Весь нынешний день мальчик провел на сером пляже, борясь с ветром и разыскивая «песочные монеты» – морских ежей с плоскими круглыми щитками. У них в семье есть правило, установленное отцом: тот, кто нашел живого ежа с красивым целым щитком, получит «напиток на выбор» во время поездки в город. Мальчик всегда выбирает «коку»: он получил бы ее и просто так, но дело же не в этом.
В тот день он нашел только фрагменты и маленькую мертвую «монетку», на которую даже не захотел внимательно смотреть, но не расстроился. Он испытывал приятную усталость и теперь решил прогуляться вокруг школы и идти домой.
И вот он смотрит сквозь ограду, идя вдоль игровой площадки. Эти места, по мнению всех заинтересованных лиц, самые лучшие для ловли жуков-рыцарей. Такие большие жуки, которых большинство мальчишек ловят и держат в банках с продырявленными крышками. И хотя по-настоящему их наверняка зовут как-то иначе, мальчишки называют их именно рыцарями[51]. Многие счастливые часы прошли в наблюдении за битвами между этими насекомыми, хотя вернее будет назвать их соревнованиями, так как это довольно мирное занятие, во время которого сравниваются внешние характеристики жуков – их длина, ширина, размах крыльев и так далее. Обычно жуки зеленого цвета, но изредка попадаются черные, и они запросто выигрывали. Черные рыцари всегда оказываются победителями. Лучший друг мальчика, Эрл, уже заимел такого, и, по мнению мальчика, уже подошла и его очередь.
Втайне надеясь, что это скоро произойдет, мальчик продолжает идти по тропинке, огибающей школу. Ни здесь, ни после первого поворота нет ничего интересного – одни темные окна на фоне еще более темного здания. Время в пути он убивает, мысленно рассуждая о том, что священник сказал сегодня по телевизору: «Бог пожалеет тех, кто грешил, и ввергнет в пучину морскую их грехи»[52]. Это не совсем совпадает с мнением матери, которая считает, что люди, сбрасывающие что-то в море, сами грешники, особенно если выброшенные ими предметы ранят крылья чаек. Мальчик испуганно спросил у папы, куда именно в море сбрасывают грехи, потому что он не хочет случайно проплыть рядом с ними и стать плохим. Папа очень громко хохотал и даже перестал на какое-то время ругаться с телевизором. Мальчик заворачивает за второй угол и идет до того места, где снова начинается ограда, останавливается и смотрит на деревья прямо за ней. Уже сильно стемнело, на каждом углу площадки зажглось по фонарю, а деревья выглядят огромными и старыми. Наверное, он мог бы перебраться через решетку и таким образом опередить охотников, которые придут за жуками завтра, но ему этого не хотелось. В темноте деревья выглядят немного… пугающими. Мальчик знает, что на самом деле они не такие, потому что уже забирался на нижние ветви днем, когда деревья были большими, зелеными и дружелюбными, но ночью все по-другому. Интересно, а каковы вещи на самом деле – такие, как они выглядят ночью или как выглядят днем? Он решил, что все зависит от обстоятельств.
В любом случае жуки наверняка уже улеглись спать.
Подумав, что если он сейчас сразу пойдет домой, то, может быть, ему еще достанутся «Доритос», мальчик двигается к последнему повороту, где пойдет налево и начнет подниматься на холм. Он находится почти в гипнотической задумчивости и поэтому не сразу слышит шаги за спиной.
А когда слышит, поворачивается, ожидая увидеть, что кто-то выгуливает собаку. К его удивлению, дорожка пуста.
Он продолжает свой путь и опять слышит шаги. Это не звук торопливо шагающих или бегущих ног: кто-то идет в одном темпе с ним. Это не эхо его шагов, потому что он в кроссовках, а они совершенно бесшумны.
Сердце начинает биться чуть быстрее, он ускоряется. Его предупреждали о чем-то нехорошем, что может произойти, если заговорить с чужими людьми или сесть не в ту машину. Правда, родители не говорили, что это за нехорошее такое и машину какой модели следует считать «не той». Однако мальчику начинает казаться, что сейчас именно такой случай.
Он идет по дорожке все быстрее и быстрее, но понимает, что не сможет убежать от того, кто его преследует. Если это взрослый, то у мальчика никаких шансов – у взрослых и ноги длиннее, и шаги шире.
Поэтому он останавливается, делает глубокий вдох и оборачивается.
На этот раз видно.
Вдали на углу под фонарем стоит мужчина. На нем темный костюм. Лицо скрыто тенью, поэтому мальчик не может рассмотреть его, но ему кажется, что прямо за головой мужчины сияет лампа. Он слишком далеко, чтобы можно было услышать его шаги, но больше вокруг никого нет. Мужчина начинает двигаться, а мальчик стоит, точно прирос к земле.
Позже, дома, мальчик ест «Доритос» и смотрит телевизор с мамой, а папа спит в кресле, похожий на рухнувшего динозавра. Досидев до конца скучный фильм, семья отправляется на боковую.
Когда я проснулся, Лора сидела, скрестив ноги, на полу и ела тост. Мне она протянула чашку кофе. Я произнес что-то малопонятное и сел прямо. Через минуту окончательно пришел в себя, засунул руку в карман и достал сноприемник. Один взгляд на дисплей подтвердил, что я и так уже знал. Я не работал, сон был моим собственным.
– Дек в душе, – сказала Лора, все еще держа чашку на весу. Глаза у нее слегка заплыли.
Я взял чашку и сделал глоток. Кофе оказался горячим, вкус у него был как у настоящего. Ну что ж, уже неплохо.
– Когда он вернулся?
– Где-то через час после того, как ты отключился. Сказал, что возвращался кружным путем. С тобой все в порядке? Отключился ты почти мгновенно.
Я кивнул. После того как я спрятал передатчик в одном из шкафов, я какое-то время смотрел из окна на улицу, но ничего там не увидел, кроме выброшенной стиральной машины, ковылявшей вдоль дороги. Лора явно ждала, что я объясню ей, как передатчик попал сюда и что за человек принес его, но я молчал. Я сел на софу и в следующий момент оказался в прошлом, двадцать пять лет назад, словно в настоящем у меня было слишком много дел и мое сознание стремилось туда, где попроще. Грань между настоящим и прошлым была размыта. То, что я увидел, было не только сновидением, но и воспоминанием, о котором я давно забыл. И теперь под пристальным взглядом Лоры это воспоминание стало гораздо ярче и осязаемее, чем теплая чашка кофе у меня в руках или шум воды в ванной Дека.
Вокруг школы мы ходили.
Я взял телефон и набрал номер в Сети.
– Алле?
– О, привет Квот, это Хап. – Лора смотрела на меня с выражением «что-ты-творишь-мать-твою».
Повисла пауза.
– Привет… как дела, приятель? – произнес наконец Квот.
– Отлично, – ответил я. – Передатчик отлично справился. Правда, хозяин не появился, чтобы его забрать.
– Я ему позвоню, – раздался очень настороженный голос.
– Да уж, пожалуйста. Знаешь – странная вещь: не могу снять деньги в банкомате. Не проверишь?
– Конечно, конечно, – ответил он. – Слушай, Хап, а где ты сейчас?
– Да так, недалеко, – ответил я, сжав телефон. – И еще одна вещь – ты ничего не знаешь о копе, которого пристрелили?
И я отключил телефон.
– Что, черт побери, здесь происходит? – спросил Дек от двери.
– Гоню волну, – ответил я. – Он знает, что я лгу, но не знает в какой степени. Кроме того, передатчик все-таки у меня. И теперь Квот не понимает, что происходит, и не знает, что мне известно.
– Но ведь ты же не знаешь вообще ничего, – заметил Дек.
– Да, пока не знаю, – за последнее время, пока я спал, многое изменилось. Предательство Квота уже не казалось мне столь важным. Так же как и его причины, какими бы они ни были. Я здорово дергался по поводу денег, и меня должно бы насторожить, что Страттен не выполнил своего обещания и не прислал мне сны, но меня это не волновало. До поры.
Сейчас я хотел знать, кто эти в сером, чем они занимаются и откуда я их знаю. Само собой, ведь, выходит, любые мои вопросы ведут в одном и том же направлении.
Дек стоял на стреме, пока я вскрывал квартиру Рэя Хаммонда. Лора поднялась вместе со мной. Это было ее решение, не мое. По дороге сюда я проверил новости и узнал, что перестрелка в «Проуз» была основной темой. Трэвис получил ранение в мягкие части тела, а Бартон находился в критическом состоянии с очень плохим прогнозом. Еще двое копов были мертвы.
«Неизвестные» бесследно исчезли, тел на месте перестрелки не осталось. Была открыта общегородская охота, мое имя вообще не упоминалось.
На двери в берлогу Хаммонда полицейской ленты не было, ее никто не охранял. Это значило, что Управление полиции Лос-Анджелеса ничего об этой квартире не знало. Я спросил об этом Лору, и она пояснила, что официальный адрес Хаммонда – где-то в Бербанке. Она не стала объяснять, почему не ждала его там – просто отметила, что выбирала место, где он проводил больше времени, и заставила хакера – который оказался Квотом – это выяснить. Скорее всего, копы делали здесь поквартирный обход, и эту квартиру они обошли стороной, потому что в ней на их звонки никто не открыл. Если они вернутся или кто-то еще заинтересуется происходящим, Дек нас предупредит. А до тех пор мы были хозяевами в квартире Рэя Хаммонда.
Замок оказался дорогим и сложным, но даже он не устоял перед моим органайзером. Две минуты – и мы внутри.
Квартирка была крохотная. Дверь открывалась прямо в квадратную гостиную, сбоку от которой находилась кухонька. Окно выходило прямо на проезжую часть, но шторы были задернуты. За гостиной находились еще две комнаты – спальня и кабинет, почти полностью занятый письменным столом. В ванную взрослый человек поместился бы с большим трудом.
Судя по кухне, в этой квартире Хаммонд вряд ли наслаждался жизнью. В холодильнике стояли три банки пива и остатки какой-то китайской еды, причем плесень на них была столь стара и обширна, что у бактерий, скорее всего, уже появилась конституция и выработалось серьезное отношение к вопросам окружающей среды. Всего одна тарелка и один прибор в ящике. Остальное помещение говорило о том, что Хаммонд любил проводить время в аскетической обстановке. Дешевая и функциональная мебель: софа и один стул в гостиной, двуспальная кровать и несколько пустых маленьких столиков в спальне. В шкафах пусто, в ванной туалетных принадлежностей нет, а грязь и паутину можно бнаружить в каждом углу. Никаких репродукций. Квартира походила на пустой номер в мотеле через две недели после того, как горничная уволилась и получила выходное пособие репродукциями.