– Спасибо, Фиби, но уже поздно, менеджер не станет нас ждать. Ладно, что-нибудь придумаю. А ты проверь, как там сестра, и перезвони мне.
– Хорошо.
Теперь я беспокоюсь насчет Эммы. Неужели сестре настолько плохо, что она забыла о своем обещании помочь маме?
Квартира встречает меня тишиной. Я разуваюсь, прохожу на кухню и кладу на стол ключи и сумку.
– Эмма? Как ты?
Ответа нет. Я открываю дверь спальни. Эмма лежит на неразобранной постели, одеяло и простыня сбились в ком. Впервые кровать сестры выглядит так же неопрятно, как моя. Эмма дышит, полуоткрыв рот. Ясно, в отключке. Когда я подхожу ближе, сестра всхрапывает. Я наступаю босой ногой в лужу и одновременно задеваю какой-то лежащий на полу предмет. Любимая кружка Эммы, с Дикими Котами. Я поднимаю ее, принюхиваюсь и морщусь от отвращения. На этот раз джин.
– Эмма! – Я не знаю, злиться мне или переживать, потому что чувствую и то и другое. – Что с тобой, черт побери, происходит?
Я достаю из шкафа «Клинекс», опускаюсь на колени и начинаю протирать пол, как вдруг снова натыкаюсь на что-то острое. Зарядка от телефона сестры. Так и валяется под кроватью без применения. Эмма иногда одалживает у меня трубку, когда нужно поискать что-то в Сети, а ноутбука с собой нет. Мне это уже порядком надоело, потому что…
Я застываю с мокрой салфеткой в руке. Всякий раз, когда Эмме нужен телефон, я отдаю его без лишних вопросов, а в половине случаев оставляю сестру одну в комнате. А если она открывала мой «Инстаграм» и видела сообщения от Дерека? Я их так и не удалила. Могла ли она из-за этого покатиться по наклонной?
– Фиби? – сонным голосом спрашивает Эмма, и я чуть не падаю навзничь от испуга. Ее взгляд останавливается на мне. – Что ты делаешь?
– Убираю за тобой. – Я снова сажусь на корточки. – Полкружки джина на полу! Ты же не больна, верно? Ты напилась! Даже не помнишь, что обещала маме помочь с подготовкой свадьбы Эштон и Эли!
Эмма медленно переводит на меня взгляд.
– Мне нужно у тебя кое-что спросить.
Я начинаю выходить из себя:
– Ты слышала хоть слово из того, что я сказала?
– Ты любишь его? – хрипло произносит Эмма.
Я сглатываю. Вот же хрень! Она точно видела сообщения от Дерека.
– Нет. Это чудовищная ошибка. Теперь все в прошлом. Если бы можно было отыграть назад…
Эмма фыркает с горькой усмешкой.
– Знаю, что в прошлом. Я не дура. Но я и подумать не могла… представить себе…
Она закрывает глаза. Опять заснула? С пола я не могу разглядеть.
– О чем ты подумать не могла?
Эмма не отвечает. Я встаю, держа в руке кружку с Дикими Котами, и уже поворачиваюсь спиной, когда доносится ее еле слышный шепот:
– Я и подумать не могла, что он будет продолжать.
– Продолжать?.. – переспрашиваю я, однако сестра вновь начинает похрапывать. Нет, большего я от нее сегодня не добьюсь.
Я иду в ванную и тщательно споласкиваю кружку с несколькими каплями жидкого мыла. Теперь она будет пахнуть не алкоголем, а лимоном. Голова гудит, словно это я выпила немереное количество неразбавленного джина. Вытираю кружку насухо бумажным полотенцем, ставлю ее на полку и склоняюсь над раковиной. В зеркале мое лицо выглядит усталым. Что происходит с сестрой и что теперь должна делать я? Маму напрягать не хочется – в кои-то веки она в таком приподнятом настроении. Можно попытаться поговорить с Джиллиан, подругой Эммы, да вот только наверняка она меня ненавидит после истории с Дереком. В школе проходит мимо, глядя как на пустое место. А больше сестра ни с кем не общается, так что и обратиться за помощью не к кому.
Или все же связаться с Дереком? Я почти готова.
Глава 20. Нокс
Пятница, 20 марта
Сандип, нахмурившись, подносит конверт ближе к свету.
– Да, это тот самый тип, который уже присылал нам угрозы. Шрифт одинаковый.
Бетани, сидящая на краешке моего с Сандипом стола, наклоняется ниже и прищуривается.
– Шрифт? Тут же написано от руки!
– Нет, это специальный шрифт, он только выглядит как рукописный. – Сандип достает из ящика пакет с застежкой «зиплок» и вставляет туда конверт. Затем выдавливает воздух, застегивает и передает Бетани. – Обрати внимание на кернинг. Везде одинаковый.
– На что? – переспрашивает она.
– Кернинг. Межзнаковый интервал, – объясняет Сандип. – Это типографский термин.
Бетани, закатив глаза, возвращается за свой стол.
– Вот же нерд!
– Типографские шрифты – своего рода искусство! – выпаливает Сандип ей в спину.
Бетани показывает ему язык.
– Ладно, убедил. Пока, мальчики. Я пошла, уже поздно.
Я раскручиваю кресло в сторону Сандипа.
– А ты не хочешь открыть конверт? Прочитать, что в письме?
– Позже. Сначала перчатки надену. – Я в недоумении морщу лоб – зачем ему понадобились перчатки? – и Сандип добавляет: – На настоящий момент мы получили уже достаточно угроз от этого индивидуума, чтобы передать их полиции. Поэтому желательно оставить на конверте как можно меньше своих отпечатков.
Я не могу оторвать глаз от письма. Содержание последнего из прочитанных мной врезалось в память: А я с радостью посмотрю, как ты подыхаешь.
– Интересно, по поводу чего у этого типа крыша едет?
– В угрозах нет ничего специфического, но, по-моему, он как-то связан с делом д’Агостиньо, – отвечает Сандип, не задумываясь, и перекладывает пакет на край стола. Наверняка сам много размышлял об этом. – Людей очень злит, когда полицейских обвиняют в уголовном преступлении, причем их негодование зачастую перенаправляется на обвинителей или жертв. Это называется конфликт между подчинением властям и совестью конкретного человека. Кстати, факт подтвержден документально.
– Согласен, – отвечаю я, хотя и половины не понял. Когда Сандип врубает режим профессора, за его мыслью трудно проследить. К тому же я постоянно отвлекаюсь, проверяя телефон. Мейв покинула больницу четыре часа назад и сообщила, что результаты анализов будут готовы не скоро. «Обещали поторопиться, но обработка может занять несколько дней. Лаборатория перегружена». Однако я продолжаю надеяться, что «поторопиться» означает «сегодня к вечеру». В конце концов, двадцать первый век на дворе.
Сегодня с утра я еще сердился на Мейв, признавая тот факт, что если буду продолжать на нее дуться, то могу потерять дружбу. Теперь я все время думаю, какая редкая удача иметь кого-то рядом, с кем ты можешь оставаться самим собой, даже если все идет из рук вон плохо и ты чувствуешь себя неловко и немного напуган. Особенно в тот раз.
И я хочу, чтобы у Мейв все было хорошо.
– Не беспокойся, разберемся. – Голос Сандипа возвращает меня к действительности, и я вздрагиваю. Он тем временем подталкивает ко мне стопку папок. – А сейчас Эли нужен помощник, чтобы согласовать судебное расписание на следующую неделю. И это, мой друг, не я. – Он проводит рукой по своей и без того безупречно гладкой темной шевелюре. – Потому что у меня свидание.
Я украдкой бросаю последний взгляд на телефон. Ничего. Ждать новостей из лаборатории в полседьмого вечером в пятницу – дело дохлое.
– А как насчет закона о труде несовершеннолетних, о котором ты постоянно твердишь?
– Действие закона приостанавливается, когда я ухожу на свидание. – Сандип кивком показывает в сторону малого конференц-зала. – Ступай в Винтерфелл, Эли уже там. И ему срочно нужен список дел, назначенных к слушанию. Блесни еще раз своим умением составлять электронные таблицы. Эли это ценит. – Он виновато теребит край воротника. – Если, конечно, тебе не пора домой. Ну, в некотором роде уже поздно…
– Ничего страшного. – Я не против сверхурочных часов в «Пока Не Будет Доказано». Что еще, черт возьми, делать в пятницу вечером? Кроме того, Эли, Сандип, Бетани и все остальные в фирме постоянно дают понять, что от моего присутствия здесь что-то зависит. И мне это нравится.
Сандип улыбается, засовывает ноутбук в сумку и вешает ее на плечо.
– Молодец. Увидимся в понедельник.
– Постой! – кричу я вдогонку, снимая черную кожаную куртку со спинки его кресла. – Ты забыл…
Сандип останавливается на полпути к двери и удивленно переспрашивает:
– Что?.. Это не мое. – Он рассматривает куртку внимательнее. – Наверное, Нейт Маколи оставил, когда забегал к нам перед обедом, обсудить с Эли материалы по делу Саймона Келлехера. В качестве учебного примера. Он планирует написать статью в «Гарвард ло ревю».
– Нейт… планирует написать статью? – в недоумении переспрашиваю я.
– Ага, – смеется Сандип. – В Гарварде обожают публиковать подростков без юридической подготовки. Конечно же, Эли планирует. Но только при отсутствии возражений со стороны всей Четверки. Передай куртку Эли, он созвонится с Нейтом.
– Я сам могу занести, у Эли и без того дел полно. А мне по пути. – Собственно говоря, я до сих пор не был в аляповатом старом доме, где Нейт снимает комнату. В нескольких кварталах от меня. Мейв показывает мне на него всякий раз, когда мы проезжаем мимо.
– Серьезно? Ты самый лучший! – Сандип пятится к двери, в шутку целясь в меня пальцем.
Я отправляюсь в конференц-зал. Эли, не переставая говорить по телефону, кивком предлагает сесть.
– Обещаю отключить телефон. – Его голос намного теплее, чем при разговоре с клиентами и другими юристами, и я сразу догадываюсь, что это личный звонок, даже прежде чем он добавляет: – Люблю тебя, мой ангел. До встречи. – Он рассеянно смотрит на меня. – На следующей неделе нужно покончить с делами за четыре дня. В пятницу никакой работы!
– Здорово. – Я вытаскиваю из стопки несколько верхних папок. – Даже не верится, что у вас через неделю свадьба. Вы, наверное, ждете не дождетесь? – Я сам не знаю, почему спрашиваю об этом. По-моему, именно такие вопросы должны задавать друг другу мужчины.
Эли смеется.
– Я уже год как не могу дождаться. И вот наконец свершилось – она готова!
– Эштон – потрясающая девушка. Вы просто везунчик! – вырывается у меня. Вот идиот! Черт возьми, вдруг он оскорбится?