Спустя три дня Вася мне на ушко шепнул следующую информацию. Они и вправду работали на стройке, в основном убирали мусор в строящемся доме. Работы было совсем немного, да еще вдобавок обедали по-царски со строителями, после которого у них было еще полтора часа свободного времени, а врали нам, чтобы не было конкурентов в этом про*бе. Короче, он предложил мне присоединиться. Это предложение оказалось более чем заманчиво, и на следующий день с утра ко мне подошел мой командир боевой части и спросил, есть ли у меня желание освоить профессию строителя. Я без энтузиазма и с грустью ответил, чтобы не навлечь подозрения:
– Ну можно попробовать.
И мы с Васей, Горохом, Новожилом и еще одним нашим «карасем» отправились в сторону дороги, которая соединяла Новороссийск с Геленджиком. Там нас уже ждала белая «Жигули», пятерка, в которую мы залезли вчетвером на заднее сиденье. Водитель средних лет поприветствовал нас, и мы поехали на объект, который располагался в центре Новороссийска. 10-этажное здание было достроено, вернее, его коробка. Внутри вовсю велись работы, и нас перебросили на третий этаж убирать мусор. Мы выполнили данную задачу за два часа, а остальные полтора часа до обеда спали. В обед нас свистнул бригадир и позвал вниз. Спустившись на первый этаж, где располагалась их помещение для поглощения пищи, я почувствовал запах полудомашней пищи. Почему «полу-»? Потому что когда мы зашли, то увидели, как женщина-повар разливала суп, в котором, помимо овощей и мяса, плавало содержимое классического доширака. У нас потекли слюнки, мы все сожрали в прямом смысле за две минуты, так как параллельно с этим процессом она поставила каждому по тарелке пюре с котлетами и салатиком, и, поедая суп, я взглядом уже смаковал жареную мясную котлеточку. К чаю каждому положили по большому рулету (ну, такой классический, в упаковке, который нарезают). Я его лениво доедал, слушая очередной анекдот одного из работяг.
Мы встали из-за стола и пошли с Васей в магазин, чтобы купить пивасика и семечек. Зашлифовав обед пивом, я вырубился в тенечке на мешке с цементом. Вечером на корабле во время ужина я понял, почему Вася в предыдущие дни не ел ужин: та баланда, которую готовили на камбузе, просто не лезла после такой «работы» на стройке. Меня спрашивали: – Каково там?
Я с грустью и усталостью в глазах отвечал, как и должен был ответить:
– Очень тяжко, аж ложку тяжело держать.
Три залпа
Стоя вечером на очередной поверке, я думал о своем, слушая всплески воды о борт корабля. И вдруг сквозь мысли я услышал:
– Петров, Щербаков…
– Что? Что случилось? – спросил я стоящего рядом.
– Это те, кто завтра будет в почетном эскорте на похоронах! – ответил голос слева.
Уж не знаю, хорошо это или нет. Но это очередная история в копилку. Утром за нами приехал бортовой камаз, и 10 человек, включая меня, запрыгнули в кузов. При нас были наши калаши и холостые патроны. Вскоре мы остановились у жилого дома и вышли к подъезду.
– Кого ждем? – спросил Вася офицера.
И тут открылась подъездная дверь, и моряки вынесли открытый гроб с дедушкой адмиралом. Я старался туда не смотреть, да никто как-то и не горел желанием. Подошел старлей и показал на нас с Васей:
– Пока семья не вышла, вы будете караулить с автоматами, – сказал он.
Нам пришлось полчаса стоять в тишине по бокам от гроба прямо у подъезда. Ощущения были так себе, я вам скажу, зато я взглянул на ситуацию с другой стороны. Ведь это честь – быть рядом с адмиралом, провожать его в путь с почестями. Когда мы приехали на кладбище, нас проинструктировали по поводу предстоящего залпа, и мы ждали сигнала. Вскоре раздалась команда «Залп!». Мы выстрелили одиночным, перезарядились, опять выстрелили, затем опять. Всего три залпа. На этом наша миссия была завершена, и мы уехали. Для нас была честь давать три залпа в память адмиралу!
Самодеятельность
Ежегодно 13 мая Новороссийск празднует День Черноморского флота. И нашему экипажу прилетела задача оставить свой след в праздновании, исполнив какую-нибудь песню. Вызвались трое: Юсупов, Федоров и я. Пару раз нас собирали в доме культуры с такими же «певцами» с других частей, а нам и в радость, лишь бы не работать! Выбрали песню и начали разучивать, припев звучал так: «Под шумы дизелей, мы режем гладь морей…» И что-то в этом роде. За пару дней до праздника мы еще раз приехали в ДК на генеральную репетицию. Снаружи Дом культуры представлял из себя красивое сооружение 19 века с колоннами, вторым этажом и верандой, а вот внутри пахло плесенью, видимо, ремонта там не было со времен правления И. Сталина. Сам зал, где мы репетировали, был небольшой и стеснения на сцене при заполнении мест мы бы не почувствовали, но нам не сказали что это всего лишь место для репетиций.
Вечером за день до выступления произошел казус, который я бы назвал законом подлости. Дело в том, что у нас с Васей и некоторыми годками было небольшое недопонимание, а вернее с одним, с коком. Он со всех молодых решил собрать себе на дембель, хотя у каждого годка был закреплен свой «череп». Вспоминая это, мне становится смешно, но тогда было немного не до смеха. Получилось так, что Васе почти удалось настроить одних годков против кока и его подручных, сообщив тем, что этот умник решил всех кинуть и собрать себе на дембель с чужих черепов. При поддержке годков мы готовы были дать физический отпор коку, но получилось ровным счетом наоборот. Нас позвали в кубарь, и мы настроились на драку, поддержали друг друга и зашли, там находились те, кто должен был нас по идее поддержать. Немного отступлю и скажу, что физически мы с Васей не уступали никому из годков, у Васи от природы был непробиваемый пресс, я выигрывал многих по армрестлингу. Одним словом, мы могли дать отпор ребяткам без труда, но кок был далеко не дурак и убедил остальных годков в следующем: он сообщил им, что якобы деньги, которые он хотел собрать с молодых, он хотел потратить на всех, купив еды и алкоголя, сделать эдакий сюрприз. Он продумал наперед, что будет говорить. Этого мы не учли. Кок, хитро и злобно улыбаясь, обратился к Васе:
– Ты че смелый такой стал? Решил нас поссорить? Ты ошибся, Щербатый, – ударил его в челюсть.
При ударе Васина голова отлетела назад, и его затылок прилетел мне прямо в глаз. На этом вся эта история с саботажем закончилась, но у меня осталось последствие в виде фонаря под правым глазом. Проблема заключалась еще в том, что уже на следующий день должен был быть концерт, на котором мне надо было выступать!
Мы придумали историю, якобы Вася копался у себя в баночке (тумбочка), а я в это время нагнулся позади него – глянуть, что он там делает, и вдруг его позвали, и он резко встал и ударил меня. Смешно, конечно, придумали, но сама правда не менее смешна. Зам по воспитательной работе, увидев мой бланш, сначала потерял дар речи, потом орал своим хриплым голосом что-то вроде:
– Завтра будут такие люди, такие люди! Подумают, у нас дедовщина!
Но потом остыл и дал добро. На следующий день мы с гитарой и пухлым женоподобным мичманом поехали на концерт. Но поворот к ДК мы проехали и направились к площади, находящейся рядом с крейсером «Михаил Кутузов». Когда мы увидели, сколько там народу, я захотел сразу домой, под одеялко. Вся площадь была забита людьми, видимо, вышел весь город. Оказалось, что это один из любимейших праздников новороссийцев. Посередине стояла сцена, где ведущий развлекал народ. Выйдя из автомобиля, мы сразу закурили, так как не ожидали многотысячную толпу, и вдобавок я еще с фингалом под глазом, просто образец моряка.
Перед нами играли морпехи на электрогитарах, после был наш выход. Выйдя к микрофонам, три моряка в белых фланках, белых бесках и с одним светящимся фонарем начали задушевно петь. К середине песни у меня прошло все волнение, и я запевал как соловей и даже умудрялся видеть реакцию людей, но я не ожидал, что многие из них будут плакать. После того как мы замолчали, поднялся такой шум и аплодисменты, что нам стало неловко от всего этого. Это был наш маленький триумф! Вечер продолжился празднованием в городе, мы уболтали мичмана на пиво и вместе отпраздновали. На следующий день нас троих отвезли в ДК на награждение: оказывается, мы заняли первое место со своей песней. Мы встали в шеренгу, и к нам подошел дядька вице-адмирал, им оказался командир Новороссийской военно-морской базы. Каждому он вручил командирские часы и, посмотрев на меня, сказал:
– Молодец, моряк! Шрамы украшают мужчин!
Ночной переполох
Значит, заступил я как обычно на смену, командиром вахтенного поста. Она начиналась в полночь и длилась до четырех утра. В принципе, мне нравилось. Работка не пыльная, стой себе, иногда вызывай дежурного офицера если кто то явился на корабль и в принципе все. Но эта ночь была необычной для меня и для экипажа. Напротив нас и поодаль, ближе к началу причала, стояли малый противолодочный корабль «Касимов» и малый ракетный корабль «Мираж». У меня как обычно в одном ухе был наушник, с которого доносились песни и всякая болтовня радиодиджеев. Напротив, на другой стороне бухты спал Новороссийск, огни фонарей освещали улицы, отражаясь от воды, тем самым предавая особый шарм и яркость городу. Вид открывался первоклассный.
Вдруг я услышал громкий голос, высунув голову в сторону, откуда он доносился, я увидел упитанного офицера, спустившегося со штаба, где работала номенклатура Новороссийской военно-морской базы. Он стоял напротив «Миража» и что-то говорил вахтенному, потом громко произнес:
– Играй большой сбор!
Тот немедленно начал звонком будить свой экипаж и собирать всех на стенке. Далее он сразу подошел к «Касимову», и там вахтенный последовал примеру «Миража». По сияющей одной большой звезде на погонах я понял, что это контр-адмирал, поэтому после его крика в мою сторону о том, чтобы я играл большой сбор, я незамедлительно подчинился приказу. Можно было, конечно, поступить по-другому, сперва вызвать дежурного офицера, но это, возможно, воспринялось бы как неподчинение, так как адмирал смотрел на меня и ждал исполнения приказа. Одним словом, я решил не играть с огнем и начал звенеть один короткий, затем длинный, короткий, потом длинный в течение 30 секунд. Прибежал дежурный по кораблю и спросил: