— Я пришел к вам, чтобы просить об одолжении.
— Заранее согласен. Я не люблю много говорить, ты ведь меня знаешь! В чем дело?
— Я покончил со службой там, внизу, и теперь мне нужно разрешение на ношение оружия.
— Гм, так значит, ты берешь дело в свои руки. С оружием в руках. Сам судья, сам палач! Это противозаконно, Дэв.
— Противозаконно подкладывать бомбы в машину других людей.
Крэнстон вздохнул.
— Как видно, я могу оставить отеческие советы при себе. Ты уже не ребенок, и сам знаешь, на что идешь. Разрешение ты получишь через день. Куда его прислать?
— Я переехал в «Гранд-отель».
— Хорошо. Я пришлю его с посыльным. Чем еще могу быть полезен?
— Ничем. Спасибо, инспектор.
— На всякий случай помни, где меня можно найти. О, кэй?
Бэньйон кивнул.
— Я не забуду, Крэнстон, — твердо проговорил он.
8
Бэньйон стоял на каменной ступеньке перед домом, подняв воротник плаща и застегнув верхнюю пуговицу, чтобы защититься от дождя.
Ему открыла средних лет негритянка, с седыми волосами и большими миндалевидными глазами. Кожа ее была светло-коричневого цвета, как кофе с молоком.
— Я хотел бы поговорить с вашим сыном Эштоном, — обратился Дэв к женщине.
— Его нет. Раньше семи его не бывает. А что вы от него хотите?
— Я бы охотно с ним побеседовал.
— У него опять будут неприятности?
— Нет, ни в коем случае.
— Вы ведь из полиции, правда?
— Нет, — он впервые отвечал так.
Женщина еще колебалась; она посмотрела сначала в одну, потом в другую сторону улицы, пока, наконец, ее взгляд не задержался на Дэве.
— Ну, нечего здесь стоять. Пройдите в дом и ждите его там.
— Спасибо.
Дом был трехэтажный, но всего на три комнаты, одна над другой, а кухня в подвале. Обстановка выглядела очень бедно, но в комнате царил идеальный порядок и чистота. Женщина оставила его в комнате, извинилась — ее ждали дела на кухне, — и исчезла. Снизу доносился запах варева, пахло мясом и рисом.
Дэву не пришлось долго ждать. Вскоре открылась дверь и появился молодой парень в кожаной куртке. Это был Эштон Уильямс, тот самый молодой негр, которого две недели назад Бурке арестовал, подозревая в убийстве.
При виде Бэньйона он остановился как вкопанный, и, совершенно смешавшись, испуганно оглядывался, словно по ошибке попал в чужую квартиру.
— Что вам здесь нужно? — тихо спросил он.
— Я хотел попросить тебя об услуге. Несколько дней назад была убита моя жена. Может быть, ты читал об этом. Кто-то подложил бомбу в машину. Она предназначалась не жене, а мне. Теперь я ищу человека, который это сделал.
Негр в нерешительности переступил с ноги на ногу:
— А почему вы обратились именно ко мне?
— Потому что ты работал во многих гаражах. Ты понимаешь, что автомобильные бомбы в лавках дешевой распродажи не купишь. Их нужно тщательно сконструировать, потом изготовить; нужно приделать взрыватель, который потом соединяется с зажиганием, и вмонтировать кусочек динамита. Честные механики бомб не изготавливают, значит этот человек был преступником. Его-то я и ищу, Эштон!
— Чем же я могу вам помочь? — спросил негр. — У меня будет куча неприятностей, если я стану помогать полицейским…
— Я больше не полицейский, — перебил его Бэньйон. — Я ушел из полиции. Так что ты вполне можешь послать меня ко всем чертям.
— Да, так было бы лучше всего, — смущенно улыбнулся негр.
— Это твой ответ?
— Нет!
— Ты знаешь механиков и автослесарей, которые когда-либо прежде сидели в тюрьме?
Эштон наморщил лоб, потер себя по щеке:
— Прямо сейчас не могу вам сказать. Я как-то слышал, что один парень из Джермантоуна сидел восемь лет в Холмесбурге. Правда ли это, я не знаю. Есть еще один, в западной Филадельфии, он мне сам говорил, что он «человек». Это ведь воровской жаргон?
— Верно, Эштон, — кивнул Бэньйон. — Послушай, я вот что тебе скажу: встанешь завтра и попробуй на свежую голову вспомнить всех, кто хоть немного кажется тебе подозрительным. Завтра я загляну. Устраивает тебя?
— Да, вполне. Я попытаюсь разузнать для вас.
— Но будь осторожен, Эштон! — предупредил Бэньйон.
— Постараюсь, — он проводил Дэва и от всего сердца пожелал ему успеха. Я думаю, вы найдете того человека, что подложил бомбу в машину.
— Будем надеяться, — ответил Бэньйон и сразу исправил себя, — обязательно!
Он пожал юноше руку, прошел пешком один квартал, сел в автобус и отправился в гостиницу. Было уже поздно ехать к Эллу и Маргарет, у которых жила Бриджит. Дэв полностью отдавал себе отчет: у него вряд ли хватит самообладания, чтобы продолжать обманывать ее и говорить, будто мать уехала в другой город, скоро вернется и привезет ей что-то интересное — прекрасно зная, что она никогда, никогда не вернется.
Портье в гостинице подал ему толстое письмо, и Дэв сразу увидел, что оно от Бурке. В комнате он распечатал его. На листе бумаги были написаны фамилии и адреса всех механиков, техников и автослесарей, имевших в прошлом тюремные наказания, а сейчас работающих в городе. Первым в списке стояло имя Майка Креслека, работавшего в северо-восточном районе города, на Раун-стрит…
Бэньйону понадобилось пять дней, чтобы обойти все указанные адреса, но все безрезультатно. У шести абсолютное алиби, седьмой оказался таким пьяницей, что не мог и вспомнить, где был в день убийства Кэт. Бэньйон исключил его из списка, потому что такое дело никто пьянице не доверит. Последним в списке стоял молодой парень, только что сыгравший свадьбу, и он послал Бэньйона ко всем чертям. Но как раз он и не вызвал у Бэньйона никаких подозрений, хотя из осторожности Дэв поставил рядом с его фамилией маленький вопросительный знак.
Пришло еще одно письмо от Бурке, с тремя новыми фамилиями; в конце письма была приписка: «резервуар опустошен». Эштон доставил ему фамилии четырех механиков. Правда, две из них имелись и у Бурке. Дэв тщательно разобрался в каждом из подозреваемых. Он посетил почти все гаражи и ремонтные мастерские, обстоятельно беседовал со всеми, с кем мог, и ровно ничего не достиг. Но неудача не обескуражила его. Он знал, что его час придет. Преступник всегда оставлял след — и Бэньйон этот след найдет!
Он решил возобновить контакт с миссис Дири; уже одно ее отношение к его действиям могло сказать ему многое.
Несколько вечеров провел у Элла и Маргарет, играл с Бриджит. Девочка ни о чем не спрашивала. У сестры Кэт было двое детей чуть постарше Бриджит, и девочка была просто счастлива, что нашла себе таких товарищей для игр. Она не задавала вопросов и не жаловалась, только по ночам просыпалась в слезах и просилась к матери. Маргарет приходилось брать ее на руки и успокаивать.
И Элл и Маргарет убеждали Дэва: пусть не беспокоится, девочка может остаться у них на какой угодно срок. Элл, работавший инспектором на газопроводе, даже предложил свояку тысячу долларов, если они ему нужны. Они делали все, что было в их силах, эти добрые люди, но Дэв сознавал, что надолго обременять их нельзя. Как только он найдет убийцу, нужно забрать девочку от родственников и подыскать женщину, которая взяла бы на себя воспитание Бриджит. Это прежде всего!
Инспектор Крэнстон переслал ему разрешение на ношение оружия и Бурке предоставил свою машину, не желая слушать никаких возражений. И Дэв согласился — ведь все делалось его друзьями для того, чтобы помочь ему найти убийцу Кэт, и не только Кэт!
Однажды утром он уже хотел было направиться к миссис Дири, как зазвонил телефон:
— Я узнал еще об одном человеке, мистер Бэньйон, — сказал Эштон. — Его как будто зовут Слим, другого имени я не знаю. Последние два месяца работал на автомобильном кладбище, а сейчас куда-то исчез.
— Ты не знаешь, за что он сидел?
— Говорят, будто он «открыл» парочку сейфов.
— Спасибо, Эштон! Попробую его найти.
— Надеюсь, это тот, кого вы ищете, мистер Бэньйон.
— Я тоже надеюсь! Еще раз, большое спасибо, Эштон.
Кладбище автомобилей находилось в миле за чертой города, в западной части Филадельфии. Сейчас оно представляло собой грандиозную свалку, ибо большинство машин давно покрылось ржавчиной, а от других остались только коробки. Среди всего этого хлама виднелись десять-пятнадцать времянок. Торговцы покупали старые машины, механики разбирали их, сортировали детали, которые потом продавались мелким гаражам и водителям, ремонтировавшим свои машины лично.
Здесь Бэньйон провел целый день. Говорил с рабочими, разрезавшими машины автогеном, с торговцами, сидевшими в своих времянках, но никто не мог дать точных сведений. Обычно отвечали приблизительно так: «Не слышали о таком, он, наверное, на другом автокладбище работал».
И — как это частенько бывает — нужные сведения ему удалось получить перед самым уходом. На времянке висела табличка: «Смигги. Самые низкие цены!» Хозяин будки был даже повыше Бэньйона, удивительно, как он вообще помещался в такой халупе. На его лице, давно не знавшем бритвы, выделялись светлые проницательные глаза. На вопрос Дэва он ответил:
— Да, парень по имени Слим у меня работал. А что с ним?
— Вы не знаете, где бы я мог его увидеть?
— Вы из полиции?
— Нет.
— Частный детектив? Агент по страхованию?
— Нет, не то и не другое. Но мне нужен человек по имени Слим.
— Слушайте, у меня нет оснований скрывать, где он находится, но у меня нет ни времени, ни желания отвечать на подобные вопросы. Поймите меня правильно! Если бы вы были из полиции, другое дело, я обязан был бы ответить.
— Я моту объяснить коротко, — сказал Бэньйон.
— Вы же слышали, что я сказал, — проговорил торговец, вставая, и давая тем самым понять, что разговор окончен. — Я вам не справочное бюро.
Бэньйон не хотел наседать на торговца, но ответ ему был необходим.
— Вы не очень-то любезны, — и засунул руки в карманы. Пальто и пиджак Дэва были распахнуты, и торговец успел заметить рукоятку пистолета. Глаза его забегали. Смитги был начеку!