Я нажал кнопку звонка и подождал. Никакого ответа. Тогда я позвонил опять и на этот раз не отпускал кнопку секунд десять. Никакого ответа и никакого движения в доме, что вполне совпадало с моими ожиданиями. Большинство людей, когда они дома, зажигают свет не только в одной комнате. Конечно, есть старики и фанатики охраны окружающей среды, которые гасят свет в комнате, когда из нее выходят, но большинство людей так не поступает. Поэтому ночь у них проходит под лозунгом «черт побери, да оставь ты этот свет, тут ни хрена не видно». Шансы, что свет в гостиной зажигался по часам или был подключен к охранной сигнализации дома, достаточно высоки. Или так, или жильцы абсолютно глухи, что было мне на руку.
Я двинулся вдоль стены дома, скрытый от взглядов соседей высокой зеленой изгородью вдоль всей границы участка. Замки пялились с окон оранжевыми глазками – и я старался отворачиваться на тот случай, если у них есть база изображений людей, которым разрешается бродить по участку посреди ночи. Так я благополучно добрался до заднего двора.
Двор оказался небольшим и аккуратным. В центре высокое дерево, а рядом здоровая катушка от электрического кабеля вместо стола. Я осмотрел заднюю дверь – один замок, без видимых проводов. Подключил к нему органайзер и велел приниматься за работу. На экране дисплея замигали огни, снизу вверх и справа налево побежали ряды цифр. Не знаю, так уж ли они были необходимы, но таким образом органайзер демонстрировал свое усердие.
Через тридцать секунд он сообщил мне, что вскрыть замок не может, но замок готов обсудить со мной размер взятки. Я ввел в замок банковские данные безвременно ушедшего Уолтера Питта и позволил ему перевести на свой счет двести баксов. Одному богу известно, что он собирался с ними делать, но секунд через тридцать раздался щелчок и дверь открылась.
Передо мной оказался короткий коридор, из которого вела только одна дверь. Я закрыл входную и на мгновение замер в темноте. Сердце упало, когда послышалось негромкое ритмичное шуршание, но через секунду в голову пришла мысль. Я распахнул дверь и заглянул внутрь.
Это была кухня, представлявшая собой открытое пространство, по которому двигались домашние приборы. У задней стены холодильник и микроволновка устало плелись в противоположных направлениях, в центре кофеварка и плита шли друг за другом по кругу, а огромный морозильник стоял у стены и раскачивался взад-вперед.
– Привет, – негромко поздоровался я. Все, кроме морозильника, прекратили движение. – Есть кто дома?
– Нет, – прошептала печь, – и мы немного волнуемся.
– Что случилось?
– Знаете, мы уже несколько дней не видели мистера Хаммонда, – доверительно сообщила кофеварка и подошла совсем близко к моим ногам. – А вчера вечером Моника – я хочу сказать, миссис Хаммонд – тоже ушла, не сказав куда, и с тех пор мы ее не видели.
– У нее был с собой чемодан? – спросил я.
– Да, но очень маленький.
– Ну что ж, – сказал я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно, – может, она поехала на несколько дней к друзьям.
– Думаете? – уточнил морозильник, на минуту прекратив качаться.
– Судя по всему, – ответил я. – Иначе она взяла бы вас с собой.
– Может, вы и правы, – в голосе морозильника угадывалось облегчение. – Спасибо.
– Вы не голодны? – поинтересовался холодильник. – А то у меня тут холодный цыпленок.
– Позже посмотрим, – ответил я и вышел в коридор.
Итак, у Хаммонда жена, и до вчерашнего вечера она находилась в доме. Тот факт, что она пропала, объяснял отсутствие охраны на улице. Факт, что до этого она была здесь и, скорее всего, под охраной, позволял надеяться, что обыскивавшие вторую квартиру Хаммонда здесь этого сделать не смогли.
Это в какой-то степени и объясняло, почему Лора решила стрелять в Хаммонда в Калвер-Сити, и указывало характер ее отношений с Хаммондом.
Я быстро прошел по коридору, обращая внимание на наличие охранных приборов. Передняя часть дома состояла из приличного свободного места перед лестницей наверх. По обеим сторонам лестницы были двери, и я заглянул в одну из них, в ту, где горел свет: это действительно оказалась гостиная. За другой находилась столовая, не представлявшая большого интереса. Да и обставлена она была не сказать чтобы очень. Вкус Хаммонда был скорее аскетичным, правда, все предметы в комнате выглядели очень дорого.
Легко взбежав по лестнице на второй этаж, я оказался в коридоре, по правой стороне которого находились спальни. В самой большой из них остались следы чьего-то недавнего присутствия. Было видно, что покидали ее в спешке. На кровати разбросаны женские вещи, двери шкафа открыты. На секунду включив свет, я заглянул в его нижнюю часть. Все, что я там увидел, были туфли в огромном количестве. Никак не ухвачу сути отношений между женщинами и обувью. Я способен понять, что им могут понадобиться туфли разных цветов, которые подходили бы к разным платьям. Но, как и у большинства представительниц женского пола, у миссис Хаммонд только туфель оттенка жженой умбры[62] было семь пар. Повинуясь импульсу, я проверил лейблы на одежде, лежавшей на кровати: «Фиона Принс», «Завзич», «Стефан Джонс» – все, естественно, массового производства, но очень недешевое. Интересно, видел ли это Трэвис, когда беседовал с миссис Хаммонд, и пришел ли он к тому же выводу, что и я: Рэй Хаммонд брал взятки.
Я погасил свет и проверил противоположную сторону коридора. Ванная комната – на полке над раковиной некоторый беспорядок. Не сказать, что собирались в полной панике, но некоторая поспешность заметна. Кое-какие важные женские приспособления оставались на своих местах и давали повод предположить, что хозяйка намеревается вернуться. Маленькая комнатка непонятного назначения. Возможно, она задумывалась архитектором как детская, но сейчас ее не использовали.
Оставалась еще одна комната, расположенная по фасаду здания. Дверь была закрыта. Я глубоко вдохнул и повернул ручку, втайне надеясь, что она не связана с охранной сигнализацией. Ручка повернулась, ничего не произошло, и я медленно открыл дверь.
Кабинет Хаммонда. Стол у окна и контуры большого кресла. Книги вдоль одной стены и шкафы с картотекой вдоль другой. У меня упало сердце – если здесь что-то спрятано, то на розыски потребуется много дней.
А потом зажегся свет и кресло повернулось. В нем сидел мужчина в темном костюме.
– Здравствуйте, Хап, – произнес он. – Рад снова видеть вас.
Я моргнул и заметил, что пистолет Дека уже у меня в руках и нацелен на мужчину. От наличия оружия я не почувствовал себя лучше, а он на него просто не обратил внимания.
– Вы не это ищете? – мужчина поднял маленькую электронную записную книжку.
– Не знаю, – раздраженно ответил я. – А что это? И кто, черт побери, вы?
А потом я узнал его и сам ответил на свой вопрос. Парень из забегаловки, тот самый, что сидел в противоположном углу, очевидно, страдая от сильного похмелья. Именно он заговорил со мной после того, как я попал, звоня, на человека в доме Лоры. В забегаловке он выглядел не на своем месте, но тем не менее сидел там, как раз напротив гостиницы, в которой остановилась Лора, – словно кого-то ждал.
– Меня зовут, – ответил мужчина, на секунду подняв глаза к потолку, – Хап.
– Нет, – твердо сказал я. – Это мое имя. Даю вам еще один шанс.
– Конечно, вы абсолютно правы. – Мужчина нахмурился. – Прошу прощения. Меня зовут Трэвис.
– Прекратите паясничать, – предложил я ему. – И погасите наконец этот чертов свет.
– Какой свет?
Выключатель находился там, где они обычно располагаются, и это была стена возле меня, так что с того места, где он сидел, дотянуться до него было невозможно. У света было необычное качество – он был почти осязаемым: так, наверное, бывает, когда ночью плывешь под водой, а сверху горит мощный прожектор. До углов комнаты этот свет не доходил, да и окружающие предметы он почти не освещал, будто вовсе не для освещения тут горел.
Держа пистолет Дека твердо нацеленным на человека в кресле, я протянул руку назад и щелкнул выключателем. Зажегся верхний свет, и комната стала выглядеть более нормально, полной острых углов и грязноватой.
– Ворота его не будут запираться днем, – подмигнул мне мужчина, – а ночи там не будет[63].
– Знаете, мне это уже надоело, – сказал я.
Мужчина закатил глаза и достал из кармана небольшой предмет, похожий на фонарик.
– Источник естественного света, – сказал он. – Можно купить в «Радио Шэк»[64].
– Отлично. Обязательно поищу. А теперь последний раз спрашиваю: что вы здесь делаете?
– Жду вас, – ответил он, поднимаясь. – Вы немного запоздали, и мне уже пора. Дела, знаете ли. В любом случае – вот… – Он положил записную книжку на кресло и подмигнул еще раз. – Сами бы вы никогда ее не нашли. Она была приклеена скотчем в углу под столешницей.
– Это именно то место, с которого я бы начал, – мое раздражение не проходило. – Что бы ни искал.
Мужчина улыбнулся и пошел ко мне. Он подошел едва ли не вплотную – мой пистолет почти уперся ему в грудь – и стал терпеливо ждать. Я не знал, что мне делать. Застрелить – это уже совсем крайняя мера, но я не знал, следует ли его просто так отпускать. В конце концов я опустил оружие. Этот мужик, должно быть, коп или как-то связан с Хаммондом, и, по всей видимости, обгоняет меня на несколько шагов.
– Что здесь происходит? – Вопрос прозвучал как последний выдох. Я чувствовал, что мне совсем не помешают новые улики или, по крайней мере, пароль, чтобы перейти на следующий уровень.
– На вашем месте я бы здесь не задерживался, – посоветовал мужчина и протянул мне свою карточку. Потом пошел к двери, и я позволил ему уйти.
Прошло несколько мгновений, прежде чем я посмотрел на карточку – обе стороны девственно чисты.