Конечно, в «Гадких лебедях» есть очень много других мотивов. Там есть о чём поговорить серьёзно — например, о феномене Банева, который Стругацким представляется идеальным героем, но лично у меня вызывает очень серьёзные сомнения. Ну, потому что Банев — он всё-таки, хотя и талантлив, хотя и воевавший, но всё-таки обыватель. Мне мокрецы гораздо симпатичнее. Может, потому, что мне человеческое вообще не очень симпатично само по себе, я всё время хочу его преодолевать. Но вот Стругацкие в него верили, они считали, что человеческое — это спасительно, а сверхчеловеческое — опасно.
И поэтому, как мне кажется… Ну, это же мои трактовки, вы же меня спросили. Поэтому, как мне кажется, финальная реплика «Не забыть бы мне вернуться» — это такой завет самим себе, напоминание о том, чтобы вернуться к человеческому в себе. Было ли это скорректировано когда-либо? Ну, наверное, было. Но, видите ли, Г.А. Носов в очень любимой ими, в очень важной для них вещи «Отягощённые злом» — это всё-таки представитель иного, нового типа людей. Другое дело, что он умирает за Флору, он гибнет за весьма несовершенных и неприятных людей. По мысли Бориса Натановича, как раз человек проверяется способностью терпеть неприятное. Но действительно ситуация с Флорой показывает, что от человечности никуда не деться. И эта человечность, как ни странно, есть единственное наше спасение от будущего. Хорошо это или плохо — каждый решает сам.
А в следующий раз поговорим о Павле Нилине. Услышимся через неделю.
03 марта 2017 года(Павел Нилин и Вера Панова)
― Добрый вечер, дорогие друзья! Дмитрий Быков, программа «Один» — всё это с вами. Ну, естественно, нельзя не начать с событий, которые так или иначе затрагивают всех. И даже несмотря на то, что вопросов на эти темы мало или нет вовсе, я считаю своим долгом высказаться.
Во-первых, только что миновал день рождения Михаила Горбачёва. Нельзя его не поздравить. За очень многое мы все должны быть, мне кажется, ему благодарны. По-разному можно к нему относиться. Одинаково можно относиться только к безнадёжно плоским людям, к числу каковых он, конечно, не принадлежит. Поздравить Горбачёва я считаю своим долгом, пожелать ему здоровья и долгих лет.
Второй повод, о котором нельзя не высказаться, — это обыски у Зои Световой и Лены Абдуллаевой. К сожалению, нет моей подписи под письмом в их поддержку. Если бы создатели этого документа ко мне обратились, безусловно, там моя подпись была бы. Но мне, слава богу, и не надо, чтобы ко мне кто-то обращался, если я хочу выразить свою позицию. Мне кажется, что эти обыски омерзительны. Мало того что они демонстративные, потому что действительно ясно же, что ни Светова, ни Абдуллаева никаких денег Ходорковского под подушкой не хранят, и более того — их правозащитная деятельность осуществляется не за счёт «Открытой России». Но вне зависимости от этого, именно как «педагогическая акция» это всем очень, я думаю, наглядно пояснит, до какой степени не следует ждать никаких послаблений. Ну, о том, что их не следует ждать, я собственно писал ещё после того, как на следующий день после выхода Ильдара Дадина не отпустили Олега Навального. Ну и конечно, дураки они, что ли, отпускать такого удобного заложника?
Вот что я думаю по поводу расследования Алексея Навального. Это блестящая профессиональная работа, очень хорошо сделанная не только с фактологической, но и с формальной, журналистской точки зрения. Навальный — один из немногих людей, которые умеют рассказывать смешно. Это замечательное качество его. И кто бы ни обеспечивал его информацией (а тут постоянно идут разговоры о том, что это всё внутриклановая кремлёвская борьба), кто бы ни был поставщиком этой информации, подаёт он её сам с присущим только ему таким юмором, похожим несколько на железный зубовный оскал. Мне нравится то, что он делает.
Другой вопрос, что это, скорее всего, не возымеет никакого действия, потому что даже, рискну сказать, это может несколько повысить авторитет Дмитрия Анатольевича Медведева. И речь не о том, что это лишний раз подчеркнёт, что у нас нет двойной сплошной или что она очень извилиста. Мне кажется, что как раз, как совершенно справедливо кто-то заметил, сегодня Медведев и так находится под ударом — почему собственно и результаты этого расследования тиражирует в том числе и «Царьград», например, ну, то есть самые такие правые организации (ну, условно правые, в России всё это смещено). Да, националисты и всякого рода архаисты — они очень бы желали сместить Медведева. И удар по нему, конечно, им скорее на руку.
Но надо просто сказать, что… Как замечательно сказал в своё время Писарев: «В какую бы сторону удар ни происходил, в какую бы сторону ни наносился, я всегда радуюсь, когда он падает заслуженно — и неважно, в чьих он интересах». Это из письма к Тургеневу по поводу «Дыма». Не буду цитировать дословно, там довольно оскорбительный пассаж, но в целом речь идёт о том, что удар пал всё равно на нужную сторону. Другое дело, что Медведев — не самое опасное сегодня, на мой взгляд, зло, и зло, кроме того, довольно уязвимое. Как правильно кто-то написал: «Это всё равно что критиковать Бухарина в 1935 году». Ну, я не думаю, что всё уж так далеко зашло.
В любом случае расследование Навального замечательное, а реакция на него показательная. Тут проблема в одном: по российским понятиям, во всяком случае современным, если человек ворует или злодействует, или доносит, или вообще любым способом проявляет, скажем так, моральный индифферентизм, неразличение добра и зла — это выглядит так, как будто он право имеет. Понимаете? Вот чем меньше человек признаёт над собой диктатуру каких-либо нравственных законов, тем более он имеет на это право. «Наглость города берёт».
И в этом смысле никакое расследование сегодня не может иметь влияния — разве что данный персонаж проявит слабину, какую-то мягкость. Как правильно написал Арабов в «Механике судеб»: «Это не доброта, а непоследовательность». А непоследовательность — она и карму вам не спасёт, и позиций ваших не укрепит; она, скорее всего, вас подставит под удар. Палач не должен быть добрым, он должен действовать, не задумываясь. Если начнёт задумываться — потеряет всю свою неприкосновенность, как крошка Цахес.
Меня также спрашивают очень многие, чем объяснить пессимизм моей последней программы, когда я долгое время демонстрировал оптимизм в прогнозах… Нет, это совсем не пессимизм. Я чётко совершенно понимаю, что нынешняя Россия недолговечна. Долговечна Россия будущая, которая на её месте образуется. Но через что нам придётся перед этим пройти — это вопрос. И совершенно для меня несомненно, что если три года назад хороший, условно говоря, мирный выход из ситуации существовал, то после 2014 года ни о каком мирном выходе говорить не приходится. Здесь не будет, скорее всего, ни мирного процесса, так сказать, трансформации власти, ни мирного процесса её передачи, ни мирного процесса каких-либо реформ. Это может стать…
Это опять-таки констатация, а не призыв. Всё время приходится это подчёркивать. Дело в том, что… Вот некоторые люди пишут: «Как же вы не уважаете тех, кто жил в 1917-м и 1991-м, если говорите, что сейчас хуже?» Сейчас хуже в нравственном отношении. В плане продовольствия сейчас, наверное, лучше, но такого масштабного растления, такого падения в архаику я не припомню. Как собственно не припомню и такого быстрого количественного роста новых людей, умных и совершенно независимых. Другой вопрос, что они именно в силу своей независимости не очень-то реагируют на эту ситуацию, они просто из неё выходят. Вопрос об их целях… Вот тут правильно многие спрашивают: а как я вижу себе цели этих новых людей, или люденов, или этого эволюционного нового меньшинства? А вот об их целях я ничего не знаю. Те цели, которые мы видим, — это быстрое личное совершенствование. Ради чего? Это особый разговор. И здесь, мне кажется, каждый отвечает самостоятельно.
«Вопрос о промывке мозгов…»
Да, сразу хочу сказать, что после ответов на форумные вопросы или письма равное число заявок поступило на Павла Нилина, которого я анонсировал в прошлый раз как один из вариантов, и на Веру Панову. Дело в том, что для меня это два писателя чрезвычайно близкого типа — два сценариста, кинематографиста, которые перенесли сценарный и журналистский (у обоих были журналистские) принципы работы на прозу. Сценарий и очерк — два источника прозы Пановой и Нилина, из которых, как мне кажется, впоследствии… Ну, ещё И. Грекова отчасти того же плана автор, и на неё тоже очень много заявок. Из них впоследствии выросло, мне кажется, как на некотором питательном слое, проза Трифонова, потому что густопись Трифонова, изящество, лаконизм, огромное количество фактов и интерпретаций, которые он успевает в одном предложении зацепить, — это отголосок стилистической плотности, нейтральности, изящества прозы Нилина, Пановой, И. Грековой. Вот об этом мы сегодня поговорим — о советской очерково-кинематографической прозе шестидесятых, пятидесятых даже и шестидесятых, потому что мне кажется, что это самое интересное, что тогда было.
Отвечаю сначала на то, что есть на форуме.
«Вопрос о промывке мозгов в университетах западных (европейских и североамериканских), об их повальной и нерациональной левизне, не объяснимой ничем, кроме абсорбции убеждений левой профессуры. Во мне крепнет чувство, что практически в любом сегменте общества, независимо от уровня образования, процент самостоятельно мыслящих индивидов почти одинаков и, к сожалению не так велик. Предположим, что их 15 %. Предположим далее, что это своего рода иммунитет. Но ведь остальные не виноваты, у них просто низкий порог внушаемости».
Понимаете, дорогой Гена, это тот вопрос, с которым я сейчас обращаюсь практически ко всем, у кого беру интервью: где залог невнушаемости или устойчивости, или, как называет это Адабашьян, «повышенной толерантности к разным видам спиртного»? А это тоже ведь спиртное, тоже опьянение своего рода. Вот повышенная толерантность, устойчивость, переносимость (назовём это так) к пропаганде. Что должен человек знать и уметь, чтобы с этим бороться? Вот сегодня Владимир Познер мне ответил на нашей с ним «Литературе про меня» (по-моему, довольно любопытной), что «