ла на дорогу. «Скаут», словно хвост, следовал позади нее. Она слегка улыбнулась, представив свою небольшую машину со стороны под эскортом белого автомобиля, но улыбка тут же погасла на ее лице, и она закусила нижнюю губу, чтобы не заплакать. К несчастью, ее переживания были слишком сильны, чтобы их можно было сдерживать. Несколько минут она еще удерживала, отчаянно мигая, застилавшие глаза слезы, но это была безнадежная борьба. Когда из-за них она не могла уже видеть дорогу, то свернула к обочине, остановила машину и, низко опустив голову и положив руки поверх руля, расплакалась.
Притормозив рядом и выскочив из машины, Майкл тут же оказался у ее окна.
— Я же просил тебя не останавливаться. Ты что, не можешь следовать простейшим указаниям?.. — Но при виде ее вздрагивающих плеч и залитых слезами щек, слова застыли у него на губах. Однако как бы ни разрывалось его сердце, он решил быть твердым. — Выходи, — сказал он, открыв дверцу. А поскольку она, казалось, не в состоянии была двинуться с места, протянул руку и помог ей выйти.
Так они и остались вдвоем на пустой дороге, плачущая Джин и Майкл с засунутыми в карманы куртки руками, растерянно глядящий на нее.
9
— Видишь, — начал он, — как это тяжело для нас обоих. Твое ребячество зашло слишком далеко. Это была ужасная глупость, убежать так, как ты это сделала. И оставить это письмо… — Он вытащил из кармана листок, обтрепанный по краям от беспрерывного перекладывания из одного кармана в другой, и помахал им. — Что это такое, скажи на милость? «Почему бы тебе не познакомиться поближе с Уитни или Кейт?» — передразнил он Джин. — О да, я познакомился с ними, разумеется. Я звонил им, чтобы они помогли разыскать тебя. Они были ужасно огорчены, когда ты исчезла, но ты ведь не подумала об этом, собирая свои вещи и уезжая неизвестно куда. Черт побери, Вирджиния, посмотри на меня! — Она стояла, прислонившись к машине, и, опустив голову, тихо плакала. — И прекрати эти всхлипывания! — схватился он руками за голову. — Ты же знаешь, я этого не переношу!
Значит, в нем осталось еще что-то доброе к ней, значит, он не только злился, но и жалел ее. Джин понимала, что ей многое нужно сказать ему.
— Я боялась… я так боялась, — сказала она сквозь рыдания. — Я не хотела признаться самой себе, что люблю тебя и… потом, когда я познакомилась с твоей семьей… и они оказались такими славными, я не могла больше справиться с этим. — Она на секунду замолчала, вытирая щеки. — Я так боялась, что все это кончится и окажется всего лишь сном.
Она не могла продолжать. Колени ее вдруг подогнулись, но Майкл успел подхватить ее.
— Успокойся, милая, — произнес он голосом, полным заботы, голосом, который она так хорошо знала. Ей понадобилась еще минута, чтобы перестать плакать и поднять глаза.
— Я люблю тебя, Майкл, — прошептала она, — и я знаю, что совершила ошибку.
— Но ведь ты решила уехать и отсюда… — начал Майкл, почти боясь поверить в то, что услышал.
— Чтобы вернуться к тебе, — сказала она, и слезы снова заструились по ее щекам. — Я не была… уверена, что ты еще любишь меня, но я должна была… использовать эту возможность. Моя жизнь стала адом с тех пор, как я уехала… Я не могла спать, не могла есть… Я была так одинока все это время и… жила только воспоминаниями о тебе.
Глубокий стон облегчения и радости вырвался из груди Майкла. Он притянул Джин к себе и крепко сжал в своих объятиях.
— О дорогая! Ты не представляешь, что значит для меня услышать эти слова! — Его голос прозвучал хрипло, а взглянув на него, Джин увидела, что и его глаза заблестели.
— О нет, Майкл, не надо! — выдохнула она, поднимая руку, чтобы стереть одинокую слезинку, побежавшую по его щеке. — Ты ведь такой сильный!
Но Майкл и не собирался извиняться за свою минутную слабость.
— Мужчины тоже плачут, когда страдают так сильно, как я страдал без тебя.
— Значит ты… все еще любишь меня? — спросила она, боясь поверить.
— Да, и буду любить всегда. Что бы ты ни сделала, ничто уже не изменит этого. Предлагать мне познакомиться с Уитни или Кейт?! Как ты могла. Джин! Я согласен с тобой: они обе чудесные. Но едва ли они захотели бы связаться с мужчиной, навечно влюбленным в призрак.
— Я не призрак!
— Ты уверена?
Он скользнул рукой по ее волосам, а потом по лицу, словно нуждаясь в том, чтобы осязать те черты, которые так обожал и которые, казалось, потерял уже навеки.
— Я уверена, — прошептала она, не веря еще в свое счастье, и непроизвольно поднялась на цыпочки, ища его губы.
Так, слившись телами и губами, они долго стояли на обочине. Какие-то машины проезжали мимо них, но они ничего не замечали, поглощенные бесконечно длящимся поцелуем. И только когда одна затормозила и дверца ее хлопнула поблизости, они прервали поцелуй и оглянулись на дорогу. Это был полицейский.
— Эй, молодые люди! — окликнул он их. — Найдите-ка себе другое место для любовных сцен, а то, если водители будут смотреть не на дорогу, а на вас, может произойти авария.
Прерывисто вздохнув, Майкл выпрямился.
— Извините, сержант, — пробормотал он. — Пожалуй, мы слишком увлеклись.
— Ладно уж. Только не задерживайтесь, там впереди есть мотель, — понимающе ухмыльнувшись, сообщил тот и вернулся в машину.
— Как ты думаешь, нас хватит до мотеля? — улыбаясь, спросил Майкл.
Джин покраснела и пожала плечами.
— Даже и не знаю…
Майкл бросил взгляд вдоль дороги, туда, где начинались густые заросли берез.
— Пошли, — сказал он, беря ее за руку и ведя по направлению к этим деревьям.
— Майкл! Не здесь! Мы не можем…
— Но почему?
Они вошли в заросли, и он решительно повел ее дальше.
Прислонив Джин спиной к стволу дерева, Майкл заключил ее в свои объятия.
— Я не могу больше ждать… Я столько ночей мечтал о тебе, ты чертовски соблазнительна, Джин.
— Нет, не здесь… — прошептала она, но потянулась к нему губами сама, целуя с какой-то невероятной жадностью. — Нет… — Но губы ее говорили другое.
— Да, — пробормотал он. — Да… Разденься, и все будет хорошо. Вот увидишь.
Она бы никогда не решилась на такое прежде, но что значили сейчас приличия! Деревья были их прикрытием, а взаимная любовь — оправданием.
— Это сумасшествие! — задыхаясь, пролепетала она, делая то, что сказал ей Майкл.
Майкл рывком прижал ее к себе. Дрожа от возбуждения, она не нуждалась в предварительных ласках, и он тут же стремительно вошел в нее, заставив содрогнуться от острого наслаждения. Она почувствовала себя до того опьяненной любовью, что несколькими мгновениями позже, когда тело ее затрепетало в безумном восторге, ей показалось на миг, что она вот-вот взорвется.
— О, Майкл!.. — только и смогла выдохнуть она.
Минуту или две они молчали и часто дышали — им нужно было время, чтобы прийти в себя. Потом Майкл нежно сжал ее лицо в своих ладонях и поцеловал.
— Ну, вот, теперь мы, наконец, помирились, — щекоча ей ухо губами, прошептал он. Джин улыбнулась. — А теперь едем домой.
А ночью, уже под утро, они лежали на широкой кровати, усталые и пресыщенные утоленной страстью. Насколько стремительным было их соитие в дороге, настолько на этот раз их любовь была затяжной и медленной. Майкл целовал каждый дюйм ее тела, шепча такие страстные слова, от которых Джин утопала в блаженстве.
— О, Майкл! — вдруг вырвалось у нее. — Ты даже не представляешь, как мне хочется от тебя ребенка!
— И он будет у тебя.
Она приподнялась на локте.
— Я хотела его и раньше, когда старалась уверить себя, что не так уж и сильно люблю тебя. Если бы я забеременела, у меня, наверное, появился бы предлог, чтобы остаться с тобой навсегда. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я бы осталась, даже не соглашаясь с тем, что люблю тебя. — Она опустила глаза. — Но когда я узнала, что не беременна, и когда приехала твоя семья, почему-то впала в отчаяние, почувствовав себя страшно одинокой.
— Глупенькая, — сказал Майкл, нежно отводя волосы у нее со щеки. — Ты уже никогда не будешь одинокой!
Джин смущенно поцеловала его в плечо.
— А что твоя работа? Расскажи мне о школе, Майкл.
Он прижал ее к себе.
— Со школой все в порядке. По крайней мере, будет в порядке. А то меня все время отвлекало другое.
— Да, но ведь вчера ты не ходил на работу.
— Разумеется.
— Я поняла это только теперь. Я ведь привыкла за лето, что ты постоянно свободен. Тебе пришлось отменить занятия из-за меня? Мне очень жаль.
— А мне нет. Это того стоило. Однако вовсе не означает, что я прогуляю и завтра. Хотя бы один из нас должен работать.
— Увы, а я теперь безработная. Ты говорил, что здесь уже новый почтальон.
— И тоже женщина!
— И хорошенькая?
— Уродина.
— Какой ты злой.
— Не злой, а влюбленный. Рядом с тобой мне все остальные женщины кажутся уродинами. Кстати, вернемся к вопросу о твоей работе. По-моему, ты совсем не должна работать.
— Ну что ты! Да я с ума сойду от скуки, если ты будешь весь день в школе.
— Ну, а чем бы ты хотела заниматься?
— Не знаю, — сказала она, поглаживая его обнаженную грудь. — Мне очень нравилась работа экскурсовода.
— Не уверен, что тут найдутся достопримечательности! — И вдруг глаза его радостно блеснули: — Идея! Ты могла бы давать уроки. При школе есть курсы французского языка. Я уверен, что там найдется хотя бы временная работа для тебя. А потом, может быть, ты получишь и самостоятельную группу. — Его лицо выражало такой энтузиазм, что Джин рассмеялась. — Ну, что ты скажешь о моей идее? Блестящая, верно?
— Я тоже решила, что она блестящая, когда эта идея пришла мне в голову на прошлой неделе.
— На прошлой неделе? Ну ладно, чья бы она ни была, хочешь, я завтра поговорю с директором?
— Нет, я сама поговорю с ним. Но не завтра. Мне… мне нужно немного времени для…
Уловив какое-то колебание в ее голосе, Майкл приподнял голову с подушки.