Публика, сидящая на галерке, стыдливо помалкивала. Критиковать их было глупо, Алексей и сам не запомнил.
— Могу ошибаться, товарищ капитан, — внезапно пробормотал Герасимович. — Впрочем, нет, точно скажу. Буквы латинские — WAS. Цифры — два, один, ноль.
— Молодец, Герасимович! — Алексей удивленно уставился на него и спросил: — Ты почему не в разведке?
— Не берут, — ответил. — А что тут такого? Просто буквы с цифрами запомнил. Зрение хорошее.
— Ну да. — Черкасов ревниво хмыкнул. — Не такой уж подвиг разведчика.
— У тебя имя есть? — спросил Алексей.
— Есть, — сказал сержант. — Максимом мать назвала. Отец всегда смеялся. Мол, в честь пулемета, из которого я колчаковцев крошил.
— Сам-то откуда?
— Из Сибири.
— Сибирь — понятие растяжимое, — заметил с заднего сиденья Хомчик.
— О, вы даже не догадываетесь, насколько растяжимое, — заявил сержант. — Город Канск Красноярского края. Отец был вторым секретарем горкома. Я в институте на инженера-технолога год проучился перед войной. Пришел в военкомат — не взяли, заявили, что слишком тощий. Пришлось мышечную массу наращивать. Через месяц взяли. Дескать, ладно, так и быть, иди воевать. Только ты уверен, что отец не возражает?
— Не возражал он? — спросил Черкасов.
— Да родители и не узнали, — ответил сержант. — Я тайком от них на войну ушел. Мать теперь убивается.
Закончился лес, машина вынырнула к знакомому мосту. Задребезжали доски настила. Тела немцы уже убрали, вынесли даже мертвого Семашко.
Все, видимо, подумали, об одном и том же. Герасимович с мрачным видом вертел баранку, объезжая подбитый грузовик, остальные выразительно молчали.
— Больше никаких трупов среди нас, уяснили? — проворчал Алексей.
— Да мы и не собираемся умирать, командир, — с некоторым сомнением заметил Черкасов.
— Семашко тоже не собирался.
Мост остался позади. Леса разредились, по обочинам тянулись кустарники.
«Где-то слева от нас местечко Цилиенхоф, — сориентировался Алексей. — В него, скорее всего, эти упыри заезжать не станут».
И все же у него оставались сомнения.
Слева показалось шоссе, в него втягивалась проселочная дорога. По автостраде в восточном направлении шла танковая колонна. Чадили пыльные «Пантеры» с белыми крестами. Их было немного, но смотрелись они довольно внушительно.
Видимо, основная масса войск обходила Цилиенхоф с юга и устремлялась дальше на восток. Сомнительными дорогами и мостами немецкое командование предпочитало не пользоваться.
Кучка советских людей оказалась в самом средоточии германской военной машины. Все это было дико, неправдоподобно! А ведь прошло уже несколько часов с того момента, как немецкие войска выбили русских из Цилиенхофа и потянулись на восток. Стоит лишь кому-то остановить «хорх», вынудить сказать по-немецки несколько слов!..
Подрагивали руки Герасимовича на руле. Все невольно прислушивались. На юге шел бой, гремели орудия. Если немцы наступают еще и там, атакуют танковые армады Конева, то это вообще несусветная дикость!
Оборвались кустарники, дальше тянулась равнинная местность, перемежаемая перелесками. Черепичные крыши маленького поселка, указатель на немецком: Аршнау.
Навстречу шла колонна грузовиков. В кузовах сидели пехотинцы. Они равнодушно смотрели на «хорх», пылящий по встречной полосе.
«Все едут на восток, и только мы — на запад, — сообразил Алексей. — Но ведь и Кляйст с Рожновым двигаются в этом направлении. Они тоже не хотят, чтобы их поймали!»
За колонной шла пехота, относительно свежая. Солдаты выглядели опрятно.
«Это и есть секретное оружие фюрера?» — мелькнула смешная мысль в голове Саблина.
Впереди показалась развилка. В трассу вливались еще две. По обеим дорогам шли войска, пусть не сплошным потоком, но достаточно плотно.
У развилки стоял пост военной жандармерии — мотоцикл на обочине, трое упитанных вояк с нагрудными бляхами. Они пристально разглядывали «хорх», проезжающий мимо, но останавливать не стали.
— Притормози-ка, Максим, — попросил Алексей. — Пойду переброшусь с парнями парой слов.
Герасимович беспрекословно сдал к обочине.
— Командир, ты уверен? — забеспокоился Хомчик.
— Я лишь в одном уверен, — проворчал Алексей. — Мы не сможем раздвоиться за развилкой.
Он шел к полицейским уверенной походкой, делая небрежную отмашку рукой. Те переглянулись, насторожились.
— Хайль Гитлер! — Саблин небрежно вскинул руку, показал, не раскрывая, офицерское удостоверение. — Гауптман Зингер, разведка триста сорок первого пехотного полка. Давно тут стоите, парни?
— Да уж часа три торчим, герр гауптман, — ответил ему рослый унтер.
— «Кюбельваген», регистрационный знак WAS 210. Следует на запад. Он мог проехать здесь минут десять-пятнадцать назад. В нем предатели рейха. Они бегут на запад, к американцам. Мне поручено их задержать. Только не говорите, что вы не видели эту машину! — Он скорчил такую мину, что самому стало страшно.
Полицейский сглотнул, переглянулся с товарищем.
— Да, герр гауптман, минут десять-пятнадцать назад, — подтвердил он. — Там были два офицера и мужчина в штатском. Они проехали мимо нас.
— Почему не остановили? — нахмурился Алексей.
— Так мы не знали, герр гауптман. — Жандарм втянул голову в плечи. — У нас нет полномочий останавливать каждую машину. Мы следим за порядком на дороге.
— Безобразие! — разорялся Алексей. — Вы не полиция, а пустое место. Ладно. — Он успокоился. — Куда от развилки они поехали?
— Направо. Там Ротхен. До него отсюда километров двадцать.
— Хорошо, я понял вас, спасибо. — Саблин козырнул и побежал к машине.
Боевые товарищи шумно выдохнули, когда он взгромоздился на свое место.
— Направо, Максим. Мамой клянусь, мы их догоним!
За развилкой ясности не прибавилось. Дорога засасывала, все происходящее вокруг начинало утомлять Алексея и его товарищей.
Попутного транспорта практически не было. Вся масса людей и техники двигалась навстречу «хорху». Чадили моторы, покачивались пехотинцы в кузовах, вездеходы тащили орудия.
Развивать высокую скорость не стоило. Тогда они точно привлекли бы внимание. Временами Максиму приходилось съезжать на обочину, пропускать тяжелую технику.
Следующий пост остановил машину.
Алексей не волновался, первым набросился на супостатов:
— Военная разведка! Какого черта, господа полицейские? Почему вы не остановили «кюбельваген», регистрационный знак WAS 210, проехавший тут совсем недавно?!
Жандармы стушевались под этим напором.
— Как не остановили? Это было минут восемь назад, — заявил старший из них. — С документами у пассажиров все было в порядке. Хотя, если честно, мы проверили их только у гауптмана Венцеля, сотрудника шестого управления РСХА.
— Идиоты! — Алексей схватился за голову. — По документам он действительно сотрудник шестого управления. А вот на лбу у него крупными буквами написано: «Предатель фатерлянда». Неужто не заметили?
Дело двигалось к вечеру. В движении войск теперь намечались разрывы. Эта армада оказалась не столь уж и огромной.
Алексей напряженно всматривался в лобовое стекло.
«Догоним мы злодеев, и что дальше? Брать при всем честном народе? Да Венцель обхохочется! Может, притормозить, подождать, пока сумерки сгустятся?» — раздумывал он.
Тут вдруг лопнуло переднее колесо. Пассажиры возмущенно загудели.
— А я тут при чем? — оправдывался Герасимович. — Лопнуло, ну и ладно, дело житейское, вполне поправимое. У нас эти запаски по всем бортам развешаны. Чем ворчать, товарищи офицеры, лучше помогли бы заменить.
Это было весьма некстати, но куда деваться? Хомчик остался в машине, Саблин нервно прогуливался перед капотом, дымил сигаретой, остальные меняли колесо.
Навстречу шла очередная колонна грузовиков. Солдаты свешивались с бортов, что-то спрашивали у Герасимовича. Тот разминал натруженную спину, пока Черкасов закручивал гайки. Сержант не смущался, делал тупое лицо, стучал по голове. Мол, контузило меня, ни хрена не слышу и говорить не могу. Солдаты в машинах посмеивались.
Запыленный легковой «опель» вдруг сменил направление, въехал на полосу встречного движения и встал перед «хорхом». Повода для паники, кажется, не было. В машине находился единственный пассажир, он же водитель.
На дорогу вышел майор вермахта средних лет со значками артиллериста в петлицах. Он вразвалку направился к Алексею, выразительно показывая незажженную сигарету. Тот отдал честь и с готовностью щелкнул зажигалкой.
— Спасибо, — проговорил майор и сделал глубокую затяжку. — Хоть у кого-то можно огнем разжиться. Моя зажигалка приказала долго жить. Увы, на свете нет ничего вечного.
— Согласен, герр майор, — сказал Алексей, вздохнул и кивнул на своих людей, возящихся у машины. — Нормальное колесо, а лопнуло на ровном месте.
— Помощь не нужна? — спросил майор.
— Спасибо, уже справились, сейчас поедем. Гауптман Зингер, — представился он. — Разведка триста сорок первого пехотного полка. Оказались в корпусе Штейнера после того, как русские прорвали фронт, там и продолжаем службу. Мы совсем закрутились, герр майор, — сокрушенно проговорил Саблин. — Уже и сами не понимаем, где находимся.
— Пока еще в Германии. Надеюсь, после войны эта страна будет называться так же. Майор Пауль Шнейдерманн. Начальник артиллерии сто восьмидесятого пехотного полка.
— Откуда такая армия, майор? — осторожно спросил Алексей. — Мы уже плохо ориентируемся, запутались. Идем по следу одного полковника, предавшего Германию. Еще утром были в Альзенау. Это на севере.
— Так вы не знаете? — удивился Шнейдерманн. — Двенадцатая армия генерала Венка оставила позиции к западу от Берлина и идет на соединение с войсками Буссе. Их надо вытаскивать из окружения. Там много гражданских.
— Вы не шутите? — спросил Алексей. — Не мое, конечно, дело, но оголить Западный фронт!.. Разве армию Венка не ждут в Берлине? Мне кажется, она была бы там очень кстати.