— Мы не флиртуем, — хмурюсь я. — Купер не умеет флиртовать.
— И ты тоже, — парирует он.
Это звучит обиднее, чем должно бы, так что я захлопываю рот и сосредотачиваюсь на том, как бы не грохнуться с лестницы на каблуках. Возвращаясь на главный этаж, мы прокладываем путь через толпу до выхода. Купер хмурится еще сильнее, от него волнами исходит темная энергия, когда он с легкостью пробивается через толпу пьяных студентов. У двери он позволяет Иззи прислониться к нему, гладя ее по волосам так нежно, что у меня дыхание в горле застревает.
— Дай свой телефон, Из.
Она запускает руку в декольте и вытаскивает телефон из лифчика. Купер смотрит на него как на скорпиона, и я сгибаюсь пополам от смеха. Он выхватывает телефон из рук сестры и злобно смотрит на меня.
— Ни слова больше, Рыжая.
— Я вообще ничего не сказала!
Купер поворачивается ко мне спиной и прижимает телефон к уху.
Иззи хихикает и тычет меня в живот:
— Ты ему нравишься.
Купер, не оглядываясь на нас, поднимает средний палец. Не могу сказать, это он Иззи отбривает или отрицает, что я ему нравлюсь. Я давлю в себе тепло, которое готово разойтись по всему телу, — эту каплю счастья, которая может устроиться внизу моего живота. Иззи просто делает то, что обычно делают пьяные, — болтает.
Иззи обнимает подругу, которая обещает позже с ней списаться. Та исчезает в толпе на танцполе, и к нам подходит парень, в котором я смутно узнаю Себастьяна Каллахана. Пусть он и не родня Куперу по крови, как мне сто лет назад рассказывала Мия, в них есть что-то похожее: у обоих решительно сжаты губы, от обоих исходит повелительная энергия.
— Отлично, — говорит Себастьян. — Ты ее нашел.
— Всего лишь ценой любимой футболки, — отвечает Купер. — Пошли, у меня голова раскалывается пипец как.
— Тоже мне, не парится из-за одежды, — бормочет мне Иззи, когда мы выходим в ночь. Я прикусываю губу, чтобы снова не рассмеяться.
Себастьян бросает на меня взгляд, сообразив, что я иду вместе с ними, и я останавливаюсь на крыльце, не зная точно, идти ли дальше или вернуться на вечеринку и найти Мию. Но Купер с раздражением говорит: «Пенни, пошли!» — и я снова беру Иззи под руку и позволяю опереться на себя, пока мы пересекаем покрытую инеем лужайку.
Машина — классный новый джип — наверняка принадлежит Себу, потому что не возникает вопросов, кто сядет за руль. Купер уступает мне переднее сиденье и садится сзади с сестрой, которая снова гладит его по волосам. Я пишу Мии, что уезжаю. Себастьян включает радио, чтобы нарушить несколько неловкое молчание, и, когда начинает играть «Король моего сердца» Тейлор Свифт, Иззи громко подпевает. Я тоже подпеваю, ловя взгляд Купера через лобовое стекло. Он все еще хмурится, но на самом деле давит улыбку.
Через пару минут мы останавливаемся рядом с домом неподалеку от дома моего отца. Он очень жизнерадостный, с тыквами на крыльце и осенним венком на двери. Себ помогает Куперу довести Иззи до двери. Я иду за ними, хоть и колеблюсь. Я думала, мы едем в общагу. Мне бы не хотелось идти туда пешком, особенно за полночь, или пытаться поймать автобус.
— Она не живет в общаге?
— Нет, — отвечает Купер. — Мы все живем здесь.
Я вхожу в прихожую.
— Тут мило.
— С Джеймсом было бы лучше, — куксится Иззи. — Я по нему скучаю.
Я осматриваю дом. Из прихожей ведет лестница налево, а направо открывается гостиная. Там стоят большой кожаный диван, маленький двухместный диван в пару и кресло с аккуратно сложенным клетчатым пледом, висящим на спинке. Вся мебель повернута лицом к настенному телевизору. Легко определить, что тут принадлежит Куперу и его брату, а какие штрихи добавила их сестра: штопор в форме черепа наверняка их, а вот розовые конусовидные свечи на кофейном столике — ее.
— Он живет в Филадельфии, верно?
— Со своей невестой, — вздыхает Иззи, плюхаясь на диван. — Мы с лета не виделись. Он бросил нас, чтобы играть в футбол.
Себастьян ерошит ей волосы, проходя мимо на кухню.
— Ты можешь звонить ему когда угодно.
Лицо Иззи проясняется.
— Куп, где мой телефон?
Купер качает головой:
— Не сейчас. Он мне втык устроит за то, что я позволил тебе беситься на вечеринке у старшекурсников.
Иззи закатывает глаза.
— Ничего ты мне не позволял. И потом, я ему не скажу.
— Из, я тебя люблю, но секреты не твоя сильная сторона. — Купер вздыхает, снова глядя на футболку. — Пойдем, переоденемся. Тебе надо попить воды и ложиться, чтобы завтра спокойно отыграть матч. Пенни, я скоро отвезу тебя домой.
Когда они поднимаются, Себастьян смотрит на меня, сузив глаза. Ему явно не хочется забивать на то, что Купер привез домой девушку, с которой уже был, — ведь я ни на секунду не поверю, что он не рассказал брату о случайном и унизительном перепихе с дочкой тренера, — и, похоже, повезет ее домой сам, а не предложит заплатить за «Убер», как нормальный парень. Я переминаюсь с ноги на ногу, не зная, как себя вести. Сверху доносится какой-то грохот, а потом визгливое хихиканье.
— Себастьян! — рычит Купер.
Себастьян бросает взгляд на лестницу, затем — снова на меня.
— Надо было сразу сказать ему, кто ты.
Я сглатываю. У него не особо расстроенный голос, но эти слова меня все равно жалят.
— Я не знала.
— Когда последствия односторонние, это надо учитывать.
Себ кивает, довольный собой из-за того, что дал мне эту загадочную метафорическую пощечину, а потом, перепрыгивая через ступеньки, мчится вверх по лестнице.
Разумеется, он не знает, что последствия не будут односторонними. Если мой отец узнает, это может разрушить наши с ним отношения, которые я так старательно восстанавливала. Что лучше напомнит ему о той, прошлой, мне, из-за которой мы уехали из Аризоны, чем безрассудная интрижка с очередным хоккеистом? С его хоккеистом? Я потеряю то немногое уважение, которое смогла вернуть, и только совершив исключительную глупость, когда я попросила Купера Каллахана мне отлизать, я поняла, как сильно дорожу этим уважением. Если вдобавок к такому оскорбительному поведению я попытаюсь объяснить отцу про Список, он не поймет. Для него это будет не рост, а регресс.
Но, несмотря на это, я знаю кое-что еще: я попрошу Купера сделать это снова.
14
Купер
— Спасибо еще раз, что помогла мне с Иззи, — говорю я, пока мы поднимаемся в комнату Пенни в общаге. — Все еще поверить не могу, что она на меня наблевала.
— Случается, — говорит она, оборачиваясь и глядя на меня через плечо.
Я старался не слишком пялиться, но это сложно, учитывая, в каком она платье. Оно аппетитно обтягивает ее задницу, а вырез вместе с лифчиком напоминают о том, что, когда мы отлично проводили время вместе, я так и не увидел ее грудь.
Она явно пошла на эту вечеринку с намерением поразвлечься, и я никак не могу это переварить. Она точно не знала парня, с которым там была, и не собиралась идти за ним, когда он убежал в одиночестве пугать унитаз. С ней что-то происходит, и может, это и не мое дело, но мне все равно любопытно.
На нужной площадке Пенни сворачивает и ведет нас в комнату в конце коридора. Это одна из старых комнат, так что она вытаскивает настоящий ключ, чтобы отпереть дверь. Когда мы припарковались возле общаги и с полсекунды сидели в молчании, я чуть было не отказался от идеи проводить ее до двери, но не смог удержаться и предложил. Теперь мы здесь, и, что странно, я бы скорее стоял здесь, с ней, в коридоре, чем на вечеринке с кучей девчонок и со странной болью в груди, которая никак не уймется.
Лицо Пенни розовеет, когда она открывает дверь.
— Ты… не хочешь зайти ненадолго?
— Только если ты хочешь.
Когда она отвечает, в ее тоне звучит легкая издевка.
— Мне показалось, нам есть над чем порефлексировать. Какая у тебя вообще специальность? Это ведь самое настоящее ученое слово.
— Английский. — Я вхожу в комнату. Вообще, это как будто маленький номер: две смежные спальни вместо одной. Видимо, когда ты дочь препода, это дает преимущества, помимо бесплатного обучения. — Я почти всю карьеру в колледже рефлексировал.
Ее милые губки складываются в улыбку.
— Я лучше буду рефлексировать, чем анализировать, особенно если дело касается математики. Я изучаю биологию.
— Ты прямо в восторге.
— Да, я в курсе, — сухо говорит она. — С трудом сдерживаю возбуждение.
— Знаю, мы не особо знакомы, — говорю я, как будто бросаюсь с обрыва. — Но зачем ты мутишь со случайными парнями?
Пенни поднимает брови и скрещивает руки на груди.
— Тебе какая разница? Насколько я помню, у нас был уговор на один раз. И парень был не случайный.
— Как его зовут?
— Альфред.
— А фамилия?
— Альфред Какой-То-Там. — Она смотрит на меня с дерзким выражением в глазах. — Не твое дело, с кем я решила замутить.
— Ты назвала его мудаком, Рыжая.
Она издает смешок.
— Уверена, куча девчонок, которых ты бросил, смогут сказать о тебе что похуже.
Я это игнорирую.
— Два дня назад мне пришлось объяснять тебе, как первый раз дрочить парню, а теперь ты…
— Что? — спрашивает она, когда я замолкаю. — Шлюха? Даже не смей, мать твою.
— Господи, нет. — Я провожу рукой по лицу. Может, дело в том, что она дочь тренера Райдера, но мне очень хочется ее защитить. — Я не говорю, что тебе не надо делать того, что ты хочешь, и я бы никогда не назвал так девушку. Я просто беспокоюсь, ясно? Не знаю, ты казалась довольно неопытной. Я не хочу, чтобы тебе сделали больно.
Ее щеки вспыхивают темным румянцем.
— Иди на хер, Каллахан.
Пенни разворачивается и открывает одну из дверей. Я не особо жду, что она вернется, после того бардака, который я устроил примерно за две секунды, но она возвращается мгновение спустя с ярко-розовой тетрадью в руках. Пролистывает страницы, пока не находит то, что нужно, и протягивает мне.
Я смотрю на лист. Это список, просто озаглавленный «Список», но вместо обычных вещей вроде покупок, фильмов или звезд хоккея я вижу слова «порка», «секс на публике» и «анал». Почему-то старый добрый вагинальный секс стоит в списке последним. Первый пункт, «оральный секс (принимающая сторона)», вычеркнут.