-то верой в то, что это вообще возможно.
«Желаем вам здоровья. Вопрос о латиноамериканской литературе, в частности о Мигеле Отере Сильве. Когда-то с него началось моё увлечение южноамериканской прозой. Как вы относитесь к этому писателю?»
Дорогой parom2, к сожалению, я не могу порадоваться вместе с вами, потому что Мигель Отеро Сильва мне никогда не казался хорошим писателем. Это венесуэльский автор, довольно почтённый и очень знаменитый у себя на родине, автор знаменитого романа «Когда хочется плакать, не плачу». У нас ещё выходил его роман «Пятеро, которые молчали» (в оригинале он называется «Смерть во имя чести» или что-то в этом роде), и выходила знаменитая книга «Камень, который стал Христом». Понимаете, в «Когда хочется плакать, не плачу» меня очень раздражает, что ли, стилистическ