— Да, да… конечно — отчего не помочь человеку, если это в твоих силах? — промямлил торговец. — Мы как-нибудь поймем друг друга.
— Когда Слим ушел от вас?
— С неделю назад.
— Что он здесь делал?
— Все, что придется. Разбирал машины и все такое…
— И ничего больше?
— По крайней мере для меня. Но незадолго до своего ухода занимался еще какой-то побочной работой.
— Что за работа?
Торговец взглянул на лицо Бэньйона, и у него почему-то сразу пересохло в горле.
— Этого я не знаю, мистер, действительно не знаю. Он попросил у меня один внеочередной выходной день — вот и все!
— И вскоре попросил расчет?
— Да, и потом он ушел.
— Куда?
— Не имею представления. Правда, как-то он говорил, будто сам он из Честера, но вернулся ли он туда — не знаю.
— Ушел восемь дней назад, — пробормотал Дэв Бэньйон. По времени все совпадало. В висках у него стучало. Горячая кровь приливала к голове.
— Кто же был этот человек, для которого работал Слим? Может быть, припомните?
Торговец пожал плечами и еще раз облизнул губы. Дэв не был уверен, известно ли ему имя этого человека.
— Поймите, сэр, я его даже не видел; он остановился на шоссе и дал несколько гудков; Слим подошел к нему и они о чем-то поговорили. Видно, Слим знал его раньше. В машине тот мистер — он был хорошо одет — сидел один.
— А что за машина?
— Бьюик. Новый. Голубая спортивная модель.
— Большое спасибо, Смитги, — сказал Бэньйон.
— Не за что. Мне было приятно помочь вам…
Когда Бэньйон пошел к машине Буркле, Смитги сел к столу, и ему понадобилось потратить три спички, чтобы прикурить. Потом он встал и бросил лопату угля в пылающую печь; ему вдруг показалось, что во времянке чертовски холодно.
— Сыро и холодно, как в могиле, — пробормотал он себе под нос.
Бэньйон отправился в Честер.
Уже стемнело, когда он остановился перед зданием честерской полиции. Двухэтажное здание из красного кирпича было покрыто копотью, десятки лет подряд выбрасываемой в небо трубами близлежащих заводов. Бэньйон был здесь не впервые. Он не раз приезжал в Честер по делам службы, знал многих чиновников из здешнего управления и не мешкая направился в одну из комнат на втором этаже.
В непривычно высокой комнате — так строили в начале века — сидели три крепких, упитанных полисмена, три настоящих копа из промышленного города с красными обветренными лицами.
Один из них, детектив по фамилии Сулковский, знавший Дэва, направился к нему, чтобы поздороваться. Оставшиеся двое заинтересованно оглянулись, услышав слова Сулковского: «Дэв Бэньйон! Я очень сожалею, эта история с твоей женой…»
Они, конечно, читали сообщение в газетах и знали, что он ушел из полиции.
— Я понимаю, я, наверное, и сам также поступил бы. И нашел бы того парня, можешь на меня положиться! Удовольствие разделаться с ним я бы никому не уступил.
— Поэтому-то я и здесь, — сказал Дэв. — Знаешь ли ты в округе человека, которого звали бы Слим? Он как будто автослесарь или что-то в этом роде.
— Слим Лоури, — сказал Сулковский, после чего наступило молчание.
Бэньйон заметил, как два других полисмена обменялись многозначительными взглядами.
— В чем дело? — спросил он.
— Со Слимом мы хорошо знакомы! — ответил Сулковский. — Он больше сидел по тюрьмам, чем ходил на свободе, — лицо его сделалось очень серьезным. — Только видишь ли в чем дело: он болел туберкулезом и позавчера умер. Дэв, это чертовское невезение! Ты подозревал его?
— Да, я уверен, что убийцей был он. В его смерти не было ничего подозрительного?
— Нет. Он умер своей смертью. Единственное, что нам показалось странным — у него при себе было пятьсот долларов и последние дни он жил у довольно темных субъектов со Второй-стрит.
«Пятьсот долларов! — подумал Дэв. — За пятьсот долларов была убита Кэт, столько стоил я сам!»
— Он умер у этих людей? — спросил Бэньйон.
— Нет, в госпитале. Его хозяева позвонили нам, а мы вызвали больничную карету. Через несколько часов он умер.
— Где он жил?
— Ты хочешь туда пойти? — И тогда Дэв кивнул, Сулковский сказал одному из своих парней: — Майк, сходи вниз и узнай адрес. Не пойти ли с тобой одному из нас?
— Нет, спасибо, я уж как-нибудь найду, — тон, каким были произнесены последние слова, исключал всякие возражения.
— Желаю узнать все, что тебе нужно, — сказал Сулковский.
Когда появился Майк, Бэньйон взял у него адрес, пожал всем троим руки и сел за руль. Что они говорили о нем после ухода, он знал заранее. Но Дэв знал и другое: они помогут ему, чем только смогут, сомневаться не приходилось.
Он проехал торговые кварталы, теперь начинался район трущоб. Пустынные улицы, грязные, запущенные дома! Один бог знает, как они выглядят внутри.
Негритянские дети играли на тротуаре, резко и громко крича друг на друга — такая, видно, была игра. Дэв с трудом нашел в темноте нужный дом. Вот, наконец, и нужная квартира. Услышал шаги, звук отодвигаемого засова, и перед ним предстала высокая женщина с платком на плечах. Она испуганно глядела на Бэньйона своими близко посаженными грустными глазами.
— Прошу вас уделить мне несколько минут, — проговорил он, снимая шляпу. — Я хотел бы узнать…
— О ком? — растерянно спросила она.
— Об одном человеке по имени Слим Лоури, который здесь жил.
— Жить-то он жил, да теперь умер. Вы что, не слышали? — в лице ее была непонятная отрешенность.
— Слышал.
Они прошли по длинному, тускло освещенному коридору, а затем вошли в комнату, где стояла печка, такая же раскаленная, как и во времянке Смигги. На диване лежал седой старик с широко раскрытыми слепыми глазами. Время от времени его душил кашель.
Женщина села на шатающийся стул возле печки и бросила на Бэньйона оценивающий взгляд.
— Вы сыщик?
— Нет, я частное лицо. Почему Слим Лоури жил у вас?
— Ему всегда нравилось жить повыше. Воздух чище, — объяснила она.
— Не могли бы вы рассказать поподробнее…
— Могу: он говорил, что здесь ему легче дышать. Зачем ему снимать комнату в гостинице, когда у нас гораздо дешевле. Вы со мной согласны?
Бэньйон расправил плечи.
— На прошлом неделе убили мою жену, ее разорвало в куски взрывом бомбы, которую кто-то подложил в машину. Сейчас я ищу убийцу. Вы могли бы мне помочь, если бы захотели…
Женщина долго молчала. Ее взгляд остановился на шляпе, которую Бэньйон все еще держал в руке.
— Гм, мне очень жаль, мистер, — сказала она уже совершенно другим тоном. — Слим находился у нас потому, что квартировал здесь и раньше, когда это был район только для белых. Он был болен, это я заметила, и что у него не все в порядке — это я тоже заметила. Но он был так угнетен, что я оставила его здесь. Приличным квартирантом он никогда не был, но тут словно рехнулся. Утверждал даже, будто отец, — и она указала на мужчину, лежавшего на диване — украл дом у своего старика — ну и тому подобную чушь… Но ведь он был болен.
— Приходил к нему кто-нибудь, пока он жил здесь?
Женщина отрицательно покачала головой. — Правда, он все время повторял, будто кто-то должен его навестить, и тогда он докажет, что не по его вине все провалилось.
Дэв Бэньйон сжал челюсти.
— Звонил он по телефону?
— Нет.
— А ему?
— Да, однажды. Это было в тот вечер, когда он умер. Я уже позвонила насчет скорой помощи, и в это время его попросили к телефону. Какой-то мужчина во что бы то ни стало хотел поговорить со Слимом, хотя я ему уже сказала, что он болен и что ему необходимо лечь в больницу.
— Вы знаете, кто просил его к телефону?
— Знаю. Я объяснила ему, что Слим не может подняться с постели, тогда он начал ужасно ругаться и кричать: «Скажи ему, это Ларри Смит!» Я ответила, что Слим опасно болен и к телефону подойти не может. Тогда он повесил трубку. Послушайте, что с вами? Вы побледнели, как смерть!
— Ларри Смит… — пробормотал Бэньйон. Он уставился на женщину, совершенно не понимая, о чем она еще говорит.
Узел может быть запутан до чрезвычайности, но стоит потянуть за нужную нитку и все распутается.
Теперь эта нить у него в руках.
9
Ларри Смит стоял на улице Маркет-стрит с сигаретой во рту и взирал на пестроту уличного движения. Был субботний вечер, самое подходящее время, когда фланирующих бездельников на улице сменяют мечтатели. Ларри был ловким молодым человеком двадцати шести лет. Крепкого сложения, хорошо одет, вьющиеся волосы, умное и по-своему красивое лицо. О да, Ларри был настоящим парнем!
Мимо него прошел было неуклюжий матрос, потом остановился:
— Хэлло, мистер Смит! Надеюсь, я не заставил вас ждать?
— Нет, я только что пришел, — Ларри Смит отбросил сигарету.
Матрос был небрит, небрежно одет и, по всей вероятности, у него с похмелья трещала голова.
— Жаль, что вы не могли встретиться со мной вчера вечером, тогда я был в полном порядке.
— Я совсем замотался. Что, у тебя неприятности?
— Нет, обошлось. Я все достал в Ливорно у одного парня, тот организовал это в Милане. Наша коробка вышла из Генуи и позавчера вечером мы пришвартовались здесь. Все барахло я спрятал в ящик из-под сигар, а сверху прикрыл моими тряпками и бумагами. Никто ничего не заметил. Всего три фунта, мистер Смит. Деньги мне нужны срочно.
— Я смогу их отдать только после разговора с боссом.
— Проклятье! Я думал, что они у вас с собой. Вы же сами просили меня достать все это! А теперь хотите оставить меня с носом? Тогда я найду себе другого покупателя.
— Нет, этого ты не сделаешь, — ухмыльнулся Ларри Смит. — В городе имеется только один покупатель такого товара, и это мы — тебе ясно?
Матрос пожал плечами, лицо его выразило крайнюю степень досады.
— Ну ладно, пусть будет по-вашему. Хоть завтра-то вы заплатите?
— Да. Завтра все будет ясно. Ты где живешь?
Матрос назвал гостиницу на улице Маркет-стрит, рядом с рекой, и удалился, глубоко засунув руки в карманы.