― Историю пишут сильные.
Д. Быков― Очень много вопросов: «Каким вы видите будущее России?»
А. Лазарчук― Скажем так: с понедельника по пятницу у меня изменяется несколько картин. В понедельник — очень тяжёлая, а в пятницу — ну, так…
Д. Быков― Андрюха, расскажи, что ты видишь в субботу? «Суббота — лучший день недели», потому что ещё воскресенье впереди. Расскажи. Хочется оптимизма!
А. Лазарчук― Скажем так: всё будет хорошо. Я узнавал.
Д. Быков― Ну ты хоть расскажи, как оно будет хорошо. Это же очень важный вопрос. Хорошо — это так же растяжимо, как и…
А. Лазарчук― Ладно. Будущее на сколько? Будущее ближайшее?
Д. Быков― 20 лет меня интересуют.
А. Лазарчук― 20 лет? Да ты дольше проживёшь.
Д. Быков― Да я проживу гораздо дольше! Вопрос, так сказать, надо ли мне это?
А. Лазарчук― Вообще надо. Почему? С другой стороны, я так часто пролетал с прогнозами, потому что был излишне оптимистичен, так что не буду давать их. Нет, не буду. А то опять скажут, что накаркал. Ничего сверхплохого и ничего сверххорошего, конечно, не будет.
Д. Быков― То есть всё будет так же?
А. Лазарчук― Так же, но иначе.
Д. Быков― Тут очень хороший вопрос: есть ли какое-то взаимное влияние твоего романа «Все, способные держать оружие…» и повести Сорокина «Месяц в Дахау»?
А. Лазарчук― Вопрос: кто такой Сорокин?
Д. Быков― Владимир Сорокин! Это тот Сорокин, который…
А. Лазарчук― Я не читал из Владимира Сорокина, по-моему, вообще ничего.
Д. Быков― Страшное огорчение! Представляешь, если окажется, что и он тебя не читал? Значит, великие умы случайно совпали, вот такое бывает.
«Вопрос к вам как к сибиряку: что вы думаете об Александре Вампилове?»
А. Лазарчук― По-моему, совершенно недооценённый и недопоставленный драматург.
Д. Быков― А чем он для тебя так значим?
А. Лазарчук― Да чёрт его знает. Знаешь, по-моему, только со стихами так бывает: читаешь — и мурашки по коже. И с единственным драматургом было это — с Вампиловым.
Д. Быков― А что ты у него любишь больше всего?
А. Лазарчук― Любишь, не любишь, а ценишь, наверное, «Утиную охоту».
Д. Быков― А ты можешь объяснить мне, что ты там ценишь?
А. Лазарчук― Не знаю! Нет, не могу.
Д. Быков― Меня бесит эта пьеса!
А. Лазарчук― Вот!
Д. Быков― Тебя тоже, да?
А. Лазарчук― Она не то чтобы бесит, а выводит из равновесия, выводит из себя, но оторваться не можешь.
Д. Быков― Но ведь герой омерзительный.
А. Лазарчук― Да.
Д. Быков― А пьеса хорошая.
А. Лазарчук― Да.
Д. Быков― Я очень люблю «Прошлым летом в Чулимске».
А. Лазарчук― Это попроще.
Д. Быков― Попроще, да. Ну, я вообще малый простой. «Утиная охота» — видимо, лучшее его произведение? Ну, если не считать «Двадцать минут с ангелом».
А. Лазарчук― А это вообще практически неизвестная вещь.
Д. Быков― А очень хорошая. Ну, это из «Провинциальных анекдотов», вторая часть. А почему так сложилась его судьба, что он сегодня и недооценён, и недопонят? Это что, только сибирский генезис его так сработал?
А. Лазарчук― Нет, Дима, по-моему, он просто не в струе ни тогда был, ни сейчас.
Д. Быков― «Ваше отношение к фантастике Алексея Н. Толстого?» Ну, прежде всего имеется в виду…
А. Лазарчук― Наверное, «Аэлита» и…
Д. Быков― И «Союз пяти», конечно.
А. Лазарчук― «Гиперболоид [инженера Гарина]» и «Союз пяти». У меня есть просто давняя заветная мечта — написать сценарий блокбастера, который бы соединял все эти три произведения в одно. Тем более что они, в общем-то, и есть одно произведение, все происходит в одном вымышленном мире.
Д. Быков― В мире такой Европы.
А. Лазарчук― Ну да. Вот единый мир для всех этих трёх вещей. Так что я отношусь очень хорошо.
Д. Быков― «Если вам так нравится белая идея, — спрашивает Александр, — что вы думаете об «Острове Крыме»?»
А. Лазарчук― Три четверти роман был очень хорош, а последнюю четверть он [Аксёнов] просто начал выдумывать. Когда писатель начинает выдумывать, а не идёт за пером, то она и оказалась провальной.
Д. Быков― «Что вы думаете о творчестве Леонида Каганова?»
А. Лазарчук― Из того, что я читал (я не могу сказать, что я читал всё), мне практически всё нравится.
Д. Быков― И мне нравится. И обрати внимание, что твои убеждения совершенно противоположны кагановским, но…
А. Лазарчук― Да, мы с ним ругаемся постоянно.
Д. Быков― Но взаимная любовь, так сказать, не ржавеет. Ты мне можешь объяснить, почему в среде фантастов всё-таки отношения лучше, чем в среде нефантастов?
А. Лазарчук― Потому что они ненормальные все.
Д. Быков― Пацаны, как говорит Лукин, да?
А. Лазарчук― Да.
Д. Быков― Вопрос Игоря: «Чем объяснить славу и награждённость Лукина?» Очень многим людям вообще не понятно, что за феномен Евгений Лукин; почему все фантасты встают при его появлении, а большинство нефантастов о нём не знает.
А. Лазарчук― Знаешь, это ведь действительно очень непонятная вещь для меня тоже, хотя я всегда страшно рад… Может, потому, что он так радуется этому? Поэтому ему с удовольствием…
Д. Быков― Нет, Лукин — настоящий писатель.
А. Лазарчук― Да, безусловно, настоящий писатель, настоящий поэт, он прекрасный исполнитель.
Д. Быков― Да, он и песни неплохо поёт. Я помню, что я по-настоящему его оценил после «Катали мы ваше солнце». Прелестное произведение! И очень мне нравится «Работа по специальности». Вот что ты хочешь, но «Работа по специальности» — отличный роман! Кстати, тут спрашивал человек с пневмонией. Достаньте «Работу по специальности» Лукина или «Бытие наше дырчатое» — и вся пневмония из вас вылетит, как из Лимонова она вылетела после стакана денатурата в известном его рассказе. Ну, это такой стакан денатурата.
Кстати, тут очень много вопросов: «Как вы относитесь к творчеству Лимонова?»
А. Лазарчук― К раннему — хорошему. К позднему — плохо. Вот и всё, что могу сказать. (Смех.)
Д. Быков― Интересный вопрос: «Андрей, вам за шестьдесят…» Вам за шестьдесят?
А. Лазарчук― Нет, мне до шестьдесят.
Д. Быков― До шестьдесят. «Можете ли вы оценить, что делает возраст с писателем: умнеем ли мы — или наоборот?» Видимо, вопрос от писателя («умнеем ли мы?»).
А. Лазарчук― Думаю, что мы не умнеем, это совершенно точно. Мы набираемся опыта, но вряд ли наши умственные способности от этого возрастают. Нет, не умнеем, точно.
Д. Быков― «Что вы думаете о романе Гессе «Степной волк»?»
А. Лазарчук― Я его давно читал с большим удовольствием, но сейчас я о нём уже не думаю.
Д. Быков― Ну, детский роман абсолютно.
А. Лазарчук― Да. Он уже закрылся как-то большим пластом последователей в этом направлении.
Д. Быков― Да и жизнь стала, знаешь, настолько сложной, что уже как-то недо Волка с его страданиями.
А. Лазарчук― Да. А так — очень прекрасный и милый роман. У Гессе вообще, по-моему, плохих вещей нет.
Д. Быков― Ну, «Паломничество [в Страну Востока]» мне скучно было читать, честно скажу. Ну, это ладно.
«Почему у фантастов нет хороших критиков»? Ну, можно сказать, что есть, в принципе.
А. Лазарчук― А кто?
Д. Быков― Кроме Романа Арбитмана, к которому мы сложно относимся, я думаю, трудно кого-то назвать.
А. Лазарчук― Да вообще нет — ни хороших, ни плохих, мне кажется.
Д. Быков― «Читали ли вы книгу Прашкевича о Леме? Если да, то что скажете?»
А. Лазарчук― Это отличная книга.
Д. Быков― Отличная?
А. Лазарчук― Да.
Д. Быков― Мне тоже показалось, что книга отличная, хотя Лем там вышел неприятный.
А. Лазарчук― А Лем и был неприятный.
Д. Быков― А какой был Лем?
А. Лазарчук― Он был неприятный, он был высокомерный, он ненавидел человечество. При этом он гениальный писатель.
Д. Быков― Писатель гениальный. А что ты любишь больше всего? Я — «Расследование». А ты?
А. Лазарчук― А я, будешь смеяться, «Насморк».
Д. Быков― Ну, это почти то же самое. А ты тоже считаешь, что мир состоит из непонятного?
А. Лазарчук― И «Глас Божий».
Д. Быков― Вот «Глас Божий» — совершенно отличная вещь! И заметь, что она не скучная.
А. Лазарчук― Как-то я не помню, чтобы у него были скучные вещи.
Д. Быков― Нет, через «Голема» продраться совершенно невозможно!
А. Лазарчук― Хотя можно!
Д. Быков― Хотя можно. (Смех.)
Тут, кстати, сразу прилетел вопрос от того же автора: «Как вы относитесь к проблеме «Маски»?» Ну, имеется в виду повесть «Маска». Может ли система перепрограммировать себя?
А. Лазарчук― Человек поставил вопрос, на который сам не знает ответа. Я как читатель понял проблему, но ответа я тоже не знаю.
Д. Быков― Но ты можешь себя перепрограммировать, как тебя кажется?
А. Лазарчук― Нет конечно.
Д. Быков― Вопрос от Инны: «Почему так мало фантастики о любви?» (Смех.) Это очень женский, прелестный вопрос! Инна, я не издеваюсь, клянусь вам!
А. Лазарчук― Мало фантастики о любви, наверное, потому, что любовь — сама по себе фантастика, и это отдельный жанр. Любовные романы фантастичны от и до.
Д. Быков― Вот уточняет: «Если Россия слабее США, вы смиритесь с несправедливостью?»