– А жир? – возмутился я. – Не слыхали про жир болотной выдры, а туда же, критикуете! Жир у нее отменный.
– Ну и зачем он, такой отменный?
– Зачем-зачем… Горючее это.
– В тачку, что ли, заливать? – поразился Шутер.
– Сам ты тачка! Для костра. Жир твердеет на воздухе. Нарезаешь его такими брусками, пока он вроде желе, а потом в бумагу заворачиваешь – и в рюкзак, ну, или куда еще. Жир этот, короче, как сухой спирт, только лучше.
Я покосился на него. Шутер слушал, приоткрыв рот.
– Эх ты, деревня! – снисходительно добавил я. – Вот так-то: век живи – век учись. Два века живи – два учись. Жизнь живи – всю жизнь учись. Короче, на болоте если ночь застала, хвороста нету или он совсем уж мокрый и не горит, то выдру валишь, жир нарезаешь, ждешь пару часов и потом топишь. Горит он долго. Это первое, а второе – когти ее.
– Когти растолочь, – бросил Рыба, не оглядываясь. – В мази добавляют.
– Вот, правильно, – кивнул я. – Напарник ваш, гляжу, больше знает. А куда вы меня ведете вообще, а?
– А вот сюда, – ответил Шутер и показал вперед: – Уже пришли.
В лагере у подножия вышки меня встретили холодно. Обыскали, забрали все мало-мальски ценное, заставили снять куртку, расстелили ее у кострища и положили на нее все мое добро.
Перед тем как идти за выдрой, я обмотал левитирующий «оникс» бинтом и привязал к правой лодыжке под штаниной. Штаны на мне были широкие, я вообще уважаю только свободную, мешковатую одежду, чтоб не стесняла движения. В общем, «оникс» было не видно, и это хорошо, потому что уверен: если бы его нашли – остался бы я без «оникса». Слишком ценный арт, Метис бы его забрал себе. Повязка на лодыжке – не ахти какой тайник, потому что туда иногда пристегивают нож или кобуру с небольшим пистолетом, и при серьезном обыске арт бы нашли. Но всерьез меня никто не обыскал, как-то не ожидают особого хитроумно припрятанного оружия от простодушного болотного охотника. На это я и рассчитывал.
На моей левой лодыжке была вторая повязка и под ней – пузырек с тоником. Дневник Травника спрятать было негде, поэтому его я просто бросил на дно рюкзака. Всякую бумагу охотники да старатели с собой носят часто: для самокруток, на растопку или для других, понятных целей. Решив, что дневник особого внимания не привлечет, я просто сунул его на дно рюкзака… И действительно – шмоная рюкзак, никто не обратил внимания на рваную тетрадку. А вот кулон-ключ Миши мог вызвать нездоровый интерес и поэтому был спрятан надежнее всего остального, в тайнике гораздо более хитром, чем повязка на ноге. Тайник этот находился в моем ремне – кармашек с обратной стороны, с прорезью, закрытой «молнией» и скрытой под узким кожаным клапаном. В общем, если только ремень не отберут, за кулон можно не опасаться.
Я поймал взгляд пленницы. Она сидела все в той же позе, обхватив себя за колени, завернувшись в плащ, и недоверчиво смотрела на меня исподлобья.
– Ну? – Метис перебрал лежащие на моей куртке вещи. – Кто такой?
– Охотник, – сказал я. – Стасом звать.
Главарь бандитов окинул меня тяжелым, недоверчивым взглядом и, кажется, собрался задать следующий вопрос, но его перебил Фара:
– Часто в этих местах промышляешь?
– Постоянно. Жир гоню и в поселки окрестные сдаю. То есть меняю – на еду, патроны. На всякое. Когти еще, ну и на змея вот тоже охочусь…
– А со змеями что делают? – скривился Шутер. – Неужели едят?
– А то! Это ж тебе не выдра, почему б и не есть змея?
– На выдр, значит, охотишься, – повторил Метис с неопределенным выражением.
Фара подошел ко мне ближе, пригляделся:
– Нет, я тебя раньше не видел. Давно ты здесь?
– Давно, ага.
– А живешь-то где вообще?
– Нигде конкретно. – Я кивнул на опору: – Иногда вот под ней останавливаюсь, где вы сейчас. Мою стоянку, можно сказать, заняли. А иногда в болоте ночую. Или в Гниловке той же.
– Аж до Гниловки ходишь? – заинтересовался Фара. – Это хорошо.
– То есть ты знаешь болота? – уточнил подошедший к нам Кузьма.
– Ха! – Я поднял пятерню, показав им растопыренные пальцы. – Как свои пять знаю. Все тропки здесь переходил-перенюхал.
Метис с Фарой переглянулись. По тяжелому лицу бандита ни о чем невозможно было догадаться. Я впервые видел вблизи и при нормальном освещении убийцу Миши, вчера сверху лица было особо не разглядеть. Мужик в районе сорока, черная щетина, глаза темные, лицо – малоподвижное и какое-то серое. И взгляд мрачный, недобрый, причем так он, кажется, смотрел не только на меня, а и на весь окружающий мир.
– А вы куда вообще направляетесь, хлопцы? – заговорил я, оглядываясь. – Смотрю, форма на вас такая… Хотя не на всех.
– Тебе до нашей формы дела не должно быть, понял? – сразу напрягся Фара.
– Да ладно, ладно. Мне и правда дела нет. Так что, может, вы меня отпустите? И разойдемся своими тропками-дорожками.
– Много за жир патронов дают? – спросил Метис.
– За тот, что из этой дуры вытоплю, – я пнул лежащего под ногами мутанта, – с десяток для «махновки» получу и еще, может, спичек.
– Не густо.
Я поймал взгляд Рыбы, который вдруг уставился на меня. В прозрачных глазах его что-то появилось, какое-то чувство… Узнавание, что ли? Под ложечкой засосало. Да нет же, не может он меня узнать! Бандиты не видели непрошеного ночного гостя вблизи и лиц ав темноте никак не могли разглядеть. Тогда с чего он вдруг насторожился? Хотя Рыба так ничего и не сказал – просто глядел на меня, и все.
– Хочешь подзаработать? – прямо спросил Фара.
Метис, скривив губы, кинул на него быстрый взгляд – он явно привык сам вести подобные разговоры.
– Смотря на чем, – ответил я осторожно.
– Нужно провести нас через болото. На другую сторону.
– И зачем?
– Не твое мутантское дело. Сколько возьмешь за такую работу?
Я хитро улыбнулся:
– Хорошим людям за хорошие деньги ничего не жалко. Давайте пятьдесят патронов двадцатого калибра, половину с дробью, половину обычных. Это мне для «махновки». Если таких патронов нету, то могу взять рубли, но лучше золотом, чтобы… Ай, ай, ты чего?!
Метис стоял передо мной, подняв пистолет, какой-то «Иж», кажется, – трудно разобрать детали и понять точно, что за модель, когда ствол смотрит прямиком тебе в лоб.
– Поведешь нас через болото. Получишь за это пятьдесят рублей.
Я изобразил разом удивление, обиду и страх:
– Ну, если ты так ведешь разговор… Ладно, проведу за полтинник. Четвертак – авансом. Слушайте, а выдру эту на жир топить будем? Она ж тоже денег стоит.
– Мы спешим, охотник, – сказал Фара. – Не до выдр нам.
– Вам не до выдр, а мне-то – до выдр, э? Тогда ее компенсировать мне на-а… – Я не договорил, потому что Метис, взмахнув рукой, врезал мне рукоятью пистолета по уху. Едва не упав, я переступил с ноги на ногу.
И поклялся себе, что убью его собственноручно, причем так, чтобы видеть, как уходит жизнь из этих темных глаз.
– Не возражать! – процедил бандит. – Выдру – бросить. Тебе за работу пятьдесят. Без аванса. Завтракаем на ходу. Все, в путь!
С этими словами он отвернулся от меня. Я стоял с обиженной мордой, держась за ухо, но ликуя в душе. Вот так, вы у меня на крючке!
Когда Метис шагнул к палатке, я поймал взгляд пленной женщины. Внимательный и настороженный взгляд.
Глава 10Калуга. Встреча на болоте
Если бы я действительно знал болото так, как говорил, все было бы ничего, однако мы с Михаилом бывали здесь нечасто и местность я изучил не слишком хорошо. Из-за этого приходилось быть вдвойне осторожным: и чтобы не вляпаться куда не надо, и чтоб не выдать себе перед теми, кого взялся вести.
Вооружившись палкой, я шел впереди отряда. И буквально физически ощущал тяжелый взгляд Метиса, который иногда устремлялся мне в спину. Ясно было: он не доверяет болотному проводнику Стасу. И никогда не будет доверять.
Еще опасения вызывал Рыба. Почему-то он, в какой-то момент насторожившись, стал относиться ко мне с агрессивной подозрительностью. Бандит с мертвыми глазами даже оживился немного, на снулом лице его появилось подобие чувств, теперь он постоянно наблюдал за мной, как будто пытаясь поймать на лжи или лукавстве. А я все не мог понять, что же его насторожило. Ведь не мог он узнать ни моего лица, ни голоса! В чем же дело? Это было совсем непонятно.
Потыкав палкой перед собой, я осторожно шагнул на мягкую кочку, с нее на другую, перепрыгнул на участок почти сухой земли и, приподнявшись на цыпочках, поглядел вперед. Туман немного рассеялся, но дальше метров пятнадцати видно было все равно не очень. Я снова зашагал, кинул взгляд через плечо: отряд растянулся двумя длинными цепочками. Прямо за мной шел Шутер, потом Метис и Кузьма, за ними пленница по имени Аля, рядом Фара. Он вообще далеко не отпускал ее от себя, все время старался держать рядом. Позади, немного по сторонам, шагали Серый с Томатом, за ними Рыба, Боров, и замыкал шествие молчаливый Павлуша. Верной дорогой идем, товарищи. Меня звать Сусанин, и я – ваш герой.
– Эй, Стас! – негромко позвал Фара, перешагивая через ствол упавшего дерева. – Долго мы уже идем. Далеко до Гниловки?
– Что с того, что долго, – пожал я плечами. – Далеко еще, да. Это же болота, здесь все расстояния в пять раз больше становятся.
– До вечера хоть туда попадем?
– Попадем, но надо будет сделать небольшой привал. Жрать уже и сейчас охота, скоро вообще брюхо подожмет. А в болоте на ходу не едят. Дойдем до более-менее сухого и твердого места, встанем на часок, потом дальше.
– А что, есть тут такие, сухие и твердые? – с любопытством спросил Шутер.
– Попадаются, хотя редко. После привала – прямиком к Гниловке. В ней заночуем.
– А от нее до края болота сколько? – заговорил Метис.
– Час, максимум два. Рано с утра подъем, когда только рассветет, и быстро дойдем. Это не проблема, но вот сейчас, скоро уже, самая топь начнется. Вот она и есть проблема. Поэтому… – Я остановился, поглядел назад и повысил голос: – Всем идти ровно! Эй, ты, там! Здоровый!