Вот такая прелесть! Знакомый лаз, где барон прятал свои архивы. В принципе, логично. За нишу солдаты не ходили, подземный ход не нашли.
— Я понял. Хомчик, тащи его в подвал! Если не придем, действуй по обстановке. Барона надо доставить живым!
— Товарищ капитан, патроны кончаются. Что делать?! — истошно выкрикнул сержант Овечкин.
Нервная смешинка обожгла губы Алексея. Что делают русские мужики в подобных случаях? Кулаками машут! Поздно отступать к подвалу. Все полягут.
Критическая масса немецкой пехоты накопилась у ворот. Мыльный пузырь надулся и лопнул! Солдатня мышиного цвета с ревом кинулась в атаку! Страшные, с перекошенными рожами, они вставали, устремлялись вперед, вбегали в садик, основательно распотрошенный свинцом.
— В контратаку, бойцы! — приказал Алексей, не узнавая свой голос.
— За мной, болезные! — продублировал призыв Овечкин. — Покажем этим доходягам, что такое нормальный кулачный бой!
Солдаты и оперативники контрразведки СМЕРШ поднялись и с воплями бросились на врага. Стенка на стенку!
Муть повисла в голове Алексея, все полезные мысли кубарем умчались оттуда. Он бежал вместе со всеми, стрелял из автомата короткими очередями, орал как припадочный.
Семашко выхватил нож. Видать, с патронами у него было совсем туго. Черкасов перехватил автомат за ствол и попер как истребитель.
Сшиблись две стенки, началось кровавое месиво. Те и другие бились отчаянно, мощно, кулаками, прикладами. Кто-то даже в рукопашной умудрялся стрелять. Брызгала кровь, летели выбитые зубы.
Перекошенная рожа мелькнула перед глазами Саблина. Немецкий ефрейтор рвал заклинивший затвор. Да, техника подводит в самый ответственный момент. Ефрейтор вскинул глаза, увидел собственную смерть и как-то обмяк, смирился. Словно не в дырочку ствола смотрел, а на икону. Короткая очередь опрокинула его навзничь, отправила в путешествие по загробным мирам. Великомученик, мать его!
Кто-то набросился на капитана справа. Он повалился на колени, обнял противника за ноги. Тот по инерции полетел вперед и так треснулся лбом о каменный бордюр, что пилотка слетела с головы. Алексей подпрыгнул, стал остервенело бить подошвой в основание черепа врага.
Тут он словно почувствовал что-то, вскинул голову и увидел изумленные глаза все того же немецкого офицера. Тот высунулся в пустой проем, где раньше были ворота, и смотрел на Алексея. Ведь тоже узнал!
Еще мгновение, и Саблин вспомнил бы его, но разве тут до этого? Офицер вскинул руку с «Парабеллумом». Алексей полоснул в его сторону очередью, тот отшатнулся, а Саблин кубарем подался вбок, увертываясь от атаки разъяренного фельдфебеля.
Свалка была лютой. Русские и немцы бились как за мать родную! Надрывный вопль висел в воздухе. Черкасов колотил прикладом по физиономии солдата, оседающего на землю, злобно ржал. Семашко стиснул кому-то горло, давил обеими руками. Ноги несчастного стучали по земле. Он бил ладонью по бедру противника, как заведено в состязаниях. Дескать, сдаюсь, конец боя. Размечтался, наивный!
Сержант Овечкин, обливающийся кровью, вырывал автомат у рослого солдата. Тот тоже едва стоял на ногах, но свою собственность не отдавал, шипел как гадюка.
Плечистый здоровяк в лопнувшем на спине мундире оседлал поверженного красноармейца, бил его в грудь ножом. Тот захлебывался рвотой, отдавал богу душу.
Алексей налетел сзади, ударил прикладом по каске. Но немец лишь отмахнулся от него как от назойливой мухи. Все верно, сила в руках уже не та. Саблину пришлось ударить ниже, в позвоночник. Кажется, это подействовало.
Ему казалось, что этому запредельному абсурду не будет конца. Но ситуация сломалась. Вражеское войско дрогнуло. Сначала попятился один солдат, затем другой. За ними побежали к воротам и все остальные, едва волоча переломанные ноги и держась за вскрытые черепа.
— Все в подвал, живо! — выкрикнул Алексей.
Его уже шатало, автомат падал из рук.
Бабахнула «Пума», лезущая в ворота. Снаряд влетел в окно, взорвался внутри замка. Там тоже кто-то кричал. Скорее всего, прислуга улепетывала в заднюю часть дома.
Забил пулемет, установленный на «Пуме».
Люди пятились к подвалу, отстреливались. Все оперативники, сержанты Овечкин и Герасимович, четверо солдат были целы.
Впрочем, Овечкину не повезло. Он попал под шальную пулеметную очередь, когда уже подбежал к подвалу. Несколько пуль угодили ему в спину. Герасимович кинулся к товарищу, но отшатнулся, понял, что тому уже не помочь.
Люди по одному соскакивали вниз, съезжали по лестнице.
Прежде чем прыгать, Алексей обернулся. Он увидел, как бронеавтомобиль по телам солдат въехал во двор. За ним появились пехотинцы, побежали к садику.
— Братцы, уходите, — прохрипел замыкающий боец.
Он с трудом дышал, волочил ногу.
— Я их задержу, прикрою вас. У меня осталось немного патронов. Все равно не смогу бежать с вами.
Это, кажется, был рядовой Мелихов, тот самый неуклюжий красноармеец, случайно наткнувшийся на архив, спрятанный в заброшенной канализации.
Спорить с ним Саблин не стал. Если уж сам напросился, то так тому и быть.
Алексей вбежал в подвал и опять обернулся. Мелихов, раскинув ноги, лежал на верхних ступенях и посылал во врага короткие прицельные очереди.
А во дворе уже горланили немцы. «Пума» рычала, давила распотрошенные кусты и странные скульптуры.
Долго ли этот парень продержится?
Впереди сопели люди, лезли в подвал, влетали в сумрачное помещение с канализационным люком.
Хомчик молодец! Он уже стряхнул с себя барона, угомонил его нокаутом и помогал людям спускаться в колодец.
Снаружи тявкнула пушка. Что-то посыпалось со стен.
Рядовой Мелихов прекратил стрельбу. Через десять секунд толпа немецких солдат, жаждущих мести, наводнит подвал.
Алексей последним сбросил ноги в люк и заскользил по шахте, хватаясь за скобы.
Глава 3
Хомчик оплеухами привел барона в чувство, заставил ползти по горизонтальной шахте с трубами и кирпичной кладкой. Люди проворно карабкались на четвереньках. Кто-то нервно посмеивался. Мол, дети подземелья.
Да, все резко поменялось. Но ведь живы!
Алексей полз последним, волоча за ремень автомат. Какие-то патроны в диске оставались, но совсем не те, при наличии которых можно вести успешные боевые действия. Он постоянно останавливался, вслушивался.
Немцы тоже лезли в подвал. Когда они минуют вертикальную шахту, будет очень грустно. Гранаты бросать не станут, не самоубийцы же. Начнут палить в темень, всех не положат, но замыкающего — точно.
Фонарик в нагрудном кармане не пострадал, пока работал, хотя батарейка и подсела. Алексей снова сунул его в зубы, дополз до ниши, в которой находились архивы. Дьявол! Нельзя их оставлять!
Тот гауптман со знакомой рожей знает о них. Именно он, скорее всего, должен вытащить барона из беды и пробиться с ним к союзникам.
— Эй, ты кто? — Саблин схватил за щиколотку человека, ползущего перед ним.
— Это я, товарищ капитан, Герасимович, — отозвался сержант. — Вы бы фонарик изо рта вытащили, а то ни хрена непонятно.
Саблин избавился от фонаря и спросил:
— Гранаты есть?
— Есть, товарищ капитан. Пара лимонок осталась. Похоронить нас хотите?
— Выбора нет, сержант. Здесь архивы. Давай обе.
— А как я их отдам? Не червяк же. Вот они, товарищ капитан, на полу оставил, забирайте.
— Спасибо, сержант. Будет грохот, не пугайтесь.
Сержант догонял колонну, прыгал на четвереньках как кузнечик. Испугался он, что ли?
Алексей нащупал гранаты, кое-как сумел повернуться лицом к тылу, снова взял фонарик в зубы.
«Рядом архивы. Я их не отдам. Моя добыча! Пусть мимо проходят», — решил он.
В тылу ворочались немцы, лезли вперед. Появятся они в шахте, поздно будет принимать решение.
Он распластался на полу с фонарем в зубах, выставил автомат, ждал. Пятнадцать метров до поворота, за которым та самая шахта. Там что-то завозилось, заворочалось.
Ох уж это русское авось! А вдруг не засыплет?
Он ударил на шум длинной очередью, потом вырвал чеку из гранаты, метнул ее, сунул голову в нишу с архивами, съежился, заткнул уши. И ведь получилось, черт возьми! Алексей кашлял в дыму, задыхался. Ударная волна хорошо тряхнула его, но до контузии не довела.
В районе шахты что-то трещало, рушилось. Ломались трубы, вываливалась кладка из стен. Немцы истошно кричали.
Обвалилась часть прохода вблизи шахты. На пути преследователей вырос полноценный завал, который дальше не стал распространяться, имел локальный характер.
Дуракам сегодня везет? Саблин недоверчиво ощупал себя, потрогал мешки с архивами. То-то же. Все свое, как говорится, при себе. Но не тащить же архивы по этому лазу. Это тупо, непосильно, самоубийственно. Самим бы уйти да барона сберечь.
Алексей пополз дальше, одолел пятнадцать метров и снова задумался.
«Если помимо барона кто-то знает о тайнике, устроенном в этой шахте, то этот человек понимает, что к нему можно подобраться и с другого конца. Нет, я точно не дружу сегодня с головой. Тайник должен остаться внутри завалов. Потом можно будет разрыть его. Было бы желание».
Саблин отсчитывал пройденные метры. Еще немного. Он метнул гранату куда-то за ноги. Она покатилась по полу. Алексей подался вперед, распластался, закрыл затылок руками.
На этот раз все прошло не так гладко. Взрывная волна ударила по пяткам, прошлась по телу как электрический разряд. Боль в голове была яркой. Его вырвало. Колбаса, съеденная в местечке, выплеснулась на стену. Пошатнулось сознание, и он не сразу пришел в себя. Дышать в дыму было нечем.
Капитан полз, не глядя назад. Там что-то грохотало, падало, сыпалась земля. Ему хотелось надеяться на то, что граната сделала свое дело.
Он догнал свою компанию метров через тридцать. Люди, впечатленные грохотом, прервали движение, ждали. Алексей уперся в чью-то коленку, вскрикнул. Фонаря при нем уже не было, потерял в упражнениях по взрывному делу.