Я сейчас разрыдаюсь. Или меня стошнит. Или и то и другое. Пусть Эмма замолчит. К несчастью, Мартину нужно больше.
– Следующих игроков Джареду предложили тоже вы? Тех, которые предположительно не откажутся от участия в игре и примут Вызов?
– Да. С Шоном я занималась репетиторством, а Джулс часто подвозила в школу. Я прекрасно знала, что оба обожают быть в центре внимания.
– А как насчет Мейв Рохас?
– Это идея Джареда. Он хотел вовлечь Мейв в игру, потому что она внесла свою лепту в разоблачение Саймона. У Джареда был пунктик – он слишком много думал о Саймоне. Хотел оказаться умнее его, обвести вокруг пальца тех, кому Саймон проиграл. – Она краснеет и опускает взгляд. – Мы предполагали, что она примет Вызов, как другие, – а она вообще отказалась участвовать. Каким образом Джаред раскопал сплетню о Мейв и Ноксе, я понятия не имею. А если бы… если бы и имела, никогда не рассказала бы Джареду. Мне они оба нравятся.
Я чувствую острую боль. Хотя несколько минут назад я оцепенела от ужаса, когда Эмма призналась, что подставила меня Джареду, но то, что слышу сейчас, задевает намного сильнее.
– Что произошло дальше, после начала игры? – спрашивает Мартин.
– Все было ужасно. – Голос Эммы надламывается. – Люди очень жестоки. Я могу передать свои ощущения одной цитатой – не помню, где вычитала: Носить в себе обиду – все равно что выпить яд и ждать, что умрет кто-то другой. Именно так я себя чувствовала. Я больше никому не хотела мстить. Осталось только одно желание – остановить игру. – Она бросает в мою сторону умоляющий взгляд. – Прости меня, Фиби. Прости за все.
Я сжимаю кулаки, изо всех сил стараясь не выпалить первое, что пришло в голову: Засунь извинения себе в задницу, Эмма. Потому что знаю, что это такое – когда родная сестра отказывается простить твою самую ужасную ошибку. И отвечаю, стиснув зубы:
– Я… Все нормально.
– Вы заявили полиции, что попросили Джареда прекратить игру и он согласился. Это верно?
– Да, – кивает Эмма. – Он пришел в бешенство, и мы поругались. Но в итоге ему пришлось уступить, потому что без моего участия ничего не получилось бы. Я удалила «ЧатАпп» со своего телефона и решила, что на этом все. – Ее голос снова надламывается. – Однако игра продолжалась. А потом погиб Брэндон, и… – Крупные капли слез безудержно устремляются вниз по ее щекам, увлажняя сухие, потрескавшиеся губы. – Я не знала, что делать. Постоянно была в страхе. Начала пить, чтобы успокоиться, и не смогла остановиться. Разбила свой телефон и выбросила, потому что боялась разоблачения. Я раскаиваюсь. Простите меня за все, мне очень жаль. – Эмма клонится в мамину сторону, и мама поддерживает ее. Очень бережно, словно не зная, как теперь обращаться с дочерью.
Я крепко зажмуриваюсь, чтобы тоже не заплакать. В голове крутится одно: Этого никогда бы не случилось, если бы мы с Эммой были по-прежнему близки. Мы с Эммой были бы по-прежнему близки, если бы папа не умер. Папа не умер бы, если бы не Брэндон… Какой-то заколдованный круг, в худшем своем варианте. И он вот-вот возьмет власть над рассудком.
Мартин несколько минут изучает содержимое папки, давая Эмме выплакаться. Наконец рыдания переходят в сопение, она отрывается от мамы и вытирает глаза.
– Я понимаю, как вам сложно. Вы готовы продолжать? – Эмма кивает. – Можете ли вы сказать, когда прекратили общаться с Джаредом? Мне нужна дата, а в идеальном случае – время с точностью до часа.
Эмма судорожно втягивает в себя воздух.
– Наверное… сразу после того, как все прочитали про Фиби и Дерека. Я ночевала у своей подруги Джиллиан. Мне не спалось. Я начала писать сообщения Джареду, и мы спорили, пока он не согласился прекратить игру. Я вышла из мессенджера и уснула. Наверное, около полуночи. И больше с ним не общалась.
Мартин пролистывает разложенные на столе бумаги.
– Значит, девятнадцатого февраля. Взгляните, вы упомянули именно этот разговор? – Он протягивает Эмме лист бумаги.
– Это и есть те распечатки? Нашей переписки в «ЧатАпп»? – Эмма нервно облизывает губы.
– Да. Распечатки с одноразового телефона Джареда. При беглом просмотре можно заключить, что они согласуются с вашими показаниями вплоть до девятнадцатого февраля. Как вы утверждаете, вы просили его прекратить игру, и после недолгой словесной перепалки он согласился. – Впервые с начала разговора складки у рта Мартина углубляются, и я начинаю ощущать, как покалывает кожу, еще до того, как он произносит: – А вот с этого момента у нас появляются проблемы.
– Что вы имеете в виду? – Эмма снова облизывает губы.
Мартин берет в руки другой лист.
– Вот распечатка, датированная утром двадцатого февраля. Когда обмен сообщениями между «Фиби» и Джаредом возобновился.
Глава 34. Фиби
Среда, 1 апреля
У меня внутри все обрывается.
– Эмма! – произносит мама строгим тоном. Сестра поворачивается к ней, широко распахнув глаза, и мама добавляет: – Ты должна рассказать Мартину все.
– Я рассказала все! – настаивает Эмма. – Этого не может быть. Дайте взглянуть.
Мартин протягивает ей распечатку, и я придвигаюсь ближе к сестре, чтобы читать вместе.
Фиби: Прости за то, что вчера написала. Я не это имела в виду.
Джаред: Не имела в виду что? Что я «слишком упертый»? Что ты выходишь из дела?
Фиби: Да. Секундная слабость. Я снова в деле. Продолжаем.
– Нет-нет-нет! – Эмма отдергивает руку от листка, как от огня. Она в полном замешательстве. – Я этого не писала. Я вообще больше никак не связывалась с ним после ночевки у Джиллиан. – Сестра умоляюще смотрит то на маму, то на Мартина, словно пытаясь силой воли заставить их поверить ее словам. – Богом клянусь. Клянусь памятью папы. Вы ведь можете… проверить ай-пи-адрес или еще что-то?
Мартин вновь мрачнеет.
– Я наведу справки, можно ли это сделать технически. Мессенджеры – штука хитрая. Будь в нашем распоряжении ваш телефон, возможно, мы могли бы с ним поработать. Скажите, он совсем не подлежит восстановлению?
Эмма краснеет и опускает взгляд.
– Нет. Я разбила его молотком и выбросила в мусорный контейнер. Даже не знаю, где его искать.
– Ясно. – Хотя Мартин говорит спокойным тоном, ответ сестры его явно не удовлетворил.
Мама напряженно подается вперед.
– А не мог ли молодой человек писать все эти сообщения сам себе, поскольку Эмма прекратила с ним общаться? Ведь он явно неадекватен.
– Не исключено, – отвечает Мартин. – Психика Джареда определенно подверглась воздействию сразу нескольких тяжелых ударов: арест брата, болезнь отца, самоубийство матери. Возможно, стоит попробовать развить эту теорию, особенно если дальнейшая переписка покажет заметное несходство речевых маркеров.
Эмма протягивает руку, словно утопающий к спасательному кругу.
– Можно прочитать остальное?
– Конечно. – Мартин передает ей стопку распечаток и карандаш. – Вот продолжение переписки от двадцатого февраля. Если вам бросится в глаза что-то необычное, сделайте пометку.
Мы с Эммой начинаем читать вместе. После того как «Фиби» вернулась и пообещала продолжать игру, Джаред добрую половину страницы упражняется в остроумии, на все лады себя расхваливая. «Фиби» с ним соглашается. И при чтении ее ответов у меня внутри зарождается крохотная искра надежды. Это совсем не походит на стиль переписки Эммы. «Фиби» использует слишком много вопросительных знаков и часто вставляет слово «лол». Плюс к тому неумеренный подхалимаж к Джареду. Может, мама действительно права и ее теория окажется спасительной?
А затем я добираюсь до конца страницы.
Джаред: Гениальная игра! Можно заставить людей делать все что угодно! Каким бы странным ни было задание, они его выполнят.
Фиби: Мы изобрели координально новую стратегию! ЛОЛ.
Я чудом вовремя сдерживаю вскрик. Сердце колотится так бешено, что причиняет мне настоящую физическую боль. Я перечитываю последнее предложение еще раз. Не кардинально. Координально.
Я украдкой смотрю на Эмму. Ее лицо покрылось красными пятнами. Наши взгляды встречаются, и я понимаю – она заметила ту же ошибку.
Я замираю, не в силах пошевелиться, только снова и снова прокручиваю в голове мелочи, которые до сих пор ничего не значили.
Мой любопытный брат вечно подслушивал под дверью нашей комнаты.
Мой технически подкованный брат объединил все наши компьютеры и телефоны в домашнюю сеть.
Мой одинокий брат часто задерживался в кафе «Контиго», а Мейв именно там рассказала Бронвин о том, что произошло у них с Ноксом.
Мой напуганный брат видел, как Брэндон меня оскорблял.
Мой грустный брат сказал: От нашей семьи ничего не осталось, когда мы с Эммой разругались из-за Брэндона.
И наконец – увы! – мой брат, чемпион состязания по орфографии, постоянно делал одну и ту же запоминающуюся ошибку. Воссоединение «Фиби» и Джареда состоялось до того, как мне случайно выпал шанс его поправить.
Я стараюсь дышать глубоко и размеренно, чтобы справиться с головокружением, при этом мысленно встраивая брата в цепочку событий последних недель. Все идеально совпадает. Вероятно, Оуэн с самого начала мониторил переписку Эммы с Джаредом – от подробностей несчастного случая с папой и разработки плана игры «Правда или Вызов» до решения сестры выйти из дела. И когда она отказалась от дальнейшего участия в авантюре, легко занял ее место, при этом наверняка более тщательно заметая следы. Все происходящее казалось ему похожим на видеоигру: делаешь ход и в то же время обдумываешь следующий. Невероятный челлендж, затмевающий «Баунти уорс».
Вплоть до гибели Брэндона.
Эмма кладет распечатку на стол – настолько осторожно, что заметно, как дрожит ее рука.
– Простите, можно взглянуть, чем все закончилось?
Мартин большим пальцем перебирает стопку и протягивает ей последний лист.
– Обмен сообщениями прекратился в день гибели Брэндона.