[122], как один из лучших выпускников Пушкинского военно-морского училища, где готовили флотских радиоразведчиков.
– Прослушиваете УКВ-диапазон, в котором идут внутренние переговоры. Частоты, на которых работают американцы, у вас есть, – сказал Луис и перешел от карты к большому макету базы, сделанному на поверхности большого ящика с песком. – Ночью по взлетно-посадочной полосе ходит патруль с радиостанцией РТ-10. Кроме них, до подъема, в качестве дежурного огневого средства там же находится бронетранспортер М-113. Дежурный по базе с его командиром держит связь по такой же рации. Если вы услышите в радиопереговорах американцев что-то необычное или сигнал тревоги, то сразу сообщаете нам по радиостанции РРО-25. Такая же радиостанция будет в нашей группе. Ну а когда начнется весь шум и переполох, то слушайте американцев и фиксируйте ход событий. После того как мы по рации дадим сигнал о взлете «Хью Кобры», выходите в эфир на коротковолновой радиостанции и коротким сигналом вызываете нашу пару «Ми восьмых» с группой эвакуации. Задача ясна? – спросил Луис, еще раз жестко посмотрев на морского разведчика.
– Так точно, товарищ командир, – неожиданно звонким мальчишеским голосом ответил тот.
– Теперь, что касается нас, – Луис обвел нашу группу пристальным взглядом. – Для охраны базы американцы применяют свою последнюю разработку – разведывательно-сигнализационную аппаратуру «Рембас». Принцип работы заключается в следующем. В лесу по периметру базы скрытно выставлены различные датчики – сейсмоакустические, магнитные, инфракрасные. Они дополнены срабатывающим автоматически радиопередатчиком и аккумулятором. При появлении возле датчика человека срабатывает реле и в эфир уходит сигнал. А на базе оператор наблюдает это на экране наподобие телевизионного. Причем на человека с оружием в руках дополнительно срабатывает магнитоэлектрический датчик. Американцы впервые применили «Рембас» четыре месяца назад в районе базы морской пехоты Кхесань. Обнаружив подходящих партизан Вьетконга, янки сразу накрывали цели огнем артиллерии и минометов. То есть для нас в данном случае остается один путь. Пройти через КПП, имитируя подразделение противника.
При этих словах Луис взял указку и снова подошел к карте.
– Вот здесь нас будут ждать три «джипа», – ткнул он в точку на карте, где дорога делала крутой изгиб. – Имитируем американскую разведдиверсионную группу, действующую на «тропе Хо Ши Мина». Она ведь вполне может прибыть с территории Таиланда для последующей высадки с вертолетов. Подъехать мы должны где-то минут за тридцать до подъема. Предъявляем на КПП американские документы и заезжаем на «джипах» на аэродром. А дальше ваша основная работа пойдет, братцы, – посмотрел Луис на двух парней лет под двадцать восемь – тридцать.
Я уже знал, что они пришли во флотскую разведку из морской авиации и умели пилотировать все наши вертолеты и легкомоторные самолеты. Но там и задача будет не из простых. Когда мы завяжем бой и будем отвлекать огонь на себя, они под пулями врага должны будут быстро разобраться, как управлять новейшим вражеским вертолетом. А потом поднять его в воздух и долететь до Северного Вьетнама.
– Мы в это время ведем огонь по штабу и радийным машинам, – указал Луис указкой на макете. – После того как вертолет поднимется в воздух, наша подгруппа через вот эти ворота, – Луис снова повернулся к ящику с песком, – уходит на «джипах». Эти ворота стоят на краю аэродрома, и через них с дороги заезжают топливозаправщики…
– У кого есть какие вопросы? – негромко спросил Луис.
– Да вроде пока все ясно, – спокойно ответил один из летчиков.
– Ну, тогда всем «отбой». Силы нам еще понадобятся. Ведь начиная с завтрашнего утра сутки придется провести на ногах.
…Несмотря на усталость, я не мог заснуть. Давило какое-то ожидание опасности, того, что обычно не ждешь. А меня с юности учили доверять своим ощущениям и только потом полагаться на холодный расчет. Выйдя из палатки, я подошел к сосне и увидел Луиса.
– Ты чего не спишь, Витя? – повернулся он ко мне.
– Да то же, что и ты. Предчувствие какое-то. Слушай, я не хотел там, в палатке, говорить… А здесь спрошу, – я посмотрел прямо в лицо Луиса, освещенное светом Луны. – Ты уверен, что мы с нашими липовыми документами пройдем на эту базу? Ведь, как говорил Остап Бендер, такие документы делают в Одессе на Малой Арнаутской улице.
– Витя, ты сам знаешь, что на войне ни в чем нельзя быть уверенным, – устало ответил Луис. – Но здесь все должно пройти нормально. Старшим наряда по КПП там мой человек должен быть, он потом с нами уйдет… Извини, но больше сказать не могу, – вздохнув, Луис тихо пошел в палатку.
А у меня в голове все встало на свое место. Серьезная разведывательная операция обеспечивается двумя факторами. Внедренный на объект противника агент и диверсионная группа. А результат дает их грамотное взаимодействие.
И вдруг мне захотелось помолиться. Попросить о помощи того, кто видит все и везде присутствует. Раньше у меня никогда такого желания не возникало. Отойдя за сосну, я вполголоса начал читать «Отче наш». И вдруг почувствовал, как на меня откуда-то сверху смотрит Егор Иваныч Подкидышев и погибшие на войне сослуживцы. И уже когда я дважды прочитал молитву, откуда-то пришло ясное понимание, что так же молились перед последним боем мои предки, оренбургские казаки.
Вернувшись в палатку и ложась спать, я поправил висящий на груди крест и вдруг ясно почувствовал, что я с ними со всеми скоро встречусь Там. Когда мною будет полностью выполнена моя боевая задача, именуемая «жизненный путь».
Сержант южновьетнамской армии Нгуен Дан Данг еще раз со вздохом посмотрел на фотографию и убрал ее в нагрудный карман камуфлированной куртки. Сегодня будет ровно два месяца, как нет его молодой жены Лиен и годовалой малышки Фыонг. Он вышел из бетонной будки КПП на крыльцо, закрытое бруствером из мешков с песком. При его появлении солдат, дежуривший у пулемета, отпрянул от стены, на которую он опирался, и, изобразив служебное рвение, стал вглядываться в дорогу, идущую по горной долине. Уже начало светать, и верхушка кроваво-красного диска солнца показалась на востоке. Дежурный по КПП не стал делать замечание своему подчиненному, хотя, если честно говорить, оно того стоило. Солдат явно дремал до его появления, прислонившись к бетонной стене.
Нгуен Дан Данг поправил на голове красный берет парашютиста и достал из кармана горсть арековых орешков с листочками перца. Дежурство подходило к концу, заканчивалась бессонная ночь, и во рту было противно от налета, покрывшего зубы. За месяц службы в этом богом и людьми забытом месте он перенял у лаосцев привычку жевать эту смесь. Эта жвачка великолепно освежает рот, намного лучше американской жевательной резинки. Правда, зубы от нее темнеют, но ему уже не перед кем красоваться. Красавица Лиен и дочка Фыонг были убиты два месяца назад. Тогда шло новогоднее наступление вьетконговцев, и батальон связи воздушно-десантной бригады, где он служил, тоже попадал под артиллерийский огонь коммунистов. Они тогда, развернув полевой узел связи на самом краю мангрового болота, обеспечивали связью командный пункт бригады. Вечером наступила передышка, видимо, вьетконговцы все-таки поняли, что противник им не по зубам, и стали уходить в джунгли. Его тогда вызвали к командиру роты.
С капитаном Чан Ван Бао они были земляки, тот тоже был родом из Сайгона. Поэтому один на один капитан мог быть откровенен со своим подчиненным. Этому было две причины. Во-первых, капитан был тоже из католической семьи и в свое время окончил ту же школу, что и Нгуен Дан Данг. Во-вторых, отец Данга был учителем французского языка в этой школе, и Бао в свое время тоже учился у него. Как поговаривали в штабе батальона, именно поэтому командир роты ходатайствовал перед командованием об отправке сержанта на учебу в офицерскую школу в Америке.
– Данг, я вынужден сообщить тебе страшное, – капитан замолчал, подбирая слова, и отвернулся, посмотрев на радиоприемник, закрепленный на столе.
Они стояли друг напротив друга внутри командно-штабной машины, и, вырываясь из эфира, тихо, успокаивающе попискивала морзянка. Капитан достал из кармана пачку сигарет и протянул ее Дангу. Он машинально взял сигарету, еще не отдавая себе отчет о словах командира.
– Твоя жена и дочь попали под огонь американцев во время боя. Это то, что я знаю, Данг. Так мне самому сообщили в штабе бригады. Я все понимаю, – проговорив это, капитан закурил, выдохнув дым в открытую дверь радийной машины. – Наступление вьетконговцев уже выдохлось, они уже отступают на север. Нам это говорил на совещании в штабе бригады американский советник. Поэтому, после нашего возвращения на базу, я попрошу командира батальона, чтобы тебе дали двухнедельный отпуск.
«Да, спасибо ему, конечно, за это», – сплевывая пережеванные орешки с перцем, подумал сержант.
А тогда уже через три дня после разговора с ротным он потерянно медленно шел по родному городу. Ноги сами принесли его во Французский квартал, к католическому собору Нотр-Дам. Здесь год назад они с Лиен венчались. А в этом, расположенном рядом небольшом парке, возле статуи Девы Марии всегда фотографируются новобрачные после венчания.
– Сержант Нгуен Дан Данг, ко мне, – вернула его тогда к действительности команда на английском языке.
Он обернулся и увидел стоящего рядом с легковой машиной американского офицера в зеленом берете. Слева на головном уборе был «маячок» пятой группы [123] специального назначения.
– Садитесь в машину, сержант, – указал майор «зеленых беретов» на место рядом с водителем.
Дверь «Остина», выкрашенного в синий цвет, была открыта. За рулем машины сидел вьетнамец в легкой гражданской рубашке.
– Узнаешь меня Данг? – повернулся к нему водитель.
На него в упор смотрел его бывший одноклассник Ли Ши Ван. Последний раз они виделись, когда им было по тринадцать лет. У сержанта воздушно-десантных войск перехватило горло.