Маленькая лампочка освещает карту. Штурман еще раз сверил по приборам курс. Все вроде нормально. Удача операции во многом зависит от его умения. Он должен точно вывести машину к месту выброски. Вот та самая точка, здесь должна быть долина. Пора.
– Приготовьтесь, ребята!
Разведчики встали. Стрелок открыл дверь.
– Пошел!
Семеро шагнули в клубящуюся тьму.
Вторые сутки в штабе не спали. Радисты, прочесывали эфир, искали знакомые позывные. Полковник Углов заходил через каждые два часа. На его молчаливый вопрос радисты пожимали плечами.
В эфире было все. Из далекой Москвы доносился голос Руслановой, над передовой с жаром перекликались истребители, Германия кричала о последнем решающем усилии.
Не было главного: короткой группы цифр – позывной капитана Маслова.
Полковник ложился на кровать, громоздкую и неудобную, как и все в этом доме, закрывал глаза и видел горы. Горы, поросшие голыми деревьями, которые у вершин заострялись, как пики, и на каждой из пик висел парашют…
Сон повторялся с удивительной назойливостью и именно поэтому был страшен. Полковник просыпался и, выругавшись, спускался вниз.
На этот раз сдержал себя, не спустился, подошел к окну. Со стороны Карпат на землю спускался туман.
Полковник наивно позавидовал ему: он-то, наверное, знает, что случилось с разведчиками.
Дверь распахнулась без стука, на порог шагнул лейтенант-связист в расстегнутом кителе, без ремня.
– Есть, товарищ полковник! У Маслова все в порядке!
И полковник, которого все в штабе знали как придирчивого строевика, даже не сделал замечания лейтенанту. Подошел и сам застегнул ему верхнюю пуговицу.
В стрельчатые окна вползал рассвет…
– Ну, что скажете, орлы? – Маслов сел, привалившись к сосне. – Какие соображения по части стратегии и тактики?
– Н-да, – протянул старшина Евдокимов.
– Весьма определенное замечание, – капитан достал кисет, принялся скручивать цигарку. -Кто следующий?
Почти под ними, у подножья горы, находилась школа. Та самая чертова «командо» штурмбанфюрера Рауха. За два дня они облазили все вокруг и убедились, что «нахалкой» ее не взять. Слишком сильна охрана – пулеметы, собаки…
– Надо как-то иначе… – подал голос старший сержант Орлов.
– А именно?
– Не может же этот Раух все время в школе сидеть, выезжает же он в город?
– А как ты его узнаешь? – возразил Шантырь – Все машины проверять будешь?
– «Языка» надо взять. Знающего.
– Где взять?
– А я уже подобрал одного кандидата. Мотоциклист, кажется, регулярно ездит в город в восемь утра.
– Дельно, Орлов! – одобрил Маслов.
– Тогда разрешите, товарищ капитан, с Суворовым и Смирновым…
– Давайте!
Ночью трое ушли в засаду на шоссе. Четверо в лагере остались ждать их. Затемно на трофейных спиртовках разогрели консервы, позавтракали, зарыли в землю пустые банки. Николай не сомневался, что «язык» будет: Орлов лихой разведчик.
«А у нас в Черкизове все такие», – отшучивался на похвалы.
И если кто-нибудь спрашивал, где этот славный населенный пункт, охотно пояснял: «Рядом с метро Сокольники».
– Идут, командир, – доложил чуткий Шантырь.
Через несколько минут показались разведчики, двое из них вели под руки пленного, Орлов нес большую брезентовую сумку.
– Ваше приказание выполнено! Вот еще сумку прихватил. Вроде, фельдсвязь.
– Показывай своего «крестника». Который он у тебя?
– Тридцатый, товарищ капитан.
– Значит, «Славу» первой степени заработал!
Немец, унтер лет сорока, затравленно оглядывался по сторонам. Чутьем бывалого солдата он сразу определил старшего среди этих заросших щетиной людей, одетых в пятнистые маскхалаты. Вытянулся, глядя в глаза капитану.
– Ваше имя?
– Унтер-офицер Эвальд Фрике.
– Место службы?
– Эйнзацкомандо СД.
– Должность?
– Фельдъегерь-почтальон.
– Кто командует вашим подразделением?
– Штурмбанфюрер Раух.
– Часто он ездит в город?
– По средам, в семнадцать ровно.
– Какой сегодня день, Евдокимов?
– Среда, командир.
– А сегодня Раух собирается в город?
– Яволь, господин офицер.
– Ну что ж, ребята, – Маслов помолчал несколько секунд. Будем встречать Рауха.
От шоссе к школе шло неширокое асфальтированное ответвление – метров восемьсот. На нем два поворота – два участка, не просматривавшиеся ни с той, ни с другой стороны. По шоссе же все время сновали машины, набитые солдатами.
Николай разбил ребят на три группы. Две пары блокировали участок дороги к школе, сам с Шантырем и Орловым залег в кустах у одного из поворотов…
Занятия окончились, курсанты распущены по баракам. Два часа отдыха, и снова за дело. Времени чертовски мало: того и гляди большевики начнут наступление в Карпатах. Необходимо почти ежедневно отправлять людей за линию фронта. Нет, это не настоящие разведчики. Задача выпускников школы значительно проще – диверсия. И пусть они гибнут, выполняя приказ. Главное другое – русских должно постоянно лихорадить. А для этого хороши любые средства: взрывы мостов, одиночные убийства, поджоги складов… Раух прекрасно помнил слова обергруппенфюрера Эриха фон дем Бах-Залевски: «Учтите, штурбанфюрер, у нас почти нет времени на подготовку, и на этот раз количество должно восполнять качество, а не наоборот».
Из окна своего кабинета Раух наблюдал, как курсанты группами и поодиночке направлялись в столовую.
«Черт их знает, этих людей. Что у них в голове? Набрали по лагерям всякой сволочи. Многие, наверно, спят и видят, как перейти к русским. Надо организовать фотографии о зверствах НКВД. Поехать в гестапо и там сфабриковать материал…»
В город Раух ездил раз в неделю. Во-первых, послушать сплетни в офицерском казино, во-вторых, сыграть традиционную партию в скат, а в-третьих, посетить Кристину. Раз в неделю – некое подобие жизни. Все остальные дни – служба. Раух вздохнул, отошел от окна. Перебирая на столе бумаги, представлял, как часов через пять- шесть будет сидеть в маленькой гостиной Кристины, потягивать ликеры и кофе, курить хорошие турецкие сигареты.
В дверь коротко постучали.
– Войдите.
В кабинет шагнул начальник охраны штурмфюрер Эккен.
– Что, Фридрих?
– Штурмбанфюрер, курсант Дымов пытался ударить разводящего Лутса…
– Дымов… Из новеньких? Любопытно… Что, этот Дымов здоров?
– Вполне, штурмбанфюрер.
– Из-за чего же произошла драка?
– Попытка драки, штурмбанфюрер.
– Ну, пусть попытка. Из-за чего?
– Штурман Лутс раньше нес службу в том самом лагере, где находился Дымов.
– Понятно, Фридрих. Этого Дымова нужно примерно наказать… Впрочем, постойте, – Раух поднял телефонную трубку. – Дежурный, гауптштурмфюрера Эшке ко мне. Садитесь, Фридрих. А, Эшке, – улыбнулся Раух своему заместителю. – Вы, разумеется, слышали…
– Да, я распорядился посадить Дымова в карцер.
– Выпустите и увезите с первой группой через три дня. Только всех на аэродром, а Дымова в город, в гестапо.
– Не проще ли прямо сейчас?
– Конечно, проще. Только именно Дымов и станет первой жертвой, попавшей в лапы НКВД. Ясно? Ну а если так, то я поехал, вы уж тут без меня…
– Все будет в порядке, шеф, желаю…
– Спасибо.
Раух надел фуражку, вышел на крыльцо.
«Погода какая», – умилился, садясь в машину.
Сквозь дым сигареты Раух, щурясь, глядел на дорогу. За год он изучил на ней каждую вмятину, каждый куст у обочины. Водитель, притормаживая, вошел в вираж. И тут штурмбанфюрер увидел сумку. Фельдъегерскую сумку с печатями. Она лежала посередине шоссе. Как ее мог потерять этот идиот почтальон!
– Стой! Стой, Генрих! – Раух схватил шофера плечо. – Стой же, болван!
Он вылез из машины и пошел назад, к сумке. Наклонился. А когда поднял глаза, увидел два автоматных ствола, нацеленных прямо ему в живот.
Рука Рауха автоматически поползла к кобуре.
– Будьте благоразумны, штурмбанфюрер, – один из напавших шагнул к нему и вынул из его кобуры «вальтер».
– Послушайте, господа, где же Раух? – спросил государственный советник Хабекер. – Уж скоро семь, а его все нет.
– Да, странно, – прогудел тучный помощник коменданта, – штурмбанфюрер человек аккуратный.
– Пойду позвоню ему, – решил начальник гестапо.
Он вышел в вестибюль казино, зашел в телефонную кабину. Выскочил из нее через двадцать минут. Не заходя в зал, побежал к машине. Если с Раухом что-то случилось, то ему будет плохо, как никогда в жизни. Начальник политической полиции рейха Мюллер шутить не любит…
Две большие черные машины гестапо на предельной скорости мчались по шоссе. Вот и «аппендикс» в сторону школы. Машины с ревом взяли поворот. Еще поворот. И сразу сердце забилось в предчувствии беды. Начальник гестапо увидел у обочины машину Рауха и людей около нее.
– Свет!
А глаза уже привычно фиксировали: из машины наполовину вывалился труп шофера, никаких следов борьбы…
– Когда выехал Раух? – повернулся он к Эшке.
– Как всегда, в семнадцать…
– Штурмфюрер!– крикнул вытянувшемуся эсэсовцу. – Поднимите по тревоге батальон штурмбанфюрера Рильке и срочно – связь с Прагой!
Он шагал по шоссе молча, от поворота до поворота. И только когда рядом затормозил первый «оппель-блиц» с пятью солдатами, и из крытого фургона, повизгивая, выпрыгнула овчарка, к штурмбанфюреру вернулась его уверенность.
– Пускайте! Быстрее!
Первая собака, знаменитая, с огромным послужным списком, обнюхала шоссе, фуражку, оброненную Раухом, и рванула поводок…
Они оторвались на целый час. Но минут сорок из этих шестидесяти разведчикам приходилось карабкаться по склонам холмов. Маскхалаты стали черными от пота, оружие потяжелело втрое. Капитан скомандовал отдых. Ефимов быстро развернул рацию.
– Передавайте, – Маслов опустился рядом с радистом. – Задание выполнено. Нами захвачен начальник разведшколы штурмбанфюрер Раух. Просим указать место перехода линии фронта и организовать встречу, ожидаем погоню.