Очень скоро она окрепнет настолько, чтобы выяснить, в чем дело, и все исправить.
Она снова будет сильной. Скоро. Так сказала мама.
Время от времени к ней приезжала Крошка Мари и докладывала о делах Фирмы и о том, как идет война с Заком.
Перемирием и не пахло. Луизу пытались изнасиловать. Ей удалось всадить нож в извращенца, который, однако, сумел улизнуть. Юханссон куда-то пропал. Бенни по-прежнему сидел. Два продавца Зака из ночных клубов получили взбучку от Джима и Крошки Мари, и теперь оба на операционном столе. Шла война за всех клиентов, покупающих наркоту. Снова появились минисолдаты Зака. Взлетали на воздух автомобили. Остатки принадлежавшего Фрэнси «порше» были найдены на куче автомобильного лома. Стало сложнее получать доход от крышевания. Антон проявил себя и нашел несколько клиентов Зака, среди которых оказлись и чудовищно богатые кокаинщики со Стюреплана, и среднестатистические шведы. Именно такие в основном и покупали товар у Фрэнси, а вовсе не опустившиеся торчки, бродившие по площади Сергеля в поисках чего угодно, лишь бы заглушить тоску. Хотя Фрэнси, конечно, не могла контролировать всех, кто мог затесаться в ряды ее потенциальных клиентов, как, впрочем, и последующую перепродажу своего товара.
Эти клиенты, после того как их проинформировали о последствиях покупки товара у Зака, пообещали держаться от него подальше, и похоже, собирались свое обещание сдержать. Никакого насилия, поклялась Крошка Мари, зная, как Фрэнси дорожит покупателями. Просто немного больше информации, чем кое-кому хотелось бы. Да, кстати, большое здание, раньше служившее военным чем-то вроде бункера в промзоне Орштафэльтета, взорвано. Велика вероятность, что Фрэнси держали именно там.
Она вспомнила пираний. Каковы, интересно, они на вкус, пожаренные, посыпанные солью, политые лимонным соком?
— В прессу кое-что просочилось, — рассказывала Фрэнси Крошка Мари, — пишут про мафиозные войны и все такое. Так что полиция настороже. И, с учетом того, что Юханссона как корова языком слизала, нам нужно быть поосторожней. Бергу и Грёнлунду угрожали, так что им теперь сложнее помогать нам. К тому же младшую дочь Берга избили три сопляка.
— Я позвоню и поговорю с ним, — пообещала Фрэнси, — я его прикрою. Если дочке нужно специальное лечение, я это устрою. С Грёнлундом тоже свяжусь. Мои судьи не должны ничего бояться.
— Жену Юханссона тоже надо поддержать. Она мне звонила в истерике — уверена, что муж мертв.
— Сомневаюсь, что они его убьют. Просто попытаются выкачать из него максимум информации, чтобы использовать ее против меня.
— А что, если полиция начнет облавы?
— Тут я прикрыта. Юханссон сдал мне кое-кого из полицейской верхушки. Они не только спят с проститутками, но еще и сливают криминалу информацию об облавах и других подобных мероприятиях. Еще среди них есть парочка педофилов и те, кто замешан в торговле людьми.
— Этих надо наказать как следует.
— Всему свое время. Пока они мне нужны для защиты Фирмы.
— А можно я их накажу потом?
— Ничего не имею против. Что-нибудь вроде того, что сделали с Ренманом.
— Тебе действительно пришлось его откапывать?
— Да.
— Зака нужно уничтожить.
Фрэнси молча кивнула. Она опять чувствовала слабость и головокружение. Хотелось забыться, заснуть хоть на пару часов. Потом она снова сможет работать.
— Мне нужно лечь, — сказала Фрэнси и встала с рабочего кресла, — ты не могла бы выключить этот звук?
— Какой звук? — удивилась Крошка Мари.
— Это гудение.
— Я ничего такого не слышу.
— Что-то все время гудит!
Закрыв глаза, Крошка Мари стала прислушиваться. Да, кажется, откуда-то доносится тихий шипящий звук, но не более того. Фрэнси стала обходить все вокруг и прислушиваться к лампочкам и радиаторам — и нашла-таки источник шипения. Это оказалась отключенная батарея, Фрэнси принесла специальный ключ и продула ее. Но звук не ушел. Тогда, пнув батарею, она отправила Крошку Мари в аптеку за берушами.
Крошка Мари уехала. Вообще-то покупка берушей не входила в ее обязанности, но Фрэнси сейчас приходилось очень туго, поэтому она не стала спорить.
Фрэнси ушла в спальню. Батарея там шипела ничуть не меньше. Она услышала еще и тихое жужжание включенного в сеть радиоприемника. И, выйдя из комнаты, заорала, чтобы все немедленно выключили: радио, телевизор, компьютерные игры, музыку — все!
Наступила тишина. Но не полная. В ее голове что-то скрипело. Скрип продолжался и после того, как Крошка Мари вернулась из аптеки и Фрэнси получила свои беруши.
Крошка Мари ушла, дверь в спальню была закрыта, и Фрэнси рыдала, зарывшись лицом в подушку и колотя ладонями по постели, пока не подействовали две таблетки снотворного.
Ей снилась шумовая пытка, снились пираньи, байкеры и бочка с водой, бег по лабиринту, но она все время попадала в тупики, где кучами были свалены расчлененные тела, и она видела женщину с растерзанным лоном, в которое солдат совал приклад винтовки. Подходя ближе, она видела, что женщина — это она сама, а солдат — Зак, и она слышала свои крики…
— Мама! Мама!
Проснувшись в поту, Фрэнси все еще кричала, сердце бешено колотилось. Наконец она увидела, что перед ней стоит напуганный Адриан, решивший, что она умирает.
Увидев, что мать жива, он разрыдался и залез в постель, чтобы обнять ее.
— Это просто страшный сон, милый, — успокоила его Фрэнси.
— Мама, где ты была? — сквозь плач спрашивал Адриан. — Почему тебя не было дома?
— Иногда мне нужно уезжать по работе.
— Но это было слишком долго.
— Да, на этот раз слишком долго.
— Я не хочу жить у бабушки с дедушкой. Я хочу жить с тобой. И чтобы папа к нам вернулся.
— Ш-ш… не плачь.
— Мамочка, я так тебя люблю.
— И я тебя. Очень сильно.
— А Бэлль ты больше любишь?
— Нет.
— Скажи, что точно не любишь ее сильнее.
— Точно.
Адриан успокоился. Он лежал, свернувшись калачиком, на животе у Фрэнси, точно так же, как в раннем детстве. Она, закрыв глаза, слушала, как он дышит. И никакие звуки ее не беспокоили, все было хорошо. Внезапно Фрэнси захлестнуло сильное чувство, будто они вновь стали единым целым, будто он опять у нее в животе.
Он родился таким крошечным, меньше, чем Бэлль, и как-то беззащитнее. Хрупкий цветок, не созданный для того, чтобы пойти по стопам матери. Да он бы и не заинтересовался всем этим. Склад ума у него скорее философский. Наверное, станет ученым или программистом. Он любит смотреть на звезды, и у него всегда наготове вопрос о происхождении всего сущего.
— Зачем нужен Бог? — спросил он однажды.
Фрэнси, вечно метавшаяся между верой и неверием, удивилась вопросу пятилетнего мальчика, который, как следовало из его слов, полагал, что Бог есть. И спрашивал: «Зачем Он нужен?»
— Чтобы следить за нами, за людьми, — ответила она.
— А зачем? — настаивал он.
— Потому что мы не всегда поступаем как надо. Подумав пару секунда, Адриан сделал вывод, что Фрэнси имела в виду следующее:
— Нельзя бить других людей.
И он посмотрел на нее чистыми, невинными глазами, веря, что мама — хороший человек, верная раба Божья. Она тогда спряталась от него в туалете, а затем долго стояла под холодным душем в надежде ослабить жгучий стыд. Нет. Она была сволочью, да, во всяком случае, в глазах Бога (если Он существует). Да и кто Он (Она? Оно?) такой, чтобы вдалбливать всякие заповеди в головы людям? Об этом Фрэнси предпочитала не задумываться. Она устанавливала собственные законы и заповеди, писала собственное евангелие.
— Аминь, — наконец сказала она, снова стоя под душем и смывая холодный пот, уже вернувшись домой после кошмара, пережитого в бункере.
В ночь накануне вновь назначенных крестин Бэлль трое детей из армии Зака были взяты с поличным в одной из приватных кабинок в клубе «Леруа» при попытке сбыть стимулирующие вещества в стельку пьяным богатым девкам, которым они, кстати, были уже совершенно лишними. Эрьян и Манге приволокли деток в кабак, который крышевала Фрэнси. Хозяин и бровью не повел, когда эта компания постучалась к нему с черного хода. Подросткам как следует надавали по морде и стали допрашивать, где Зак, где товар, кто их постоянные клиенты, где держат Юханссона и так далее. Детишки не произнесли ни слова, а потом каждый внезапно вытащил по капсуле с цианистым калием, спрятанной в одежде, проглотил яд и тут же умер. Эрьяну и Манге пришлось оставить трупы в ресторане, который, к слову, славился блюдами из филе.
«Капсулы с цианидом… — размышляла Фрэнси, стоя в гардеробной и надевая белую блузку и красиво скроенные брюки зеленовато-оливкового цвета. — Зак и компания, похоже, играют в ЦРУ Бедные дети… Вот только дети ли это? Скорее роботы с промытыми мозгами».
Сунув ноги в элегантные босоножки, Фрэнси пошла в ванную, чтобы накраситься, уложить волосы, там же покидала в сумочку предметы первой необходимости: пистолет, пудреницу, успокоительное, телефон с функциями компьютера, цифровой видеокамеры и прочими наворотами, а также несколько прокладок и тампонов: у нее начались критические дни.
Уже несколько месяцев, как менструации стали и нерегулярными, и слишком скудными. Вероятно, все из-за стресса и потери веса, беременной-то она, слава богу, не была. Некоторое время ей пришлось поволноваться, ведь Зак с ней переспал… изнасиловал ее.
Она выдавила прыщ и попыталась замаскировать пудрой красное пятнышко, но результат ее не удовлетворил.
Выйдя из дома, Фрэнси села в «мерседес» (на заднем сиденье — Йенс и Адриан, на пассажирском спереди — Бэлль в детском кресле) и снова отправилась в Блидэ.
Подъехав к первой паромной переправе, она достала пистолет и, как параноик, огляделась вокруг. На переправе номер два она сделала то же самое. Но врага не было видно.
У церкви их уже ожидали многочисленные родственники и большая часть ближайших соратников Фрэнси. Джим и Луиза, будущие крестные, выделялись шикарными нарядами: он — в темном костюме, она — в бордовом платье, подчеркивающем, как оказалось, на удивление женственную фигуру. Все остальные были тоже нарядно одеты, а в приходском доме, где потом подадут кофе с тортом, все было завалено подарками.