Калуга быстро взял дело продвижение отряда в свои измазанные грязью руки. Он был гораздо опытнее меня, и вскоре моей основной заботой стало то, чтобы никто другой этого не понял.
Пришлось немного изменить курс, поскольку теперь целью была не Гниловка – теперь мы собирались обойти ее.
– В том направлении, – новый проводник, идущий рядом со мной впереди отряда, махнул рукой вправо, – топь. Между нею и Гниловкой есть тропа. Извилистая такая, про нее мало кто знает. По ней и пойдем. К тому времени стемнеет, поэтому надо будет осторожно. Ты, Стас, тропу эту знаешь?
– Нет, про нее не слышал, – ответил я, чувствуя затылком, как идущие за нами Метис, Фара и Рыба вслушиваются в разговор. – Я вообще топь эту, про которую ты сказал, не уважаю. Опасная слишком, поэтому сюда особо никогда и не совался.
– Это да, – согласился Калуга. – Огни там в топи… Видел по ночам?
– Ага, издалека. Движутся.
Он удивился:
– Ты движущиеся видел? А мне только стоячие попадались. Но все равно страшно же! И непонятно, что оно такое… Как начнут тускло так светить в глубине этой топи – в дрожь бросает.
– Торф может гореть, – предположил Шутер из-за спины командиров.
– Какой, в Лес твою маму, торф! – возмутился Калуга. – Не горит торф так! Да и вообще – он дымится… Неважно, короче – не торф это. И еще я странных людей видел в глубине топи, под вечер как-то, туман разошелся немного, вдруг смотрю – идут. Высокие, тощие, и все какие-то одинаковые. И вроде как без одежды.
– Голые, что ли? – удивился Шутер. – Голые мужики на болоте?
Калуга неопределенно повел рукой:
– Ну, вроде не совсем голые, а так… Не разобрал, в общем, пропали они дальше в тумане. Короче говоря, рядом с топью надо вести себя осторожно. Когда пойдем по той тропе, что ведет мимо Гниловки, то с одной стороны от нас будет она, с другой – топь. Поэтому нужно будет идти очень тихо и быстро. Слышали, девчата? – охотник оглянулся на мужиков сзади. – Юбки подобрать и летящей походкой… Потому что, я так понял, вы с этими людьми из Гниловки встречаться не хотите. Правильно я понял? Вижу по рожам – правильно.
– Они точно не заметят нас на тропе? – спросил Фара.
– Заметить не должны, потому что в том месте всегда висит реально густой туман. Скажи, Стас!
– Это вторая причина, по которой я то место не люблю, – подтвердил я. – Из-за тумана.
– Ага-ага. Поэтому нас и не заметят, если только мы факелы не разожжем, а мы их разжигать не будем. Но вот услышать – могут. Так что совсем тихо нужно будет двигаться. Вообще, в последнее время здесь безлюднее стало. Раньше людей больше было, то старателя встретишь, то бригаду охотников. Только посбегал народ, когда объявились эти новые ночные мутанты. Видел их, Стас?
– Не видел, – сказал я.
– И это правильно! Мало кто в живых остался из тех, кто видел. Твари дикие какие-то, непонятные. Хорошо я тогда спрятаться успел… Как пронеслись мимо, аж засвистело. Глаза у них светятся, серебристо так, а сами похожи на людей, только маленьких.
– Маленьких людей? – переспросил я. – На карликов, что ли?
– Так, может, это Шутер? – хохотнул Серый с задов. – Короче, я понял, стая диких Шутеров тут по ночам…
– Пасть закрой! – крикнул маленький дезертир.
За спиной раздалась смачная оплеуха, потом возглас Серого и звук удара.
– Отставить! – заорал Фара, оборачиваясь.
Калуга ухмыльнулся и подмигнул мне.
– Эй, охотник! – позвал Метис.
Непонятно было, к кому он обращается, и оба мы оглянулись. Главарь бандитов почему-то остановился, и следом встали все остальные.
– Повтори еще раз про новых мутантов.
Калуга достал из нагрудного кармана куртки кусок шоколада в фольге, каким-то чудом не раскисший, пока он загорал в грязи, отломал кусок, сунул в рот и принялся говорить, жуя:
– Я, в общем-то, уже все рассказал. Про ночных – ну, это я их так прозвал – никто толком ничего не знает. Только в темноте появляются. Стаей всегда проносятся, причем бесшумно. Ни тебе зарычать, ни зафырчать. Набрасываются, но вроде не убивают на месте, а утаскивают куда-то.
– Куда? – Метис слушал очень внимательно.
– Вон туда куда-то, – охотник махнул в сторону, куда мы шли.
Я искоса наблюдал за бандитом. Почему он так заинтересовался? Да и Фара тоже вон посерьезнел, напрягся…
– Ладно, чего мы встали? – заговорил он. – Раз по ночам тут теперь появляются такие мутанты, нам точно нужно побыстрее пройти Гниловку.
– Не робей, пройдем! – заявил Калуга. – А ну, девчонки, шевелите ножками!
В сгущающейся темноте мы остановились на краю большого участка твердой сухой земли, поросшего травой.
– Срубом Шведа его называют, – Калуга показал на дом, стоящий посреди острова. – Тут чудной такой мужик одно время жил, отшельник Швед. Не в том смысле, что из Швеции, а прозвали так. Пропал он потом куда-то.
– А что случилось с домом? – спросил Шутер. – Вроде только чердак остался.
В сумраке позднего вечера строение впереди выглядело и правда необычно. Нижнюю часть бревенчатого дома словно разъело кислотой, а в стенах зияли такие широкие прорехи, что казалось – коробка чердака стоит на кривых столбах. В верхней части постройка была целой, только окна выбиты и дыры в двускатной крыше.
– «Кислотный карман» там здоровый образовался после того, как Швед исчез. Но теперь рассосалась аномалия. Ладно, неважно это, – махнул рукой Калуга. – Главное, что с чердака сруба хорошо видны топь и Гниловка. Прямо впереди – тропа, справа будет топь, слева Гниловка. Она на таком как бы горбе, возвышенности… На месте объясню. Давайте к срубу, пока совсем не стемнело. Только оно хлипкое все, большой компанией туда нельзя. Втроем максимум. Кто со мной?
– Пойду, – сказал я. – Мне нужно увидеть, что да как.
– Ну, и еще тогда командир ваш, ага? И хватит, на чердаке пол хлипкий.
Эти места мне были совсем незнакомы, я не бывал здесь никогда, не слышал про эту топь с тропой, да и в Гниловку заходил только раз, совсем с другой стороны. Из-за этого все сложнее было играть свою роль, уже пару раз в разговорах с бойким на язык Калугой я едва не прокалывался. Пока обходилось, но все чаще в последнее время я ловил на себе подозрительные взгляды Рыбы. Да и Метис держался настороженно. Хотя он всегда был насторожен и ко всем людям относился с недоверием.
По скрипучей приставной лестнице Калуга, я и Метис забрались на чердак. В торце его треугольная стенка была почти целиком выломана, и мы встали у пролома.
– Теперь глядите, – стал показывать Калуга. – Вот как оно тут все…
– Светится, – сказал Метис с легким удивлением. – Реально никто не знает, что за огни в топи?
Калуга поднял к потолку указательный палец и многозначительно покачал им:
– Тайна сия велика есть.
Топь, как он и сказал, была впереди справа. А слева начиналась плоская возвышенность, на ней стояло десятка три домов. В нескольких горел свет. Кажется, это отблески костров, которые разожгли прямо внутри развалюх.
Топь напоминала большое чернильное озеро, в котором тускло горели расплывчатые пятна света. Мне вдруг показалось, что это мерцающие, и сейчас меня накроет знакомый приступ… Только этого не хватало! Но ведь я всегда вижу мерцающих внутри своей головы, то есть мысленно, а эти пятна – нормально, глазами. И другие их видят.
Блеклые огни медленно двигались в темноте. На наших глазах два срослись, а потом другой мигнул – и пропал.
– Может, течения какие-то в болоте? – предположил я. – Фосфоресцирующее что-то там… Хотя не похоже.
– Ага, совсем не похоже, – согласился Калуга. – Кстати, ты таки прав был, Стас: движутся они. Я сюда когда залезал раньше, глядел, так огни эти стояли на месте. И по тропе когда ходил – тоже стояли. А иногда их и видно не было. Но теперь движутся, чтоб их Лес забрал! В общем, смотрите: из Гниловки нас вряд ли засекут. Тропа идет под склоном, которым заканчивается этот холм, где стоят дома. Там отвесный земляной обрыв, где он побольше, где поменьше, но в среднем высотой метра полтора. Сразу под ним – тропа. В тех местах всегда туман, видно плохо. А огни эти света практически не дают. Поэтому, хотя люди в Гниловке наверняка выставили часовых, мы сможем пройти. Главное – не шуметь.
– Сколько, по-твоему, может быть человек в Гниловке? – уточнил Метис.
– Я как бы не считал. Они ж сразу стрелять начали. Но больше, чем вас, – десятка два, так показалось, а может, и еще больше. Значит, мы спускаемся, идем по тропе один за другим. Шаг вправо – топь, шаг влево – склон. То есть туда и не шагнуть. А вот в топь можно, и тогда сразу уйдешь с головой. Там есть места потверже и посуше, но их мало, поэтому в топь – ни ногой. Стволы наготове, но предупреди своих строго: стрелять только в самом-самом крайнем случае. Если что-то в топи померещилось – не дергаться, идти дальше. Одно меня волнует: барышня эта ваша. Вы ж ее тащите за собой насильно, как-то это сразу очень заметно. Кучерявый тот от нее ни на шаг. Ну и если она шум подымет?
Внизу его будто услышали – там начался шум. Донесся звук удара, возглас, топот ног, крик…
– Держи ее!
– Стой!
Бац – еще один удар. Треск, за ним – стон.
Метис, снова проявив завидную реакцию, первым прыгнул к лестнице. Я оказался возле нее вторым, следом стучал каблуками растерянный Калуга.
– Убежала! – пророкотал Боров, вваливаясь в сруб, когда я оказался внизу. – Врезала ему и…
– Кому врезала? – перебил Метис.
Сзади раздалась сдавленная ругань, и, когда мы повернулись, Серый с Павлушей поднимали на ноги Фару. Тот держался за голову, по ней текла кровь. Из соседнего помещения выскочили остальные, по срубу заметались лучи фонариков.
– Сука! – простонал Фара. – Чем она меня?.. Доской какой-то. С гвоздем! Урою тварь!
– Череп хоть не пробила? – уточнил я.
– Заткнись, охотник! Перевязать срочно надо.
Метис бросился наружу, и все, кроме Фары и Серого с Павлушей, вывалили за ним. Было уже совсем темно, в небе висел полумесяц, мерцали звезды.