сейчас ему самое время.
Мы с вами услышимся меньше чем через неделю, в четверг. Спасибо. Вопросы слать на dmibykov@yandex.ru. Благодарю, что со мной вместе не спали.
17 июля 2015 года (Александр Галич)
Добрый вечер, дорогие друзья! С вами Дмитрий Быков. Программа наша называется «Один». В двух словах о том, что нас сегодня ожидает.
Я получаю достаточно много (спасибо большое) писем, вопросов. Это всё я буду подробно освещать, как смогу. Тянут как бы программу эту в две разные стороны: некоторые люди просят, чтобы не было больше политики, другие — больше культуры. А я один, и ничего не поделаешь. Естественно, в ней будет больше культуры. Как учит нас Пушкин — наше всё и наша христологическая фигура в нравственном отношении, — лучшие изменения суть те, которые приводят к нравственным каким-то смещениям, которые ведут к нравственной эволюции. И я считаю, что культура в этом смысле важнее политики, хотя уходить от политики мы не будем.
У вас есть время проголосовать за тему лекции, потому что пока рекордсменами — теми, кого большее число слушателей хотят видеть героями — оказались трое: Набоков, Галич и Бунин. Меня очень удивляет этот ряд. Удивляет главным образом потому, что Бунин — как выяснилось, это автор, которого большинство не понимает, не понимает, зачем он и о чём он. Если хотите, я поделюсь какими-то мыслями на эту тему. Мне хочется говорить о Галиче, потому что он мне наиболее интересен сейчас, и он стал неожиданно очень актуален, и эволюционирует моё собственное к нему отношение. А Набоков — знаете, такая большая тема, что в час-полчаса её никак не уложишь. Но есть вещи, о которых мне было бы интересно поговорить. У вас есть время проголосовать, пока хотите.
Я начинаю отвечать на те вопросы, которые мне здесь пришли.
Что я думаю о комментарии Игоря Стрелкова к иску против него? Мне этот комментарий представляется верхом цинизма, потому что человек, который, не знаю, прямо или косвенно, но обвиняется в гибели этого Boeing, который сам написал (и это в кэше сохранилось), что «птичка упала», вдруг негодует по поводу того, что родственники погибших предъявляют к нему финансовые претензии. Ах, какой цинизм — ценить жизни людей в долларах! Ну, это, конечно, может быть, и кажется ему цинизмом, но, как мне кажется, гораздо больший цинизм со стороны Стрелкова — это учить морали родственников жертв. По-моему, это уже нечто запредельное.
А меня пугают всё время, что Стрелков — это тот человек, который мстит беспощадно. Ну, что же поделаешь? Что же мне — заткнуться теперь? Что же мне — вообще теперь не прокомментировать ничего? Тут же сейчас, понимаете, все мстят беспощадно. Тут того не тронь, этого не тронь, про того не скажи, на того батон не кроши — про кого говорить? Только про Бунина с Набоковым, которым уже ничего не будет?
«Нравится ли Вам трилогия Сигрид Унсет „Кристин, дочь Лавранса“? Почему это эпохальное произведение не очень популярно вне Норвегии?»
Знаете, какая странная вещь? Ибсен, например, считал, что «Пер Гюнта» могут понять только норвежцы — и ошибся. «Пер Гюнта» понял весь мир. Что касается «Кристин, дочь Лавранса» — я не мог читать эту вещь, я её просмотрел. Мне кажется, здесь вина не в норвежском её происхождении, а в том, что эта вещь — как вам сказать? — просто недостаточно хорошо написана, как мне кажется. Там есть замечательные куски, но в целом она не поднимается, по-моему, выше того, что сейчас в жанре фэнтези пишет большинство. Может быть, там есть какие-то удивительные тайны, которые мне следовало бы постичь и глубже вчитаться, но почему-то не пошло.
«Как по-вашему, какая характеристика связывает (если связывает) Лескова, Мамина-Сибиряка и Бунина? Стоит ли тратить время на чтение произведений Мамина-Сибиряка?»
Думаю, на чтение «Приваловских миллионов», безусловно, стоит, потому что из этого вышли все советские сибирские эпосы, такие как «Вечный зов», «Угрюм-река» Шишкова (очень хорошая книга) и многие другие. В принципе, Мамин-Сибиряк — один из лучших летописцев русского промышленного подъёма. «Золото» — замечательный роман. «Черты из жизни Пепко» — во всяком случае, мне в детстве был симпатичен. Ну, он такой бытовик-летописец. Я не могу сказать, что это писатель какого-то экстренного уровня. Лучшее, что от него осталось — это «Серая шейка» и «Серебряное копытце», потому что там он сентиментален.
Что же связывает этих людей? Мне кажется, пластичность, точность. Точность диалога у Мамина-Сибиряка, точность лепки портрета у Лескова. Вы никого не забудете из персонажей Лескова, у него всегда виден портрет. Даже если взять самые известные вещи — «Захудалый род», «Соборяне», «Леди Макбет Мценского уезда», — всё видно. И у Бунина точность пейзажа, точность реплик тоже невероятная. Другое дело, что Бунин, конечно, выше этих авторов, потому что он ещё и очень метафизичен, он очень отягощён серьёзными религиозными исканиями. Я не могу сказать, что Бунин умён (как-то ум не принадлежит к числу его добродетелей), но зрение его так чётко, так точно, переживание остроты жизни так мучительно, что, конечно, не может не возникнуть вопроса о Боге.
«Формируется 300-тысячная гвардия в личном распоряжении президента. Появились ли у президента сомнения в управляемости действующих силовых структур?»
Я не знаю насчёт 300-тысячной гвардии ничего определённого, но что эти сомнения есть и у него, и у всех остальных — по-моему, это очевидно. Вертикаль всегда предполагает такие сомнения. Опираться приходится на лояльность, поэтому отсюда и постоянные требования крест целовать. Я думаю, что сейчас уверенности в лояльности не может быть ни у кого, потому что всё это до тех пор, пока деньги есть, а потом всё посыплется с оглушающим шумом.
«Если на Украине состоится референдум по федерализации, то вы как „либерал“, — не знаю, что вы вкладываете в это слово, — призовёте ли граждан этой страны голосовать „за“?» Год назад призвал бы, сейчас — нет. Год назад федерализация была, мне кажется, оптимальным выходом, и я здесь совершенно согласен с Венедиктовым.
«Убедителен для вас ли спецномер „Новой“ за понедельник?» Вполне, в особенности текст Солонина. Марк, пользуясь случаем, если вдруг вы меня слушаете, я вам передаю привет. Я тут купил вашу книгу «Ответный удар Сталина», она мне по работе понадобилась над романом… Точнее, «Упреждающий удар Сталина». С большим интересом её штудирую.
«Как вы относитесь к творчеству Бориса Рыжего? По его стихам складывается впечатление, что он словно сам накликал свою раннюю смерть. Также интересно ваше отношение к стихам Чеслава Милоша».
Я считаю Рыжего очень хорошим поэтом. Другое дело, мне кажется, что причиной его предсмертной депрессии была некоторая инерция в его последних стихах. Но мне кажется, он начал её преодолевать.
Что касается Чеслава Милоша. Это разговор гораздо более сложный, поскольку Милош и прожил больше, и написал больше. Милоша должен оценивать отдельно как поэта и как мыслителя, в том числе мыслителя социального. Конечно, он — один из крупнейших католических поэтов XX века. Но если даже не брать его как мыслителя, мне очень нравится ход мыслей в стихах Милоша. Это настоящая интеллектуальная поэзия, великолепная, мускулистая.
Мне кажется, что Милош сделал для нас всех великое одолжение, очень точно, очень аккуратно в какой-то момент стимулировав желание Бродского писать стихи за границей. Он написал ему прекрасное письмо — письмо, после которого нельзя не записать. Он пишет: «Иосиф, я знаю, что Вы переехали за границу, — в 1972 году он пишет ему, в августе. — Я знаю, что Вы испытываете некие трудности с писанием стихов. Но ничего в этом страшного нет! Многие люди оказывались в Вашем положении и переставали писать вовсе. Что же, значит, это и был Ваш потолок».
Ну, написать такое письмо столь самолюбивому поэту, как Бродский, — значит, немедленно подстегнуть его к новому лирическому творчеству. И вскоре появился уже «Осенний вечер в скромном городке». Очень важно, чтобы кто-то вам жёстко и вовремя сказал: «Ну что ж, раз вы не смогли подняться на следующий этап — значит, это и был ваш потолок». И вы немедленно взлетите на этот этап из-за одного только оскорблённого самолюбия.
Просят лекцию по Сорокину. Обязательно. «Какой из его опусов ваш любимый и почему?» Здесь наши с матерью вкусы абсолютно сходятся — это «Тридцатая любовь Марины». Но мне, надо сказать, по замыслу, по идее очень нравятся и «Сердца четырёх». Они по исполнению у меня вызывают вопросы разные, но вообще, конечно, Сорокин — блистательный деконструктор чужих стилистик.
Москвоведческий вопрос, касающийся «Икса». Спасибо. «Неужели я первый счастливец, кто заметил, что в 1965-м герой не мог доехать по прямой от „Баррикадной“ до „Таганской“?» Почему? Мог, только от «Краснопресненской» до «Таганской», по прямой «Кольцевой». «Баррикадная» — моя ошибка. А по прямой он доехать мог. Спасибо вам! Спасибо за внимание.
«На Ваш взгляд, реплика Олега Табакова — это его истинное мнение или конъюнктура?» Да неважно. Важно, что он осознаёт неприличие этого мнения и пытается его некоторым образом загладить. Я ещё раз вам что хочу напомнить? Во-первых, я люблю Табакова, я его люблю по-человечески, я ему многим обязан — он пьесы мне заказывал, помогал всяко. Но дело не в личном отношении к нему и не в личной моей любви к великому актёру, чьей лучшей работой я, кстати, считаю «Гори, гори, моя звезда» Митты. Александр Наумович, если вы нас слушаете, вам привет!
Вот в чём дело. Есть распространённое заблуждение (я о нём уже говорил), будто художник, поэт, режиссёр обязан вести себя правильно и говорить правильные вещи. Ребята, это не так! Он же не мыслитель, не политик. Иногда его обязанность — даже ошибаться, даже подставляться, чтобы все дружно негодовали, провоцировать общественное мнение. Не обязан художник всегда говорить правильные вещи. Он может ошибаться, он может увлекаться. А на то и общество, чтобы реагировать на это.
Где вы найдёте сейчас человека, который не подвергается остракизму, который не подвергается травле? Сейчас вообще отличаться чем-то от стенки, поднять голову на миллиметр — это уже повод, чтобы в тебя всё полетело. Ну, это неблагоприятный такой климат в обществе, избыток агрессии. И, естественно, все стараются её выместить на том, кого стало заметно. Это не есть хорошо. Травля вообще не есть хорошо. Про это, знаете, замечательно Тэффи когда-то сказала: «Если кто-то из русских обратил на себя внимание, так уж я этого кого-то не поздравляю». Действитель