— Идет. — Купер жестко целует меня. — Ты правда хочешь мне отсосать, красотка?
Я провожу ногтями по его животу.
— Покажи, как тебе нравится.
Купер снимает джинсы и черные боксеры, высвобождая член. Он кажется мне еще больше, чем я помню, обрамленный темными волосами, кончик покраснел и покрыт смазкой. Я облизываю губы, и из груди Купера вырывается стон — он притягивает меня ближе и снова целует, а его ладонь накрывает мой зад.
— Сними с меня трусики, — шепчу я. — Они все равно уже испорчены.
Он стягивает их с моей задницы.
— Такая жадная. Неужели тебя так разогрела и возбудила идея попробовать меня на вкус?
Слова тяжело срываются с моих губ, когда я беру в ладонь его член и чувственно глажу так, как было в прошлый раз.
— Я хочу проглотить, когда ты кончишь.
— Твою мать. — Купер тянет меня за волосы, пока я не сползаю ниже и мое лицо не оказывается рядом с его членом. — Сначала изучи его, Рыжая. Не торопись.
Я обхватываю губами кончик, содрогаясь, когда Купер царапает мне кожу головы. Даже головка кажется у меня во рту большой, бархатисто-мягкая и соленая на вкус. Я слизываю смазку и провожу языком по венке, ведущей вниз по стволу. Пальцы Купера крепче сжимают мне волосы.
— Хорошо, — говорит он. — Продолжай.
Придерживая рукой у основания, я двигаюсь по нему ртом, то целую, то лижу. Быстро поднимаю взгляд: глаза Купера полузакрыты, кадык движется в такт сглатываниям. Я случайно попадаю по нему зубами, и он вскидывается, но через полсекунды снова придвигается ко мне.
— Давай больше губами, — бормочет он, гладя меня по волосам. — Если хочешь отсосать, забери его в рот, только медленно. И дыши носом.
Я хочу. Я хочу почувствовать его у себя в глотке. Сама мысль об этом заставляет меня сжать бедра, отчаянно желая хоть какого-то прикосновения. И как только я начинаю фрикции, я понимаю, что кончу. Наши позы, его грубый и тихий голос, то, как он намотал на кулак мои волосы, — все сходится вместе, подводя меня к краю настолько, насколько это вообще возможно без прямого контакта.
Я нежно сжимаю его яйца — они явно болят, потому что Купер стонет. Его бедра слегка дергаются, проталкивая мне в рот первые пару сантиметров. Я сосу член, наслаждаясь вкусом. Купер подрагивает, стараясь сидеть тихо, и я это внезапно понимаю. Он мог легко впихнуть член мне в рот и заставить принять, но сдерживается, позволяя мне задавать темп. Я награждаю его, вбирая еще пару сантиметров, потом еще, слегка посасывая и дыша носом. Я еще даже половину не заглотила, а он уже глубоко.
— Рыжая…
Его голос ломается.
Я приподнимаю голову, медленно, не прекращая сосать. Купер не может не продвинуться еще глубже, но я принимаю его так, как всегда воображала, как фантазировала годами, как практиковалась на своих игрушках. Скоро Купер берет меня за подбородок и бормочет, что уже почти. Я отстраняюсь, но не до конца — настолько, чтобы почувствовать на языке вкус его спермы, когда он взрывается. Я глотаю ее, продолжая мягко вылизывать, закрывая глаза на долгую минуту, пока перевожу дух. Его рука продолжает гладить меня по волосам.
В конце концов Купер поднимает меня. Мои рот и подбородок в слюне, но он все равно меня целует, проводя ладонями по грудям и животу, останавливаясь на бедрах. Когда он отстраняется, я внезапно чувствую смущение и не могу посмотреть ему в глаза. Купер приподнимает мой подбородок и запечатывает губы поцелуем, но уже мягче.
— Я была хороша? — спрашиваю я. Мой голос слегка прерывается. Все мое тело похоже на свечу зажигания, готовую ожить.
— Охереть как хороша, — отвечает Купер.
При этих словах в моей груди расцветает тепло, но потом опускается между ног, когда он раздвигает их и трет клитор, пока я тихонько не вскрикиваю ему в плечо. Я чувствую, как он целует меня в макушку, не прекращая работать рукой. Ощущения невероятно острые, но его слова возбуждают меня так, что я едва удерживаюсь.
— Кончи для меня, детка.
Я распадаюсь. Мне казалось, что я мощно кончила, когда он делал мне куни, но сейчас это в десять раз ярче. На грани зрения взрываются звезды, а вагина сжимается почти до боли. Я настолько чувствительна сейчас, что стараюсь увернуться от его прикосновения, но он начинает ласкать внутреннюю сторону моего бедра. Моя кожа покрыта слоем влаги. Я тяжело дышу, Купер тоже — такое ощущение, что мы в парилке, а не в еле теплой машине.
Мне почти странно смотреть на него и видеть следы того, что мы сделали вместе. Я вижу в его глазах не унявшийся голод. То, как быстро вздымается и опускается его грудь. Я чувствую, как горят мои губы и подбородок от касаний его бороды. Я ожидала, что мне будет неловко, но я полностью расслаблена. И судя по тому, как обмяк Купер, он чувствует себя так же.
Я знаю, что это не приведет ни к чему настоящему, но на миг — на полсекунды, серьезно — я позволяю себе притвориться.
18
Купер
Я дописываю эссе, закрываю синюю брошюру и откидываюсь на спинку стула. После лихорадочного часа писанины про готику в «Джейн Эйр» я выжат. И пусть у меня миллион дел, на которых я должен сосредоточиться, — например, учеба и тренировки, — я просто хочу думать про Пенни.
Опять.
Неужели все столько думают о своих замутах? Я не привык к тому, что девчонка так застревает у меня в мыслях. Мы бесконечно переписываемся, что едва ли не страннее того, что я точно знаю, с кем буду заниматься сексом. Пенни очаровательно болтлива, она шлет мне ссылки на викторины с Buzzfeed, которые я должен пройти, сообщает мне всякий раз, когда она гладит собаку, и рассказывает, что происходит в сериале «Американцы», который она смотрит со своей соседкой Мией. Я бы сказал, что она работает сверхурочно, чтобы убедиться, что мы остаемся на «дружеской» стороне нашего договора, если бы не то, как она ведет себя, когда мы остаемся наедине. За прошедшие полторы недели мы перепихивались с десяток раз. Я хорошо запомнил, как лизал ей в старой аудитории в подвале, когда мы наткнулись друг на друга после занятий, а она снова отсосала мне — стоя на коленях, похожая на ангела в своей белой ночнушке, — когда я вчера заскочил к ней в общагу.
Сначала я пытался заниматься с ней секстингом, но, похоже, это не в ее стиле: если Пенни в настроении и хочет встретиться, она просто присылает мне вопросительный и восклицательный знаки. Дошло до того, что когда я вижу эти маленькие значки «?!» или отправляю их сам, то мое сердце бьется быстрее. Именно поэтому я сразу же примчался вчера вечером, и как только закрыл дверь в ее комнату, она уже была на мне, шепча: «Хочу носить на себе твою ладонь, как кулон».
Я позволил ей задать темп, но в итоге она умоляла трахнуть ее в рот, проталкивая меня в горло так, что у нее на глазах выступили слезы.
Импровизированный сброс стресса начал помогать. На тренировках я быстр и четок, а один из матчей в гостях на прошлых выходных мы выиграли в овертайм. Внезапный поворот, который должен был казаться ужасно неловким, но я решительно далек от раскаяния: вчера тренер сказал, что заметил, как у меня улучшились игра и хватка на льду.
Если бы он только знал, откуда взялась моя целеустремленность.
Я сдаю эссе, а потом иду на выход, вытаскивая телефон из кармана. Там ждет сообщение от Пен, и, прежде чем открыть его, я улыбаюсь. Завтра я увижу ее на конькобежном уроке и уже пригласил ее после этого к себе. Пицца, учеба, оставить книжки ради кровати… звучит как охерительный вечер.
РЫЖАЯ ПЕННИ
Я погладила кошечку на поводке!!!
Фотку — или ничего не было
К моему легкому удивлению, она немедленно присылает мне свое фото: она сидит на корточках на тротуаре и гладит кошку в шлейке. Кошка миленькая, черная и желтоглазая, но я почти не смотрю на нее, сосредоточившись на Пенни. Ее волосы туго заплетены, а на голове вязаная шапочка. Под пальто я вижу пушистый черный свитер с воротом. Она так хорошо выглядит в нью-йоркской осени, что сложно представить ее уроженкой Аризоны. Но когда мы болтали по телефону пару дней назад, она довела меня до слез от смеха рассказом о том, как ящерица залезла к ней в конек и проехала от Темпе до Солт-Лейк на чемпионат по фигурному катанию.
Я недооценил тебя, Рыжая
Я не шучу, когда речь идет о милых зверьках
К слову о кисках…?!
Ты неисправима
Я ужасно написала контрольную по химии. Отвлечешь меня?
Хотелось бы, но твой папа гонит нас на внеочередную тренировку
Фу
Передавай ему привет
Шучу, шучу
Как я и сказал: неисправима
Мне, конечно, надо бы потратить время и догнать программу семинара по Мильтону, но я направляюсь на каток. Обычно у нас нет тренировок по вторникам, но тренер Райдер и его люди придумали несколько новых построений, и у нас впереди еще один матч в гостях, в этот раз аж в Нью-Гэмпшире, и к нему надо готовиться. Я прихожу немного заранее, так что переодеваюсь в спортивные шорты и старую футболку и встаю на беговую дорожку.
Через пару минут на соседнюю дорожку встает Брэндон. Я киваю ему, но он отвечает каменным взглядом, прежде чем начать разминку. Мы довольно долгое время бежим бок о бок в молчании. Если бы со мной был Эван, это было бы забавное соревнование с подпеванием группе Foo Fighters. Будь это Джин, это было бы товарищеское молчание под Led Zeppelin. Но с Брэндоном это пытка, и никакая музыка не может меня спасти.
Хотя я не делал ничего — просто старался быть хорошим членом команды и лидером, — похоже, что Брэндон твердо решил меня возненавидеть. Мы и раньше особо не были близкими приятелями или еще что, но мы болтали на командных вечеринках, играли в пив-понг и типа того. На прошлый Новый год я провел выходные в домике на озере у его родителей, в Мичигане, и даже замутил с его старшей двоюродной сестрой, красоткой по имени Аманда, которая хотела незабываемых впечатлений, прежде чем отправиться к «Врачам без границ»4. Мы не обязаны быть лучшими друзьями, но намеренное безразличие меня выматывает.