сть возможна, но она должна предполагать такое глубокое сходство с собеседником, такое абсолютное доверие, такую эмпатию с его стороны, что просто, знаете, действительно одна на миллион. Но мне случается.
«Что вы думаете о возведении «Стены памяти» в Москве?»
Горячо одобряю эту идею.
Про Дениса Карагодина всё уже сказал. О книге Вайнеров «Евангелие от палача» говорить сейчас не готов, это долгая история.
«Что бы вы советовали прочесть по теме Красного террора?»
Мельгунова в основном. Там много неверных, ну, спорных документов и довольно много вымысла, но даже если это на десятую толику верно, то это говорит о России больше, чем весь де Кюстин или чем весь Ленин. Вот эта книга по концентрации своей очень полезна.
«Смотрели ли вы фильм Стоуна «Украина в огне»?»
Во-первых, это фильм не совсем Стоуна. Во-вторых, я стараюсь не получать слишком, так сказать, негативных впечатлений. Мне Стоун нравится, когда он делает «Прирождённых убийц». Я и Майкла Мура не большой любитель. Мне не нравится такое кино.
«По-прежнему будем втирать о моральности религии и аморальности научного взгляда на мир?»
Я никогда не говорил, что научный взгляд на мир аморален. Я всегда говорил: вера в Бога не зависит от морали. Это как музыкальный слух — по формуле Искандера. При чём здесь мораль?
«Или будем спорить с наукой, отрицая эволюционное происхождение морали?»
Будем, конечно. Это же я спорю, а не вы. Как сказано у того же Пелевина: «Это же он свою клетку загадил, а не вашу».
«Кстати, вы не раз говорили, что существует огромное количество убедительных доказательств существования загробного мира в частности и Бога вообще. Не могли бы привести пару ссылок на публикации в научных реферируемых журналах? Говоря простыми словами — пруф или трепло?»
Дорогой uncles, научитесь разговаривать, а потом поговорим. Хамство со стороны атеиста — очень частое явление. Не нужно злорадствовать. Научитесь уважать чужое… не мнение, а самоощущение. Огромное количество доказательств бессмертия души черпаю я в своём внутреннем опыте. К сожалению, в «научных реферируемых журналах» об этом не пишут. Нравится вам жить в мире без Бога — ради бога, живите! Я совершенно вам не возражаю, это ваше право. Хотите вы до такой степени себя обокрасть или, напротив, обогатить, как думают некоторые? Пожалуйста, вперёд! Но не посягайте, пожалуйста, при этом — особенно с таким хамством — на мою картину мира. Вы кто такой? Что это ещё такое? Будете вы мне тут давать ссылки на «реферируемые журналы»! Ещё свою научную степень предъявите. «Учиться разговаривать, учиться быть аккуратным в выражении», как учит нас oksana63, а потом поспорим.
«Расскажите о Сигизмунде Кржижановском».
Я о нём написал роман, поэтому мне… Ну, он не о нём совсем, но он в третьей части «Июня» главный герой. Мне трудно о нём говорить. Эта фигура мне не то чтобы не очень симпатичная, а она для меня загадочна (даже после того, как я о нём написал), поэтому я как-то избегаю о нём разговаривать. Он мне кажется более интересным мыслителем, нежели писателем. Его стиль меня несколько раздражает, вычурный такой. Но человек очень интересный.
«Почему к метасюжетам «Осады города», «Странствия героя» и «Самоубийства Бога» никто не добавляет метасюжет «Детство, отрочество, юность», то есть сюжет романа воспитания?»
Знаете, Паша, я бы хотел на ваш вопрос ответить лекцией, потому что роман воспитания — это частный случай самоубийства Бога, если говорить так. Это сложная, большая, глубокая тема. Давайте вспомним, чем кончается «Град обреченный». Это в чистом виде роман воспитания для Андрея Воронина. И кончается он самоуничтожением — Воронин и Кацман стреляют в себя. Дело в том, что без самоуничтожения правильный роман воспитания не заканчивается. Вы должны стереть себя и начать писать себя по-новому.
Вот по этой же причине «Детство», «Отрочество», «Юность» остались трилогией, а задумана была часть «Молодость» — тетралогия. И вот там должно было происходить стирание иртеньевской личности. Но прошли, простите меня, 50 лет, прежде чем он написал «Воскресение», которое и есть четвёртая часть. «Детство», «Отрочество», «Юность», «Воскресение» — вот так выстраивается тетралогия, понимаете. А чтобы случилось воскресение, надо умереть. Всякое формирование и всякий роман воспитания — это история смерти. Ну, грех себя цитировать, но в «Иксе» же сказано, что пока вы не сотрёте себя как палимпсест, не напишете поверх своей рукописи другую, вы не начались как человек. Вот это долгая история.
Александр Старостин… Александр Иванович, здравствуйте. «Вопроса «Что было раньше — Бог или материя?» просто не существует для людей верующих, потому что они читали хотя бы первую страницу Библии. Для неверующих — тем более! — ну вот видите, для вас не существует, а для гностиков существует. — «И не из глины сделан был человек, а из праха земного», — по-моему, чистая демагогия.
«Есть ли вообще интеллектуалы, заинтересованные в диалоге?»
Есть, конечно. Как бы сказать? Я заинтересован в диалоге, но для этого надо сначала понять, на каком языке мы говорим. А мы с вами говорим на языках довольно разных. Надо перейти к некоторым одинаковым терминам, а с этим и у меня проблемы, и у вас проблемы. Вам надо как-то со мной… Я так понимаю, что вы в Воронеже живёте. Я в Воронеже буду выступать 13-го, продавать книжку. Вход там свободный, в клубе «Петровский». А волшебное слово «Один» поможет вам и книгу получить даром. Так что приходите, и мы попробуем поговорить. Хотя мне говорить сложно — мы с вами в разных возрастах и, судя по всему, очень разных взглядов. Но ничего, попробуем. Беда в том, что я совершенно не пью. Ведь алкоголь — такая универсальная смазка, которая позволяет находить общий язык (правда, тут же терять его). Но ничего не поделаешь, попробуем на трезвую голову поднять вопрос о прахе земном и о профессоре Преображенском.
«Как вы относитесь к творчеству Дэниела Киза?»
Ну, как сказать? «Цветы для Элджернона» — интересная книга (если я о том авторе говорю, которого вы имеете в виду). А вот этот роман про Билли Миллигана мне кажется более интересным, хотя… Как вам сказать? Там главные сюжетные возможности всё-таки не раскрыты. Он решил писать документальный роман о человеке с множественными личностями, а мне представляется, что интереснее было бы… Я хотел такую пьесу написать, но…
Ну, представьте себе — есть юноша и девушка в дурдоме. У обоих очень распространённый (в Америке это почти профессиональное заболевание, почему - отдельная тема) синдром множественных личностей. И вот, скажем, в ней живёт японский рыбак 63 лет, а в нём — я не знаю, исламский террорист. И вот им двум очень хочется совокупиться, но они никак не могут этого сделать, потому что всё время перещёлкиваются, всё время попадают разные ипостаси друг на друга, а сами они никак не могут нормально переспать. Вот в этом-то и заключается драма, что как бы он ни хотел её, грубо говоря, трахнуть, он всё время натыкается в ней… Ну, представляете, он в нормальном своём состоянии, он 18-летний юноша, а в ней сидит венгерский эмигрант 72 лет — и у них опять ничего не получается! В конце концов им всё-таки удаётся, но во время пожара, когда выступают на первый план настоящие личности. Весь дом горит, а они внутри его предаются разнузданной страсти.
Вот это мог бы быть прекрасный такой сюжет. Дарю желающим. Отличную пьесу можно написать. Всё трещит, гремит, рушится (и на сцене тоже всё), а они среди этого орут от страсти. Отличный был бы эпизод, но как-то всё лень. А если кто-то захочет — сделайте. Мне кажется, что Киз прошёл мимо очень талантливой истории.
«Моэм записал однажды в своём дневнике: «Для того чтобы отвергнуть существование Бога, достаточно один раз увидеть, как ребёнок умирает от менингита». Могли бы вы что-то возразить на это утверждение?»
Да не буду я на это возражать! Я уже тысячу раз говорил о том, что для меня проблема теодицеи снята. Ребёнок умирает от менингита, потому что Бог не мог или не успел вмешаться с нашей помощью. Вот мы и есть инструмент Бога. И виноваты в этом только мы, а не Бог. Я думаю, что человек действительно всемогущ, и мы всё время это всемогущество в себе доказываем. Вернее — всемогущ коллективный вот этот огромный Человейник, который Богом создан, но, к сожалению, он часто пренебрегает своими возможностями.
Да, наверное, достаточно увидеть один раз ребёнка, умирающего от менингита, чтобы отвергнуть существование Бога. Но достаточно один раз написать хорошее стихотворение, чтобы уверовать в существование Бога. Именно поэтому, вы знаете… Ну, те ощущения, которые при этом испытываешь, их ни с чем не спутаешь. Иногда кажется, что просто тебе диктуют.
Знаете, Моэм — он же совершенно честный агностик, он не атеист. Вот это очень важно. Вы перечитывайте «Лезвие бритвы» почаще. Это совершенно агностический роман, а никак не атеистический. Кстати говоря, и любимый мой роман «Луна и грош» — это тоже, в общем… Господи, а «Cakes and Ale» («Пироги и пиво»)? Это глубоко религиозное произведение, потому что рефлексия художника над собственным внутренним опытом. А много вы знаете внутреннего опыта, который бы доказывал бытие Божие? На этот вопрос отвечает Моэм в «Of Human Bondage» (в «Бремени страстей человеческих»): любовь и творчество. Какие ещё вам нужны доказательства? Так что подождите так уж отрицать.
«Если вы не поможете мне вспомнить название рассказа…»
Я не могу вспомнить название рассказа. Я попробую его вспомнить потом.
«Как вы думаете, могло ли косвенно или напрямую оказать влияние на выборы Гитлера в 1933 году существование коммунистического режима?»
Да, конечно могло. Я много раз отвечал на этот вопрос. На существование Гитлера огромное влияние оказал Муссолини, а на Муссолини — огромное влияние вообще футуристическая эстетика, коммунистическая эстетика, Д’Аннунцио. Ленин похваливал «Аванти!», насколько мне известно. Так что — да, конечно, оказало.