Величию души твоей,
Гиясаддин Абу-л-Фатх Омар Хайям ан-Нишапури
Прости, красавица, и не вини поэта,
Что он любовь твою подробно описал!
Пусть то, о чем писал, не испытал он сам —
Поверь, он мысленно присутствовал при этом!
Вы считаете, рок безнадежно суров?
Но ведь нет ничего ни в одном из миров,
что избегло бы участи мяса парного:
стать жарким в полыханьи вселенских костров!
Раздавалась во мраке судьбы похвальба:
«Ради шутки на трон вознесла я раба,
а в придачу к венцу наградила проказой!» —
и смеются над шуткой скелеты в гробах…
Этот череп — тюрьма для бродяги-ума.
Из углов насмехается пыльная тьма:
«Глянь в окно, неудачник, возьмись за решетку! —
не тебе суждена бытия кутерьма!..»
Нет мудрости в глупце? И не ищи.
Начала нет в конце? И не ищи.
Те, кто искал, изрядно наследили,
А от тебя следов и не ищи…
В моих глазах — конец земного праха,
В моих глазах — судьбы топор и плаха,
И вновь пьянит украденная жизнь,
И манит терпкий дым чужого страха…
В мельканье туч, в смятенье страшных снов
Виденья рвали душу вновь и вновь,
И был наш день — запекшаяся рана,
И вечер был — пролившаяся кровь.
Когда-то был Аллах, и рай, и сатана,
И доброе вино… Но мчатся времена:
Аллаха больше нет, нет сатаны, нет рая,
И, что страшней всего — нет доброго вина!
Что за мир сотворил всемогущий Аллах!
Милосердье в сердцах, благолепье в делах!
Сколько добрых убийц и чудесных маньяков!
Сколько красочных дыб, эшафотов и плах!
Пускай на свадьбах плещется вино,
Оно для наших праздников дано!
Налейте жениху — ведь после свадьбы
Жена не даст напиться все равно!
О женщина, гордись законным мужем,
Корми его едой, храни от стужи —
Быть может, он не лучше остальных,
Но, может быть, он остальных не хуже?
Придет она — ты ей стихи, поэт, пиши,
Уйдет она — тогда тоску вином глуши,
Вот так и мне один остался в утешенье
Возлюбленной моей излюбленный кувшин.
Весной тесна учащемуся парта,
И правоверные полны азарта,
Все в марте распускается вокруг…
О женщины, к чему пример брать с марта?!
Боясь жены, друзей, боясь людской молвы,
Боясь назвать кривой ствол дерева кривым,
Ты все равно кричишь, что ты — венец Вселенной.
Как жаль, что под венцом не видно головы!
Хайяма поддержать нам всем давно пора,
Что умный — это друг, а глупый — это враг.
Яд, мудрецом тебе предложенный, прими,
Но пить его не смей, коль сам ты не дурак!
Иль я безмерно туп, иль все тупы втройне,
Когда кричат вокруг, что истина в вине —
В моем стакане дно частенько обнажалось,
Но истины, увы, не видел я на дне!
«Все в мире суета» — вот мудреца ответ
На все вопросы, что подсовывает свет.
Иегова иль Аллах, Юпитер или Будда —
Кто б ни был наверху, все суета сует.
Сколь тяжко на пути — тяжелом, длинном, долгом —
Скользить умело меж желаньями и долгом,
И коль погладят вдруг тебя по голове,
Зажав инстинкт в кулак, не огрызнуться волком.
От Архимеда цифр до ядерных оков
Проложен длинный путь, он — не для дураков.
От древних рубайят до песен современных —
Один короткий шаг через толпу веков.
О женщинах ответь, о Тора и Коран:
Как делал их Творец — из глины иль ребра?
Каков был матерьял, я не беруся спорить,
Не мне судить Творца за первый в мире брак.
Все, что ни делал я, ты втаптывала в прах,
Я вижу цель твою во всех твоих делах —
Создать меня опять по своему подобью…
Пускай я человек, но ты же не Аллах!
Ты шел по головам, сметая все подряд,
Тебе — восход, иным — стремительный закат.
Ты говоришь, что цель оправдывает средства?
Уж если грянет суд, то цель — не адвокат!
Принимая огонь, соглашаясь на тьму,
Забывая про все, обучаясь всему,
Мы становимся старше, — богаче? беднее?! —
И бессмысленно к небу взывать: «Почему?!»
«Не сотвори кумира!» — не творю.
«Будь глух к соблазнам мира!» — не курю.
«Возвеселись душою, я — твой пастырь!»
Паси другого, милый, — говорю.
Был пьяницей Омар — и я люблю вино.
Был вором Франсуа — и я залез в окно.
Взгляните на меня! Я соткан из достоинств!
А то, что не поэт — так это все равно…
Написал я роман, — а читатель ворчит.
Написал я рассказ, — а читатель ворчит.
Я все время пишу — он все время читает,
И — Аллах мне свидетель! — все время ворчит!..
Поиграем в слова? — я спрошу, ты ответишь.
В жаркой пасти у льва — я спрошу, ты ответишь.
Жизнь, дружок, трын-трава, смерть — лопух под забором,
Значит, что нам скрывать? — я спрошу, ты ответишь…
Зачем, пока живем, повсюду прибыль ищем
И все, что ни найдем, несем в свое жилище?
Пойди и заложи в кабак последний грош!
Ты нищим в жизнь пришел, уйдешь из жизни нищим.
Кричат, что человек не стоит и гроша,
Поскольку дня прожить не может, не греша —
Но если ты, мой друг, впрямь соткан из порока,
Тогда греши, пока жизнь наша хороша!
Эти люди жгут свечи с обоих концов,
Воспевают ханжей, поощряют скупцов, —
Нацеди мне в процессор хмельного нейтрино,
Чтоб не видел я несовершенства Творцов!
Мне приснилось, что я — муж большого ума,
Чужд греху, чужд пороку, серьезен весьма,
Не курю и не пью, честен, верен супруге…
Пощадите! Помилуйте! Лучше тюрьма!!!
Справедливости ищешь? Наплюй и забудь!
Богатей или нищий? Наплюй и забудь!
Захотелось весы привести в равновесье?
В одну чашу наплюй, про вторую забудь.
Не успеть, не сказать, не пройти до конца,
Не сложить, не разрушить, не выпить винца —
О Творец! Что мне делать с проклятой частицей?!
Всеблагой! Для чего научил отрицать?!
Не рубите, почтенные люди, сплеча,
Не спешите, друзья, осуждать палача, —
Если платят за каждый удар по динару,
Руки сами спешат к рукояти меча!
Кто живет с выдающимся носом? — еврей.
На вопрос отвечает вопросом? — еврей.
При рождении мира кто первый из первых,
При кончине — последняя особь? Еврей.
За вино и любовь всех на сковороду?
Вах, такое привидится только в бреду —
Если место в аду для влюбленных и пьяниц,
Мир взорвется от зависти к тем, что в аду!
Эту женщину люди хвалили не вдруг,
Сразу видно ее среди прочих подруг,
И супруг у нее всех супругов прекрасней…
Вы уже догадались, кто этот супруг?
О мудрец! Если тот или этот дурак
Проклинают в молитвах вино и коньяк,
Не вступай с ними в спор и налей себе спирта! —
Пусть растает, как дым, заблуждения мрак…
Не судите, друзья! Дни судьи нелегки,
Окружают сплошные судью дураки,
Он стоптал башмаки на дороге Закона,
Но Закон не починит судье башмаки!
У евреев с арабами плохи дела,
А у евнухов с бабами плохи дела.
Мир жесток даже в сказках! Сижу и рыдаю —
У царевичей с жабами плохи дела.
Я горести свои всегда топлю в вине
И смерти не боюсь — она известна мне.
Я был уже не раз до полусмерти пьяным,
И, значит, смерть придет, когда напьюсь вдвойне!
В этот мир я для добрых свершений пришел,
Претерпеть миллионы лишений пришел,
Ибо счастлив помочь, обогреть и наставить…
Не кричите так громко: «Мошенник пришел!»…
Вы — просто дети из других миров?
К вам, юным, этот старый мир суров?
А не хотите в мировое пламя
Подкинуть и свою вязанку дров?
Мы привыкли к потоку дурных новостей,
Мы привыкли к продажности наших властей,
Нас объяли привычные стылые воды
До души. До печенок. До глаз. До костей.
Я стрелял бы на звук, но кругом тишина,
Я упал бы в траву, но лишь пол да стена, —
О судьба! Раздаешь ты обильно желанья,
Но возможностей не раздаешь ни хрена!
Дни рожденья — чудесная вещь, господа!
В эти дни мы приходим сюда навсегда,
Чтоб узнать, как прозрачно осеннее небо,
Хлеб горяч, и прохладна живая вода.
Спасибо, мой Господь, на жребии таком —
Да, я не Госкомстат, не Центризбирком,
Не Криворож я сталь, не Минпромтрансэнерго…
Светла моя судьба, не быть мне дураком.
Поднимите мне веки — не вижу, ослеп,
Безутешен навеки — не вижу, ослеп,
Жизнь была, человеки, изюминкой в хлебе,
Но черствея, наш хлеб превращается в склеп…
Словно капли в тумане — мы были, нас нет,
Словно деньги в кармане — мы были, нас нет,
Нас никто не поймает, никто не поверит,
Нас никто не обманет — мы были, нас нет.
Распиши мою жизнь на аккорды, безумный слепой гитарист,
Распиши от начала до коды, безумный слепой гитарист,
Потому что не всякий подхватит на слух и сумеет
Повторить мои дни, мои годы, безумный слепой гитарист…
Нас здесь много в гробах, черепов и костей,
Нам не надо молитв, мы не ждем новостей, —
Приходите почаще к нам в гости, живые,
Или ждите ночами незваных гостей…
Мы становимся старше — воистину так,
Это глупо и страшно — воистину так,
Мы однажды уйдем и однажды вернемся —
Кто, встречая, нам скажет: «Воистину так!»?
Шакал однажды встретил ишака,
Шакал был весь в парче, ишак — в шелках.
«Салам алейкум, лев!» — ишак был краток.
«И вам садам, дракон!» — сказал шакал.
Задающий вопросы стоит на пороге,
Задающий вопросы в тоске и тревоге,
Он, бедняга, не знал, задавая вопросы,
Что вопросы — столбы, а ответы — дороги…
Здравствуй, друг мой ханжа! Что ж ты, милый, зачах?
Ни грозы на устах, ни сверканья в очах.
Говорил же тебе: мол, вино и красотки! —
Ну а ты мне: анализы, доктор, моча…
Умножающий зло обожает добро,
Умножающий зло уважает добро,
Как увидит, что где-то добро обижают,
Так обидчика хвать! — и ножом под ребро…
Вознаградим поэта за труды,
Пусть купит, бедный, хлеба и воды,
А больше ни гроша ему, мерзавцу —
У горькой жизни сладкие плоды!
В книге мудрости множество чистых страниц,
Журавлей в облаках и в ладони синиц,
Книга мудрости — тихие грезы ребенка,
Сны, которые утром упали с ресниц.
Ну и ладно, скажу, все, что было — пустяк,
Ну и ладно, скажу, разлюбила — пустяк,
Ну и ладно, скажу, и налью «Саперави»…
Разве я удержу воду жизни в горстях?
Сок прекрасной лозы наливаю в бокал,
Эхо дальней грозы наливаю в бокал,
Горечь темного сна, сладость первого снега,
Соль последней слезы наливаю в бокал.
Говорят, что вино — это символ, друзья,
Кудри крашены хной — это символ, друзья,
Символ — полный кувшин, символ — страсть на лужайке…
К черту символ! Живите красиво, друзья!
Я встречать научился — учусь провожать,
Этой горькой науки мне не избежать,
Где вы, сверстники? Мы, отвечают, с тобою,
Ожидаем возможности руку пожать.
Жизнь проходит, как скорый экспресс, за окном,
Исчезающий поезд мне кажется сном,
Там, в ушедших вагонах, давно уже спим мы,
Здесь, в идущих вагонах, сидим за вином.
Не вино виновато, что я захмелел,
Не жара виновата, что пруд обмелел,
Это просто судьба, а с судьбой не поспоришь —
Глупо спорить мишени с потоками стрел!
Мы лабаем для сердца — о да, это джаз,
Саксофон полон перца — о да, это джаз,
За роялем старик, первоклашки моложе,
Воздух свингом истерзан — о да, это джаз.
Эй, Харон, подгоняй-ка поближе ладью,
Я принес не монеты — портвейна бадью!
Хочешь, выпьем в пути, хочешь, здесь ее выпьем —
На любом берегу мы с тобою в раю!
Я пишу, как дышу, я все время спешу,
Я на белом листе занимаюсь ушу —
Спотыкаясь, луплю кулаками пространство…
Эй, подвинься, Творец, а не то укушу!
Шла по улице Нравственность. Смотрит — Мораль.
«Кто, — кричит, — об тебя только рук не марал!»
«А тебя, — отвечает, — пускают по кругу…»
Тут подъехал Барыш и забрал этих краль.
У моей госпожи миллион палачей —
Это взгляды ее беспощадных очей.
До утра палачи мою память терзают,
Умножая страданья жестоких ночей!
У моей госпожи миллионы ключей
От влюбленного сердца. Дрожи, книгочей!
Госпожа в твоем сердце — хозяйка в палатах,
До утра там горят миллионы свечей!
У моей госпожи миллионы мечей,
Кровь струится из ран моих — красный ручей,
Я от боли подобен злодею на дыбе,
Я от счастья пылаю огня горячей!
О моя госпожа! В миллионах речей
Прославляю тебя. Миллионы врачей
Не излечат влюбленного. Смерть — его лекарь!
О, позволь умереть у тебя на плече…
У моей госпожи миллион калачей
Для льстецов-подхалимов. Их хор все звончей!
Я, страдая, молчу, а ее воспевают
Миллионы бездарных, тупых рифмачей!
У моей госпожи — миллионы миров,
Под ногами ее — миллионы ковров,
Миллионы возможностей спят в каждом шаге…
Отчего же, Господь, ты ко мне так суров?
Я живу в окружении мощных умов,
В каждом мозге скрываются сотни томов,
Миллионы картин, мириады спектаклей…
Если б только оно родилося само!
Новорусский рубайят «Пацан Хайям»
Надо жить по понятиям — понял, братан?!
Если ты мне, то я тебе — понял, братан?!
А когда нас судьба разведет на мизинцах —
Ну и за ногу мать ее! Понял, братан?!
Пацаны, я торчу! Мы фильтруем базар,
Нас не вяжут менты и не косит шиза,
Но бугор наверху — еще тот отморозок!
Мне прислали маляву: он всех заказал!..
Бьют по почкам менты? Отчего ж им не бить?
Наступают кранты? Отчего ж им не быть?
Даже если мочить тебя станут в сортире —
Все в порядке вещей. Наплевать и забыть.
Я откинулся с зоны — и сразу в кабак.
У меня есть резоны явиться в кабак —
Не могу же напиться я в библиотеке?!
Вот пропьюсь до кальсон — и покину кабак…
Ты пальцы не топырь, заносчивый ханжа,
Когда мой «Мерседес» плывет из гаража —
Да, бедность не порок, но и не добродетель,
А значит, и в раю башлями дорожат.
Сколько было, пацан, до тебя пацанов,
Сколько будет потом! Вот основа основ:
Отвечаем по-всякому за распальцовку —
И уйдем, догоняя былых паханов…
Мне бы водки, братва! — и уже я Хайям…
Мне бы травки, братва! — и уже я Хайям…
Мне бы Люську-шалаву и теплую койку —
Но проси, не проси, а братве по х…ям!
Я спросил пахана: «Отчего нам хана?
Завяжи с анашой, откажись от вина,
Выкинь финку, пойди в стукачи — а в итоге…»
Не дождался ответа я от пахана.
Мы «поляну» накроем и «стрелку» забьем,
И в парилке оттянемся с клевым бабьем,
Рай — для вечнозеленых, как елки и баксы,
Ад — для нытиков, схожих с дубовым рублем!
Есть квартира, счет в банке, мобила и джип,
Этих ставлю «на счетчик», других — на ножи,
Но ночами мне снится: живу на зарплату…
Где, скажите, реальность, а где миражи?!
Ты родился в сорочке, я в джипе рожден,
Ты — семь пядей во лбу, я — в кармане семь тонн,
Ты качаешь права, я же мышцы качаю…
Кто по жизни наказан, а кто награжден?!
Развели, как шестерку, и дело — труба,
О Аллах, ну за что ты караешь раба?
Я налоги с наложниц укрыл, и в отместку
Сколько бед ниспослала мне злая судьба!
Я на Страшном суде озадачу Творца,
Рассказав про доходы, про дачу Творца,
Про уход от налогов, про рэкет, про взятки…
Что молчишь, господин? Опровергни истца!
Я пришел ненадолго, я завтра уйду,
Счет забытого долга, я завтра уйду,
Клык убитого волка, пустая обойма,
Без базара пришел, без базара уйду…
Угнали джип «Cherockee»? Наплевать!
Растут на зоне сроки? Наплевать!
Терпи, пацан! Зачтется терпеливым —
В раю из лейки астры поливать!
Гуляй, братва! Налейте пахану!
К чему слова? Налейте пахану!
Недолго нам гулять — дотянем сроки
И перейдем в другую чайхану!
Сплошь архетип, от крыши до штиблет,
Герои детских сказок новых лет,
Мы жили-были в тридевятой зоне —
Иван-Пацан и Дед-Авторитет…
Хлебнуть ли чайку, заварив от души?
Пройтись ли в мазурке? — эй, ухарь! пляши!
Отдаться ли сну? Перечесть ли Бодлера?
А может быть, просто курнуть анаши?!
Не воруй, говорят, и не пей натощак,
Возлюби не шалаву, а дуру в прыщах,
И тогда после «вышки» твою добродетель
Заберут в неразменный небесный общак!
Там вдали, за Госпромом, дома словно скалы,
Там рассветы в крови пиджаки полоскали,
Сто крутых пацанов на лихих BMW
На разборку с ГУБЭП поскакали…
Упиться в хлам шампанским от Клико
И дорого, братва, и нелегко —
Но трем лохам один пузырь за счастье,
А мне ништяк три тыщи пузырьков!
За баблосы в кармане — спасибо, Аллах!
За поляну в шалмане — спасибо, Аллах!
Так и вижу Аллаха — пацан из конкретных,
При болтах и наколках, понтах и стволах…
Мораторий на вышку? Фуфло, пацаны!
Эти хохмы давно никому не смешны —
Мы с рожденья пожизненный тупо мотаем,
Чтобы нас расстреляли у райской стены!
Мы гуляем по кругу, тюремная шваль,
Мы не верим друг другу, тюремная шваль,
«Что за чертово время?!» — спросил я у неба,
Мне в ответ: «Кали-юга, тюремная шваль!»
Три порока запретны: курить анашу,
Относиться небрежно к чужому грошу —
И отказывать мне, если я в переулке
Ваш любимый бумажник взаймы попрошу!
Братва тебя отмажет на суде,
Но кто тебе вернет вчерашний день?
Гудит клаксон на свалке в старом джипе
И вопрошает: где вы? где вы? где…
Мне плевать на хорей, амфибрахий и ямб,
Я бываю обкурен, бываю и пьян,
Мне по нраву распутство, по нраву бесчинства —
Я в натуре Омар и в натуре Хайям!
Где мой наколотый кинжал? — былого не вернуть.
Где мой малиновый пиджак? — былого не вернуть.
Тоскую в Каннах, чистый лорд, в костюме от Версаче…
Из зоны в зону я сбежал — былого не вернуть.
Не заречься, братва, от сумы да тюрьмы,
Не отречься, братва, от колымской зимы,
Не уйти от Костлявой в ментовском прикиде…
Попируем, шалава, во время чумы?
Что задумал, начальник? Ответь, не томи.
Что стоишь за плечами? Ответь, не томи.
Для кого я рубли разменял на копейки?
Изнываю ночами — ответь! Не томи…
Я теперь депутат — вознесли пацана,
Вся охрана в ментах — вознесли пацана,
Прокурор у меня на конвертном окладе…
Был я вором в законе, стал просто шпана.
Тем, кто зону топтал, Бог грехи отпустил.
Тем, кто пулю глотал, Бог грехи отпустил.
Тех, кто чешет шансон, как он гнил в
Магадане — Бог не фраер, таких он давно опустил.
Мы успели к раздаче литых кулаков,
Мы успели к раздаче крутых кабаков,
Вы же, толстые свиньи, успели к кормушке,
Но бадья — для свиней, а свинья — для волков.
Был когда-то я молод — гуляй, пацаны!
Был по зонам наколот — гуляй, пацаны!
Мог и в форточку влезть, и на пику поставить…
Ах, зачем вспоминать, если дни сочтены?