— Пока нет.
— Свяжи меня с Роном Диксоном. И звони ему не на мобильный, а по домашнему телефону.
Как ни странно, выполнить это задание вызвалась Синди.
— Сию минуту будет готово, мистер Болитар, — сказала она.
Эсперансе оставалось только пожать плечами. Между тем Верзила Синди набрала нужный номер и заговорила, отлично имитируя английский акцент. Ее голос звучал, как у актрисы Мэгги Смит в известной бродвейской пьесе Ноэля Коварда. Майрон и Эсперанса перешли в офис, куда Синди переадресовала звонок.
— Рон? Это Майрон Болитар. Как поживаешь?
— Я знаю, кто звонит, болван. Твоя секретарша мне уже сообщила. А ты в курсе, Майрон, что сегодня воскресенье? Это такой день, когда все отдыхают. Я уже не говорю о том, что в воскресенье занимаюсь семьей. Надо же получше узнать своих детей, не так ли? Итак, какого дьявола ты беспокоишь меня в день отдыха?
— Ты продаешь Лестера Эллиса?
— Вот, значит, из-за чего ты звонишь мне в воскресенье…
— Просто хочу знать, так ли это?
— Никаких комментариев.
— Между прочим, ты говорил, что не будешь продавать его.
— Ошибочка. Я просто сказал, что не буду проявлять в этом смысле активность. Если помнишь, мистер Суперагент, это ты хотел включить в его контракт пункт о возможной продаже, но я отказался оговаривать этот момент отдельным пунктом и добавил, что если ты будешь настаивать на своем, то в этом случае из его жалованья будут вычитать пятьдесят штук. Ты сказал: «нет». А теперь, значит, тебя эта мысль вновь начинает тревожить? Вцепилась, так сказать, тебе в задницу, да?
Майрон поерзал в кресле. Плевать на не слишком вежливое обращение. Дело все равно надо делать.
— И кого ты подыскал ему взамен?
— Никаких комментариев.
— Не продавай его, Рон. Он очень талантливый парень.
— Это точно. Плохо только то, что, играя в бейсбол, он своих талантов почему-то не демонстрирует.
— Сделаешь это, будешь в результате иметь глупый вид. Помнишь, как ты обменял Нолана Райана на Тима Фергюсона? А Бейби Рута помнишь? — Честно говоря, Майрон уже забыл, кого они получили в результате сделки. — Которого ты продал «Ред сокс»?
— Ты что — сравниваешь Лестера с Бейби Рутом?
— Давай поговорим об этом.
— Тут не о чем говорить, Майрон… А теперь прошу меня извинить. Жена зовет. Непростое это дело, доложу я тебе.
— Какое дело?
— Пытаться наладить контакт с детьми, когда видишься с ними раз в неделю. Знаешь, Майрон, что я в этой связи уяснил?
— Что?
— То, что я их всех ненавижу.
Клик. На линии установилось молчание.
Майрон посмотрел на Эсперансу.
— Свяжи меня с Алем Тони из «Чикаго трибюн».
— Мне казалось, что его хотят продать «Сиэтлу»…
— Положись в этой истории на меня, ладно?
Эсперанса указала на телефон:
— Теперь вопросами связи занимается Верзила Синди. К ней и обращайся.
Майрон нажал на кнопку интеркома.
— Верзила Синди, соедини меня, пожалуйста, с Алем Тони. По идее он должен находиться у себя в офисе.
— Слушаюсь, мистер Болитар.
Через минуту послышался голос Синди.
— Мистер Болитар? Аль Тони на первой линии.
— Аль? Привет, это Майрон Болитар.
— Привет, Майрон. Что случилось?
— Я тебе кое-что должен, не правда ли?
— Ну, «кое-что» — это еще слабо сказано.
— Отлично. В таком случае у меня заготовлена для тебя сенсационная новость.
— Не может быть! У меня от этих слов аж соски затвердели. Твои эротические речи безумно меня возбуждают.
— Надеюсь, ты помнишь Лестера Эллиса? Ну так вот: завтра будет обсуждаться вопрос о его продаже «Сиэтлу». Лестер, скажем так, заинтригован. Особенно если учесть, что среди «Янки» весь прошлый год по этому поводу ходили самые разные слухи. Наше агентство, как ты понимаешь, тоже в полном восторге, хотя и выражает легкое недоумение в связи с намечающейся сделкой.
— А в чем, собственно, заключается сенсация?
— Как в чем? Это важная история в мире спорта.
— В Нью-Йорке или Сиэтле — может быть. Но я-то в Чикаго, Майрон.
— Тем мне менее я подумал, что тебе это тоже будет интересно.
— Ты ошибся. И по-прежнему передо мной в долгу.
— Прежде чем отказываться, — сказал Майрон, — может, проверишь на всякий случай свои соски?
— Подожди, сейчас проверю. — Пауза. — Мягкие, как переспелые виноградины. Но если нужно, через несколько минут могу проверить снова и перезвонить.
— Не нужно. Спасибо, Аль, что уделил мне время. Честно говоря, не думал, что ты ухватишься за эту новость, но почему не попытаться, верно? Между нами говоря, «Янки» действительно очень хотят его сплавить и давят на меня, с тем чтобы не ставил им в этом смысле палки в колеса. Вот я и подумал: вдруг ты тоже заинтересуешься этим делом?
— Но почему Лестер? Кем его хотят заменить?
— Представления не имею.
— Лестер — отличный игрок. Возможно, ему пока не хватает опыта, но в целом он очень хорош. Интересно, почему «Янки» так заинтересованы в том, чтобы от него избавиться?
— Надеюсь, ты не напечатаешь то, что я тебе сейчас скажу?
Снова пауза. Майрону казалось, что в наступившей тишине слышно, как прокручиваются шестеренки в голове Аля.
— Нет, если последует категорический запрет с твоей стороны.
— Лестер получил травму в результате несчастного случая у себя дома. Повредил колено. Руководство старается сохранить этот инцидент в тайне, но уже ни для кого не секрет, что после окончания сезона Лестеру придется ложиться на операцию.
На линии установилось молчание.
— Можешь печатать это, Аль.
— Нет проблем. Ну, я пошел…
Майрон улыбнулся.
— Не надо так спешить, Аль. Сегодня воскресенье.
С этими словам Майрон повесил трубку.
Эсперанса посмотрела на него.
— Ты занимаешься тем, о чем я подумала? Дезинформацией? Да еще и собираешься подписаться под этим?
— Аль Тони — король интриги, — объяснил Майрон. — Он пообещал, что напечатает это. Но не напечатает. Однако его работа заключается также в обмене услугами и новостями. И в этом смысле он лучший в нашем деле специалист.
— И что с того?
— А то, что он сейчас позвонит своему приятелю из «Сиэтл таймс» и обменяет это известие на какое-нибудь другое. И слух о травме получит распространение. А если он дойдет до широкой публики раньше официального объявления о сделке, то продажа не состоится.
Эсперанса ухмыльнулась.
— Проделка, совершенно лишенная этики.
Майрон пожал плечами.
— Назовем ее «окутанной туманом».
— Как ни называй, но она мне нравится.
— Всегда помни лозунг агентства «МБ спортспред»: клиент у нас на первом месте.
Она кивнула и добавила:
— И в сексуальном плане тоже.
— Послушай, наше агентство гарантирует клиенту первосортное обслуживание по всем статьям. — Майрон некоторое время смотрел на нее, потом сказал: — Могу я кое-что у тебя спросить?
Эсперанса задиристо вскинула голову.
— Смотря что.
— Почему ты так ненавидишь Джессику?
У Эсперансы затуманилось лицо. Пожав плечами, она сказала:
— Наверное, это просто вошло у меня в привычку.
— Я серьезно.
Эсперанса вытянула скрещенные ноги.
— Лучше я воздержусь от серьезных разговоров и буду заниматься своими делами мелкой служащей, хорошо?
— Ты мой лучший друг, — сказал Майрон. — И мне, естественно, хочется знать, почему ты ее не любишь.
Эсперанса вздохнула, закинула ногу на ногу и заправила за ухо выбившуюся из прически прядку.
— Джессика умна, проницательна, с развитым чувством юмора, хорошая писательница, и, уж конечно, я бы не стала выгонять ее из постели за то, что она любит крекеры.
Бисексуалка, что с нее возьмешь?
— Но она причинила тебе боль.
— И что с того? Разве она единственная в мире женщина, совершившая опрометчивый поступок?
— Тоже верно, — согласилась Эсперанса, затем хлопнула себя по коленке и поднялась с места. — Должно быть, я не права… Теперь мне можно идти?
— Тогда почему до сих пор имеешь на нее зуб?
— А мне нравится держать на кого-то зло. Потому что это легче, чем прощать.
Майрон покачал головой и жестом предложил ей вернуться в кресло.
— Все-таки ты должна объяснить, почему не любишь ее?
— Послушай, я всегда была занозой в заднице. Не воспринимай мои выпады слишком серьезно.
Майрон снова покачал головой.
Эсперанса подперлась рукой и некоторое время смотрела в окно.
— Ты не такой крутой парень, каким кажешься, понятно?
— Что ты имеешь в виду?
— То, что для такого рода душевной боли у тебя слишком ранимая душа. Большинство людей могут пережить подобное. Я, к примеру, могу. И Джессика может. Уин — без вопросов. А вот ты — не можешь. Потому-то я и сказала, что ты не такой крутой парень, каким кажешься. Просто ты по-другому устроен.
— Тогда, быть может, во всем виноват я?
— Да, виноват, — ответила Эсперанса. — По крайней мере частично. Во-первых, ты слишком идеализируешь такого рода отношения. А еще ты слишком чувствительный. И слишком открытый. И слишком часто подставляешься под удар, прикрывая других.
— Разве это плохо?
Она заколебалась.
— Нет. Если разобраться, даже хорошо. И хотя ты слишком открытый и даже в чем-то наивный тип, все-таки много лучше тех, чья душа застегнута на все пуговицы… Слушай, может прекратим этот разговор, а?
— Мне почему-то кажется, что ты так и не ответила на мой вопрос.
Эсперанса словно в знак капитуляции вскинула над головой руки.
— Я выдала максимум, на что способна, и больше не скажу ни слова.
Майрон сам не заметил, как углубился в реминисценции, вспомнил любительскую лигу, в которой играл, и удар Джоя Давито, заставивший его навсегда распрощаться с бейсболом. Как Эсперанса сказала? «Ты слишком часто подставляешься под удар, прикрывая других». Вот и тогда он подставился, хотя никого не прикрывал. Наверное, судьба такая, подумал Майрон и покачал головой.