Керри смотрела на экран, но мысли витали где-то далеко-далеко. Она думала о сыне. Она знала, с ним ничего не могло случиться, но безызвестность пугала и заставляла думать о плохом.
Дядя Фрэнк жевал бутерброд. Он перегрелся на солнце, у него болела спина. Пожалуй, завтра он не будет проводить так много времени на пляже. Сегодняшний вечер он планировал провести в ресторанчике на набережной, покушать крабов, выпить белого вина, поглазеть на хорошеньких путешественниц с загорелыми ножками. Но этот маленький паршивец опять все испортил. Брату Питеру было не до развлечений.
Тетушка Ненси делала маникюр. Она всегда занималась этим сама, потому что в парикмахерских это стоило жутко дорого. Только такая легкомысленная женщина, как Керри, могла позволить себе подобную роскошь. Но Ненси Маккальстер не бросала деньги на ветер!
Раздался пронзительный телефонный звонок. Все вздрогнули. Керри подскочила с кресла, подняла трубку.
— Алло!
— Мы нашли вашего сына.
— Что?!
Питер подошел и вопросительно посмотрел на жену. Он волновался не меньше. Она зажала трубку рукой.
— Это из полиции. Они знают, где Кевин.
Все повскакивали со своих мест, окружив Керри. Каждому было интересно, куда же запропастился маленький шутник.
— Он в Нью-Йорке.
— В Нью-Йорке?! — выкрикнули все в один голос.
— Боже, мой! — вздыхала Ненси.
Да, такого от него никто не ожидал.
— Лихо! — сказал Баз.
— Круто! — подхватил Майкл.
— Как он? Что с ним? — Керри совсем разволновалась.
— Он воспользовался вашей кредитной карточкой!
— Да нет. Из-за него не возникнет никаких неприятностей, — растерянно произнесла Керри. — Видно, он был напуган. Подождите, пожалуйста.
Повернувшись к Питеру, она сказала:
— Он воспользовался твоей кредитной карточкой, чтобы поселиться в отеле «Плаза».
От этой новости члены семейства едва не подавились собственной слюной. Вот это Кевин! Ну и ну!
— Его задержали? — спросила Керри.
— Нет. Полиция ищет его.
— Но как же вы?..
— Я советую вам немедленно вылететь в Нью-Йорк.
— Хорошо. Мы вылетаем ближайшим рейсом.
Керри положила трубку.
— Мы отправляемся в Нью-Йорк, — объявила она.
— Отлично! — орали дети.
— Нью-Йорк…
Все повскакивали с кроватей, стали быстро запихивать вещи в чемодан.
От волнения Керри не знала, за что хвататься.
— Боже мой! Он, наверное, так перепугался.
— Может быть, он отправился к моему брату? — у Питера появилась здравая мысль.
Искорка надежды и облегчения мелькнула в уставших глазах Керри.
— А разве Боб не отправился в Париж?
— Ну… — Питер пожал плечами, — у него дома ремонт. Может быть, в доме кто-то есть.
Точно! Он пошел туда! Керри немного успокоилась и принялась упаковывать вещи. Все должно быть нормально. Случиться ничего не может. Через несколько часов они будут в Нью-Йорке и непременно найдут Кевина.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Было уже темно, когда Кевин подошел к дому дяди Боба. Он оглядел высокое серое здание, поднялся в подъезд. Нашел нужную квартиру, постучал в дверь.
— Эй, дядя Боб! Тетя Джоржет! Есть дома кто-нибудь?
Кевин грохотал в дверь. Но вокруг было тихо.
— Дядя Боб! Это ваш любимый племянник Кевин! Тетя Джоржет!
Никто не отвечал. Значит, они все-таки уехали в Париж.
Кевин вышел на улицу. Начинало подмораживать. Стояла густая темень. Тусклые фонари слабо освещали улицу. Кевину, оказавшемуся одному в незнакомом городе, стало жутко и страшно.
Он не знал, куда ему идти. Все гостиницы были для него закрыты. Дядя Боб уехал. Он шел вперед, не зная, куда и зачем.
На перекрестках стояли проститутки в коротких полушубках, выставив ляжки в черных чулках. На скамейках собирались компании наркоманов, дергающихся в жутких конвульсиях и завывающих нелепые песни.
Кевин съежился. Откуда-то повылазили бомжи, какие-то уроды в лохмотьях. Такие рожи он видел лишь в фильмах ужасов и никогда не подозревал, что чудовища существуют на самом деле.
— Поосторожней, парень! — омерзительная рожа рассмеялась ему в лицо.
Но этот смех не был похож на человеческий.
Кевина передернуло. А отвратительные фиолетовые физиономии скалились, обнажая свои гнилые зубы, тянули к нему скрюченные желтые ручищи с неимоверно длинными и загнутыми ногтями, похожими на клещи.
Кевин был в отчаянии. Куда ни бросался — везде стоял этот кошмар. Со всех сторон на него смотрели звериные глаза, в которых не было ни капли человеческого.
Это был Квинс — один из самых опасных районов Нью-Йорка. Каждую ночь здесь собирались самые грязные отбросы общества. Здесь происходило самое большое количество убийств, изнасилований, грабежей и прочих преступлений.
Если бы Кевин это знал, то наверняка от ужаса потерял бы рассудок. Но он был ребенок и многого не понимал. Он еще не знал о жестокости, насилии, разврате.
— Эй, малыш, может, тебе почитать какую-нибудь сказку на ночь?
За спиной Кевина раздался хохот. Он обернулся. У фонаря стояли две вульгарные девицы с торчащими во все стороны волосами непонятного серовато-голубого цвета, с сигаретами в зубах, и пускали густые клубы табачного дыма прямо в лицо Кевину.
Какой кошмар! Будто в каком-то страшном сне.
Кевин бросился бежать. Он не знал, куда ему деваться. Куда уйти от этого ужаса, спрятаться, спастись.
— Такси! Такси! — кричал он, а по щекам уже катились слезы.
Он плакал от беспомощности, одиночества, от страха, от того, что был совсем один ночью в незнакомом страшном городе, и некому было его защитить от жутких чудовищ, которые вот-вот загребут его своими желтыми ручищами и проглотят как лягушонка.
— Такси! Такси!
Остановилась какая-то машина. Кевин бросился к ней, открыл дверцу и прыгнул на заднее сидение.
— Как здесь страшно, — сказал он в сердцах шоферу.
В душе он испытывал облегчение, что наконец кончится этот кошмар, он уедет отсюда куда-нибудь подальше. Не успел он подумать, куда же ему податься, как таксист обернулся, и Кевин увидел жутчайшую черную физиономию.
Ему показалось, что это привидение. Он вскрикнул.
— Да и здесь невесело, пацан! — прорычал тот грудным басом, едва не лишив чувств перепугавшегося до смерти Кевина.
Он пулей выскочил из машины и побежал куда глаза глядят. Он бежал долго, ничего не замечая, не зная, куда. Ему казалось, что черное страшилище преследует его.
Наконец силы стали покидать его. Он задыхался. Обернувшись назад и убедившись, что за ним никто не бежит, Кевин остановился, чтобы перевести дыхание. Он судорожно глотал воздух, смахивал рукавом катившиеся градом слезы.
Кевин даже не заметил, как оказался в парке. К ночи ударил мороз и все вокруг: деревья, аллеи, кусты и даже сугробы заледенели после дневной оттепели.
В одиночестве он бродил по мрачным дорожкам, слегка освещенным тусклым светом ночных фонарей.
Кевин почувствовал, что проголодался. Он присел на заледеневший сугроб и достал из рюкзака бутерброд, который успел прихватить из холодильника в «Плазе».
— Нет. Больше так отдыхать я не хочу.
Он устал. Ночью в этом холодном парке он ощущал себя подавленно и неуютно. Хотелось домой, в теплую родную комнату на Линкольн-стрит. Хотелось к маме. Только с ней он чувствовал себя защищенным от бед. Он соскучился по своей семье.
Конечно, они все далеко не идеальны, но с ними лучше и надежнее, чем здесь, одному на морозе, среди безмолвных деревьев, наводящих тоску и страх.
К нему прилетел голубь. Кевин протянул крошечки батона. Тот стал жадно клевать, и через минуту сюда слетелась еще куча голубей. Они клевали прямо с руки, облепив Кевина со всех сторон.
— Ребята, вы откуда прилетели? Не знаю, хватит ли на всех корма.
Кевин достал последний бутерброд и раскрошил перед собой. Голубей слеталось все больше и больше. Они клевали жадно и быстро, то и дело отталкивая друг друга от аппетитной добычи.
— Ну вот, уже все съели.
Опустив крылья, выставив свои гладкие толстые брюшки, голуби смотрели на Кевина в ожидании новой порции крошек.
— Вы такие забавные. Но у меня ничего больше нет.
Кевин взял на руки одного голубя, погладил по белой грудке. Тот смирно сидел на его ладони, даже не думая вырываться. Голуби были совсем ручными и не боялись людей.
Вдруг из-за сугроба выросла голова в темном капюшоне с торчащими седыми прядями волос. Это была та самая безобразная старуха в лохмотьях, которую он уже видел однажды, приняв за статую.
Кевин закричал. От страха его лицо перекосилось.
Он был до смерти перепуган. Он хотел убежать, но, как назло, нога застряла среди замерзших кустов. От отчаяния он орал еще больше. А когда увидел, что чудовище придвигается к нему, Кевину стало совсем не по себе. Огромная ручища в рваной поношенной перчатке потянулась к нему. Кевину показалось, что она вот-вот схватит его за горло и задушит. От страха он закрыл лицо руками.
Но, к его большому удивлению, безобразная ручища всего лишь вытащила его застрявшую ногу.
Кевин бросился прочь. Он бежал на всех парах, унося ноги от греха подальше.
Но, достигнув арки, выходящей на улицу, он вдруг остановился. За ним никто не гнался. Вокруг было тихо.
— И с чего это я?!
Он и сам не знал, почему так испугался, так глупо повел себя. Ведь она не хотела ничего плохого, она только помогла ему. И зачем надо было так дико орать, будто тебя режут?
Кевину было неловко и стыдно за свою нелепую выходку.
— Нужно непременно вернуться, — решил он, — и извиниться за несдержанность.
Наверное, он здорово обидел женщину. Вероятно, ей сейчас тоже одиноко и скучно, раз она одна в такое время в парке.
Кевин медленно поплелся назад, размышляя, как лучше объяснить причину его странного поведения.
Старуха стояла на том же месте. Ее голову, руки, плечи облепили голуби. Она ласково разглаживала их крылья, и те мирно дремали, склонив свои смешные головы, прямо на ее лохмотьях.