Судья Мак-Гроу вскочил, потирая руки и словно бы ища, где ему спрятаться, тихо произнес:
— Ты ошпарил девушку, Стоун! Гм, с ней что-то произошло!
Макс Стоун провел рукой по лбу, казалось, он проснулся после глубокого сна.
— Я не хотел этого. Боже, я этого не хотел! — пробормотал он смущенно.
Один из игроков, прилизанный, как угорь, обратился к окружающим:
— Что же мы стоим все и ничем ей не поможем? — Он сочувственно наклонился над Дебби и потряс ее за плечо. Он попытался отнять ее руки от лица, но она начала визжать, как раненый зверь. Скорчившись, лежала она на ковре в платье, залитом кофе, на светлых волосах виднелись темные, влажные пятна.
Судья Мак-Гроу посмотрел на часы, а мировой судья, сухопарый мужчина с настороженными глазами, незаметно скользнул в свое пальто. Все они, за исключением человека, который склонился над Дебби, смотрели на Стоуна.
Стоун поднял плечи, тупое, стеклянное выражение глаз исчезло.
— Да, кажется что-то произошло, — пробормотал он. — Взгляд его остановился на мировом судье. — Бен, ты и Джо отведете ее к врачу, но это нужно сделать быстро. Сейчас же.
— Нет, Макс, она не моя девушка, — ответил мировой судья, а Джо, игрок, сидевший еще за столом, отпарировал.
— Глупости ты говоришь, Макс! Ты прекрасно знаешь, что мне не следует показываться здесь, вдруг будут задавать вопросы! Я должен…
— Молчите, вы, оба! Одевайтесь и ведите ее к врачу. Ее нужно перевязать.
— Где мы достанем доктора, который не задает вопросы? — пробурчал Бен и почесал себя за ухом.
— Иди к тому, который во время войны освободил твоего сына от службы в армии! — рявкнул Стоун со вновь просыпающейся яростью. — Но быстро, мигом, понятно?
Повинуясь звуку его голоса, мужчины молчали. Они подняли Дебби и отнесли в жилую комнату. Стоун шел перед ними и распахивал двери; мимоходом он взял шубу Дебби, лежавшую на стуле, набросил ей на плечи и сунул ей подмышку сумочку.
— Ну давайте, давайте же!
12
На следующее утро около десяти часов Ларри Смит остановил свою машину перед зданием Парквей Билдинг. Светило солнце и веял легкий ветерок. А разве могло быть иначе? Ведь он был «везунчиком»! Даже погода соответствовала его настроению. Лишь несколько часов назад он оставил брюнетку — чудесную девушку, между прочим. О, это был незабываемый вечер, малышка была чертовски хороша.
Тихо насвистывая модную песенку, он открыл двери своей четырехкомнатной квартиры, освещенной лучами зимнего солнца. Оглядел комнату: светло-желтые занавески, медового цвета мебель, коктейльная стойка у комбинированного бара и шкаф для пластинок. Продолжая насвистывать, Ларри прошел небольшой коридор и попал в гостиную.
В этот момент он получил по затылку удар ребром ладони, отбросивший его на середину комнаты. Еще немного — и он упал бы на колени. Светлая мягкая шляпа упала на пол. Скрючившись и плотно сжав губы, Ларри Смит осмотрелся.
В проеме двери стоял мужчина в плаще — он заполнял все пространство, настолько широки были его плечи. Морщинистое лицо выглядело усталым, но оно было жестким, как и сжатые кулаки великана в дверях.
Ларри понемногу приходил в себя.
— Что тебе нужно? — спросил он.
— Ты знаешь, кто я?
— Да, ты Бэньйон.
— Тогда твой первый вопрос был ненужным, Ларри Смит. Ты знаешь, зачем я здесь. — Дэв Бэньйон шаг за шагом приближался к нему. Он опустил руки в карманы плаща. — Теперь мы можем перейти к делу.
Ларри стоял, широко расставив ноги. Выглядеть уверенным и спокойным стоило ему больших усилий.
— Не торопись, Бэньйон, — сказал он. — Ты же знаешь, что тебя могут арестовать за незаконное вторжение в мою квартиру! Исчезни, да побыстрее! Для тебя и тебе подобных у меня сегодня нет времени.
Бэньйон протянул свои руки к Ларри. Легко и без всякого напряжения подтянул его к себе, бессмысленных ударов Ларри по его груди он даже не чувствовал. Его руки сжались, пальцы еще плотнее охватили горло Ларри. У того вывалился язык, колени стали мягкими, как резина. Только железная хватка Бэньйона не позволяла ему упасть.
— Что делал для тебя Слим Лоури?
Ларри пытался говорить, но клещи Бэньйона не давали ему произнести ни звука.
— Я даю тебе только один шанс, один-единственный, — сказал Дэв. — Как только я отпущу руки, ты заговоришь. Если будешь молчать, я с тобой разделаюсь. — Он освободил руки ровно настолько, чтобы Ларри мог передохнуть, и в этот момент Ларри рухнул на колени, жадно глотая воздух и потирая горло.
— Говори! — бросил ему Бэньйон.
Ларри Смит медленно поднял голову. Он видел, как великан склонился над ним, мощный и беспощадный, и голова его упала на грудь.
— Итак… — коротко произнес Бэньйон.
— Они мне сказали, что я должен разделаться с тобой, — дрожащим голосом выдавил из себя Ларри. Руками он держался за брюки Бэньйона, чтобы не упасть.
— Кто это — они? — спросил Дэв.
Как высоко над ним звучал этот голос<каким он был холодным и далеким.
— Стоун, Макс Стоун. Я должен был связаться со Слимом. Он сделал бомбу и установил ее на твоей машине. Она предназначалась для тебя, мы ничего не имели против твоей жены.
Неожиданно у него сдали нервы, он затряс головой, начал плакать.
— Это была ошибка, понимаешь, ошибка! Поверь же мне!
— Почему Стоун хотел убрать меня с дороги?
— Этого я не знаю! Видит Бог, я этого не знаю! — Ларри слышал, как Бэньйон глубоко втянул в себя воздух; ему хотелось кричать, что это правда, что он ничего не знает, что сделал лишь то, что от него требовали, что они поручили его дела другому, но с его губ не сорвалось больше ни звука.
— Сейчас ты на дне, ничтожество, — сказал, наконец, Бэньйон, сжав губы. — Я уж позабочусь, чтобы кое-кто узнал, что ты их продал. Стоун будет извещен через час, Лагана на пять минут позже.
Он покинул квартиру, не оглядываясь, тихо закрыв за собой дверь. Его не трогали отчаянные крики Ларри, доносившиеся вслед.
По освещенным солнцем улицам Дэв возвращался в город. Перед аркой аптеки остановился и поговорил по телефону с двумя владельцами игорных заведений, известными своими тесными связями с полицией. Обоим он сообщил одно и то же — ему, мол, известно, кто несет ответственность за убийство его жены: Макс Стоун, Ларри Смит, мол, проболтался и выдал его. Никто из обоих не хотел иметь ничего общего с этим делом; они были осторожны, сдержанны; облегченно вздохнули, когда он повесил трубку — и оба через несколько секунд позвонили куда следовало…
Бэньйон постоял еще немного на улице, закуривая сигарету. К нему подошел мужчина, смущенно улыбаясь, попросил огонька.
Он был высокого роста, со взъерошенными светлыми волосами. Узкие и сильные кисти его рук высовывались на несколько дюймов из рукавов пальто. Он выглядел как деревенский житель, впервые попавший в город.
— Хороший денек сегодня, не правда ли? — спросил он, глупо улыбаясь, когда Бэньйон протянул ему спички. — Благодарю, мистер, вы очень любезны!
— Не стоит благодарности, — ответил Дэв и сел в свою машину. Человек со светлыми волосами прислонился к стене дома и наблюдал за Дэвом. Он все еще улыбался.
По пути к себе Бэньйон еще раз взвесил все, что ему стало известно. Его предположения оправдались: это были птицы высокого полета. Макс, Стоун и Лагана. Они хотели убрать его, а пострадала Кэт. Где-то стоял щит «Проход воспрещен», а он его не заметил, прошел дальше, вот почему его хотели убрать. Началось все с самоубийства Дири, самоубийства, которое показалось странным Люси Карровэй. Ее убили. Когда он нашел первую ниточку по делу об убийстве, у него отобрали это дело: опять нашелся щит, которого он не заметил. Затем он дал материал Джэрри Фарнхэму из газеты «Экспресс», и вот его хотели убрать, а вместо него пострадала Кэт — за пятьсот долларов!
Все началось с самоубийства Тома Дири! И все еще что-то, чего он пока не понял или упустил! Нечто, явно представлявшее опасность для обоих «боссов». Когда Люси открыла рот, ее заставили умолкнуть навечно. Полиция закрывала на все глаза, судьи приостановили следствие. Они дали тем двум отсрочку, раз другого выхода не было!
Портье вручил ему ключи и сказал при этом:
— Наверху вас ожидает дама, мистер Бэньйон. Я отослал ее наверх потому, что… — он запнулся. — Я не мог поступить иначе. Это та самая дама, которая приходила вчера ночью вместе с вами.
— Ах так, благодарю. Она пришла одна?
— О да, сэр.
Больше Бэньйон ни о чем не спрашивал. Поднялся наверх, постучал в дверь. Никакого ответа, ни звука. Он распахнул дверь и вошел. Шторы опущены, только сбоку проникал слабый луч света, падавший на изрядно потрепанный ковер. На постели, лицом к стене, лежала Дебби. Он удивленно посмотрел в ее сторону. Лицо она прикрывала руками. И он не сразу заметил повязку. Заметив, в раздумье прикрыл за собой дверь.
— Что произошло, Дэбби? — спросил он и сел на край кровати.
Она не спала, но глаза ее были закрыты.
— Я не знала, куда мне деться, — пробормотала она. — У меня не было другого выхода.
— Хорошо, Дебби, ты, конечно, могла прийти сюда! — он включил ночник.
Она повернула лицо и попросила:
— Пожалуйста, выключи!
— Хорошо, выключу. Дебби, скажи же, что произошло?
На ней по-прежнему было вечернее платье и золотистые босоножки. На ее светло-золотых волосах виднелись темные кофейные пятна, а лицо, покрытое повязкой, было бледным.
— Это сделал Макс, — произнесла она тихо. — После моего возвращения сегодня ночью. Он бросил мне в лицо кофейник. — Она начала тихо плакать: — Подлец! Ему все равно, на ком выместить свою злобу.
— Ты была у врача, Дебби? — спросил он мягче, чем обычно, — ведь она, по существу, приняла на себя удар, предназначавшийся ему.
— Мне кажется, меня отводили к врачу. Сегодня утром я проснулась в небольшом помещении рядом с приемной. Я встала, вышла и направилась сюда. Я не знала, куда мне деться.
Он выключил свет и подошел к телефону. Набрав номер, объяснил, что ему нужна еще одна комната на этом этаже для дамы, прибывшей сегодня рано утром. Кроме того, необходимо вызвать к ней врача.