«Расскажите про поколение идиотов: главное – пенсию платят, а там хоть трава не расти». Дорогой proson, вы этот вопрос задаёте всем (я посмотрел), во многих эфирах он появляется. Мне трудно на него ответить. Я не верю, что существует поколение идиотов. И я, кстати, не думаю, что будут вечно платить пенсию.
«У нас здесь жара невыносимая. Надеюсь, что система кондиционирования „Эха“ справляется». Да, спасибо.
«Видеоигры – это искусство или баловство для детей?» Конечно, искусство. Это абсолютно новый жанр искусства. Я должен вам сказать, что «Седьмой гость» в своё время мне внушил это, он абсолютно меня потряс в «Артеке». Как сейчас помню, впервые Андрюша Давыдов, тогдашний руководитель его пресс-центра, ночь со мной просидел, играя в «Седьмого гостя», и я оторваться не мог. Я понимаю, конечно, что по нынешним меркам это очень примитивная игра, но некоторые реплики, некоторые интонации… «Тебе торта не достанется», – я это помню до сих пор. Очень нравилась мне в своё время гениальная (по-моему, лучше фильма) игра про «Город потерянных детей», невероятно атмосферная.
Что вы, у этих игр огромное будущее, огромное творческое будущее! И я совершенно уверен, что жанр «прохождение», в котором, кстати, я и «Квартал» написал – это жанр чрезвычайно удобный и перспективный. И я вообще хочу сказать, что, мне кажется, в будущем книга будет строиться не как описание того, что некто сделал предложение, женился, развёлся, убежал, а как рекомендации читателю, как это прожить: «Сегодня мы убегаем. Нас преследует человек в шляпе. Выбираем человека в шляпе и убегаем от него». Это же жутко интересно! Так можно построить себе весь день. Я считаю, и всю жизнь можно так построить. Я считаю, что жанр «прохождение»… Компьютерная игра – это только первый этап. Собственно говоря, литература как сценарий ролевой игры – это уже нам «Голодные игры» показали в совершенстве.
«Дмитрий Львович, моё отношение к украинским событиям неоднозначное, поэтому о литературе, – ради бога. – Во время Майдана в Сети было популярно видео, где девушка (Анастасия Дмитрук) читает стихотворение „Никогда мы не будем братьями“. Меня это стихотворение очень зацепило и обидело. Не хочу обсуждать содержание, но стихотворение, по-моему, сильно написано. Каково ваше мнение о качестве этого стихотворения?»
Качество его ничтожно. Понимаете, это такая субъективная вещь. Меня же тоже постоянно обсуждают, именно как агитпоэта, как Демьяна Бедного. Я не возражаю против этого, потому что эти люди других моих вещей не читали. И хорошо, что не читали, потому что они бы их не поняли, и, скорее всего, это бы их раздражило. Хорошо поэту иметь вообще такой выхлоп для публицистической поэтики. Но это и как публицистическая поэтика не очень сильно. Оно по форме слабовато, оно немножко с перехлёстом сделано. И потом, это неправда, что никогда мы не будем братьями. Были и будем, конечно. Всё это зарастёт. Ну, не сразу, конечно.
И мне также больно читать высказывания многих моих украинских друзей бывших (я не буду называть их имена, хотя среди них есть хорошие критики, хорошие писатели), для которых я теперь имперец непростительный. Мне больно это читать. Это горько, это неправда. И все эти упрёки, что я всегда был имперцем и «совком» – тоже это очень глупо. Мне после этого ещё труднее их защищать. Ну, ради бога. Я могу понять их состояние. Если мы не будем друг другу прощать, если мы не будем друг к другу по-человечески со знаком «плюс» пристрастны, то чем мы отличаемся от наших врагов, которые всё время нам угрожают физическими расправами и запретами?
Мне тоже было больно слушать это стихотворение. В этом стихотворении нравится одно – то, что Анастасия Дмитрук ещё очень молода, и она честный и искренний человек. И она, конечно, я думаю, свою позицию пересмотрит. Хотя там есть сильные строчки, разговора нет.
«Возможно ли в РФ сделать радикальную реформу судебной системы?» Безусловно.
«Что такое ТАРОП из вашего романа „Икс“?» Знаете, роман «Икс» написан, в общем, на реальных событиях. Слово «ТАРОП» я подсмотрел на акварелях одной девушки, которая как раз пережила тяжёлую мозговую травму и возвращалась, возрождалась к жизни благодаря своим рисункам. Меня потрясли её картины. Очень страшные, действительно страшные видения её посещали. И потом она училась рисовать, как ребёнок, были нарушены пропорции у персонажей: огромные руки, огромные губы. В общем, я помню, что там была картина, где на молодёжь, сидящую за столом, опускается огромная плита, на которой написано «ТАРОП». Что такое этот ТАРОП, я так и не узнал, но тем страшнее было.
«В РГГУ преподавателям не заплатили отпускные. Администрация государственного вуза объясняет это отсутствием денег. Профсоюз РГГУ молчит. Что думаете?» Ничего не думаю. Могу только озвучить, огласить ваше письмо и попросить разобраться тех, от кого это зависит. Но вообще я хочу вам сказать, господа: если вы действительно ничего не делали для того, чтобы изменить ситуацию, почему же вы удивляетесь, что на вас эта ситуация стала наконец сказываться? Ведь вас предупреждали, все об этом говорили: «Что же здесь такого?»
«Какие бы новые книжки вы посоветовали прочитать?» Я говорил о романе покойного Валеры Залотухи «Свечка», Царствие ему Небесное. Конечно, «Ненастье» надо читать. Мне интересны многие переводные работы, которые только ещё выйдут в ближайшее время. Как только выйдут, я о них расскажу вам.
«В связи с недавним скандалом в Facebook, скажите, пожалуйста, как Вы относитесь к таким словам, как „хохол“, „жид“, „москаль“, „кацап“ и пр. и их употреблению в русской классике?» К употреблению в русской классике отношусь совершенно нормально, потому что ничего уже с русской классикой не сделаешь. Ну, вот Гоголю нравилось так называть евреев, да и большинство так называло их в то время. У Пушкина действует жид, хотя у него и сказано: «Будь жид – и это не беда».
Если говорить о сегодняшнем употреблении, оскорбляют ли меня слова «хохлушка», «кацапка», «жидовка», «жид» и так далее? Меня вообще слова оскорбляют не очень сильно. Я считаю, что за слова наказывать нельзя и цензурировать слова нельзя, и даже в публикации мата нет ничего особенно страшного. Но, конечно, мне не очень приятно употребление слова «хохлы», да. Слово «жиды» меня не оскорбляет совершенно, потому что человек, который это говорит, достаточно ярко позиционирует себя, позиционирует круче, чем мог бы я его спозиционировать. А вот «хохлы» – мне кажется, сейчас лучше с этим не играть, не шутить.
Про Довлатова не буду отвечать, подождём лекции.
«Интересно ваше мнение о романах Донны Тартт „Щегол“ и „Тайная история“». Я считаю, что Юлий Дубов в своей блестящей рецензии, напечатанной в «Новом Мире», произвёл лучший анализ этих текстов. Он и сам хороший писатель, ему виднее. Очень хороший писатель, первоклассный, по-моему, лучше, чем Донна Тартт. «Тайную историю» я не читал, честно вам скажу. «Щегол»? Мне не совсем понятны восторги, которые от этой книги расточаются.
Мне кажется, мы должны делать паузу, да? Нет ещё, слава богу.
«Доброй ночи. Кто из литературных героев оказался прав – майор Звягин у Веллера, казнивший сталинского палача, или Малькольмов у Аксёнова в „Ожоге“, спасший магаданского чекиста Лимфой-Д?» Братцы… В данном случае – конкретно Алик. Алик, проблема в том, что Малькольмов не спас чекиста, Малькольмов влил в него душу – и тем самым он его, ну, если не казнил, то заставил переродиться. Просто Аксёнов верил, что существует такая Лимфа-Д (может быть, литература), с помощью которой можно чекиста заставить стать другим человеком, у него душа отрастает вследствие этого. А Веллер не верит. И он вообще гораздо пессимистичнее Аксёнова, гораздо мрачнее и гораздо в каком-то смысле бессолнечнее его.
Я целиком в данном случае на стороне Малькольмова, потому что я верю в возможность человека переродиться. Понимаете, даже мне не важно, верю я или нет. Мне важно, что в литературе это получилось очень сильно, когда появляется этот скорбный чекист Чепцов, который осознал то, что он делает. Увидеть, как они осознают это, как в них просыпается душа… Просто литературно это сделано очень сильно. Там Чепцов же появляется другим человеком абсолютно! Там он описан другим. Это не значит, что у Аксёнова больше изобразительной силы, чем у Веллера. Просто Аксёнов придумал, по-моему, более сильный и более душеполезный сюжет.
Нравится ли мне первая глава «Майора Звягина», в которой Звягин сразу убивает старика? Это сильный эксперимент, сильный литературный ход, чтобы читатель сразу обжёг нёбо. Мне вообще очень нравится Звягин, я вам должен сказать. Это прекрасный роман. Первый роман Веллера, первая его книга, которую я прочёл с начала до конца, помимо рассказов. Ну, и рассказы-то я знал разрозненно. А вот эта книга – одна из тех, что меня глубоко перепахали. Да, «Надежда в Бозе, а сила в руце». Я ужасно люблю там две главы: «Любит – не любит» и «Живы будем – не помрём». Ну, прекрасный роман, чего говорить. Я помню, мы с женой даже писали какую-то пародию: Звягин переводит старушку через улицу. Ну, там 12 подвигов майора Звягина. Но всё равно я очень люблю эту книгу. И я считаю, что это самое сильное, физически самое сильное, как встряска, из того, что Веллер написал.
«Вопрос от учителя литературы: как, по-вашему, есть ли в настоящее время писатель, способный описать войну на Украине, как Митчелл описала противостояние Севера и Юга в романе „Унесённые ветром“?»
Многие думают, что это будет Жадан, и я тоже ждал бы от него такой книги. Но тут, понимаете, какая штука? «Унесённые ветром» (я много раз об этом говорил) – это роман о том, как южане проиграли войну и выиграли культуру, как они выиграли литературу. Чтобы это написать, нужен писатель класса Фолкнера или Маргарет Митчелл. Но Маргарет Митчелл это очень интимно воспринимает, очень живо, понимаете. И не зря она постоянно повторяла: «Если бы у нас было столько войск, сколько массовки в картине, то Атланта была бы наша и войну мы бы выиграли». Конечно, интимно