— Собеседование будет проходить в конференц-зале, — распорядился Рэнд, а Митчу тем же тоном велел: — Приходи сюда в пять вечера. Пока Надя занимается семьей, возьми на себя ее функции… Тара, уведомь директора по общим вопросам, что в пять у нас встреча.
— Ха! — зычно выдохнул Митч. — Отец сократил эту должность по причине ее бесполезности, когда в последний раз реформировал штатное расписание.
— Полностью одобряю это решение, — отозвался Рэнд. — Тогда проведем это собеседование на пару, братишка. Будь ровно в пять… Все ясно, Тара? Спасибо, что спасла меня от кровопотери.
— На здоровье, — небрежно бросила та.
Кивнув, Митч вышел из кабинета, который должен был стать его вехой восхождения после смерти отца, как он думал еще недавно. Но, увы…
— Так ты от меня тогда сбежал? — шутливым шепотом спросила Тара.
Рэнд театрально обхватил голову руками.
— Милая, соломинкой бизона не перешибить. Просто я предоставил вас друг другу. И, как вижу, поступил правильно. Ты и Эверетт друг друга стоили, — обличительно проговорил он.
— Ты не вполне объективен в трактовке событий.
— Разве? Возможно. Но разве мы не закрыли тему воспоминаний?
— Да, сэр! Безусловно, сэр! — едко отчеканила подчиненная. — Что еще я могу для вас сделать, сэр?
Рэнд Кинкейд перевел нарочито равнодушный взгляд на залив, панорамный вид на который открывался из огромного, во всю внешнюю стену окна директорского кабинета, затем провел рукой по стеклянной столешнице.
— Работа настоящего руководителя не должна быть заметна! — вдумчиво повторил он отцовский девиз. — Так вот, Тара, позаботься о том, чтобы это помещение стало наконец похожим на рабочий кабинет. Пусть здесь будут полки от полу и до потолка, забитые хламом, нормальный громоздкий стол и старомодное кожаное кресло, а не этот новомодный волчок. Выставь вдоль стены картотечные шкафчики. А от этого всего избавься, пожалуйста. Исторгнем сибаритский дух покойного Кинкейда из этих стен! Мою работу будет видно. Пусть она всем кидается в глаза. Я так хочу.
— Я тебя поняла, — отозвалась помощница. — Будет сделано.
— И свяжись с инженерами отдела информационных технологий, пусть подключат мой компьютер к общей сети.
— Сделаю.
— Составь подшивку пресс-релизов за последние пять лет, финансовые сводки и отчеты финансовых аналитиков за тот же период, распечатай мне нынешнюю структурную схему управления со списком всех ключевых сотрудников… Это в ближайший час. А затем мне нужно короткое досье на каждого… Ладно, пока это все.
— Отличное начало, — проговорила себе под нос Тара, делая беглые пометки в блокноте. Закрыв его, она не поспешила покинуть кабинет, а прямо спросила: — Когда планируешь переехать ко мне?
— Ты считаешь этот вопрос уместным?! — осведомился босс.
— Более чем, — ответила она. — Таково было мое условие, если ты помнишь.
— Вечером… Но мне нужна собственная спальня.
— Так не пойдет, — запротестовала Тара.
— Я сказал, что не собираюсь изображать счастливого влюбленного. Мы не пара. Спать я буду в собственной постели.
Тара гневно махнула в его сторону рукой и покинула директорский кабинет.
Оживленный гомон в кафетерии «КЛК.» смолк, когда туда вошла Тара Энтони. Можно было предположить, о чем шла речь до ее появления. Она расположилась за отдельным столиком за аскетической трапезой. Девушка гордилась тем, как похудела за последние несколько лет, и не собиралась рисковать этим достижением. Рэнд Кинкейд наверняка уже заметил в ее внешности перемены к лучшему. Она не надеялась услышать от него чистосердечную похвалу, но рассчитывала поразить его ближайшей же ночью.
Через некоторое время в кафетерии появился и сам босс. Он занял место напротив Тары и сообщил, эмоционально жестикулируя:
— Все пропало! Кабинет пуст. Нет ни стола, ни стульев. Просто не знаю, куда податься!
— Поразительно, — лениво отозвалась девушка. — К вечеру все доставят, тогда же и компьютерщики займутся твоей техникой.
— Ладно, — нехотя буркнул он.
— Всего лишь «ладно»? Ты хоть понимаешь, каких усилий мне стоило так оперативно все устроить?! — искренне возмутилась Тара.
— Успокойся, дорогая. Мы оба знаем, за какие премиальные ты так стараешься. Этим и утешься, — процедил Рэнд. — Я надеялся, что вы, мисс Энтони, будете более исполнительны. Где, например, те материалы, которые я попросил вас в срочном порядке подготовить в самом начале рабочего дня? — спросил он во всеуслышание и уставился на нее испепеляющим взглядом.
От неожиданности она не нашла, что ответить.
Рэнд встал со своего места и, переставив стул, уселся рядом с ней.
— Что ты делаешь? На нас смотрят, — встревоженно пробормотала она.
— Прости… — отозвался он, обхватив ее за талию. — А разве это не то самое, чего тебе так хотелось? Пусть смотрят, пусть думают, что мы вместе, что мы любовники. Пусть сплетничают, если им так нравится. Я ведь ранил твою гордость, когда мы расстались?
— До этого момента никто, кроме твоих родных, не знал о нашей связи, Рэнд. Для чего обнародовать это теперь? — тихо спросила она, сконфуженно отодвигаясь вместе со стулом.
— Да все давным-давно в курсе. Если Эверетт знал, то и для других это не тайна. Отец имел практику нанимать шпиков для расследования обстоятельств личной жизни людей своего окружения.
— Ничего подобного мне не известно, Рэнд. Прекрати поливать грязью своего отца. Он был достойным человеком. Все его любили, если не брать в расчет тебя и его деловых конкурентов.
— Это Эверетта ты считаешь достойным человеком?! — громогласно воскликнул преемник усопшего. — Брось! К чему теперь это лукавство? Давай называть вещи своими именами. Никто не любил Эверетта Кинкейда! Благоговели? Возможно. Трепетали? Безусловно. Находились в зависимости от его благосклонности? О, это всенепременно! Он, как никто другой, мог подчинить человека своей воле.
— Твое мнение недооцененного отпрыска уж точно не назовешь объективным! — вспылила Тара. — Подчиненные искренне уважали твоего отца, потому что он всегда выполнял свои обязательства перед людьми, заботился об их завтрашнем дне, многим жертвовал не только ради процветания «КЛК», но и для благополучия даже самого мелкого клерка. Я, как личный ассистент, утверждаю это официально, поскольку неоднократно выполняла его поручения, направленные на улучшение условий труда сотрудников. В числе его приоритетов было обеспечение комфортности взаимного сотрудничества всех членов коллектива вне зависимости от иерархии. И это давало свои результаты. Посмотрим, сумеешь ли ты соответствовать заложенным им принципам управления!
— Потрясающе! Тара, я впечатлен. Такая приверженность! Слышал бы тебя Эверетт. Вот уж позабавился бы. Как, однако, ловко он одурачил благоразумную малышку Тару! Неужели же никто, кроме меня, не способен был разглядеть в его поступках истинных эгоистических мотивов?
— Человек познается по плодам его, — назидательно проговорила Тара. — Мне неизвестны скрытые мотивы Эверетта, но я знаю, что его начальнические и человеческие решения принесли много пользы людям и общему делу.
— К вашему сведению, мисс Энтони, должен доложить, что много полезнее для фирмы и ее ключевых сотрудников было бы сократить штат вполовину и взять на работу малоквалифицированных сотрудников низшего эшелона, с тем чтобы, обучив их за счет фирмы, платить им по нижнему пределу.
— Какой же ты циник.
— Реалист, — самодовольно поправил ее Рэнд. — Я был исполнительным директором круизной компании «Уэйфэйр», поэтому знаю, о чем говорю. Я практиковал это и достиг высоких показателей рентабельности… И еще я знаю своего отца лучше, чем кто бы то ни было.
— Вот твоя комната, — проговорила хозяйка коттеджа, распахнув перед Рэндом двери в просторное и светлое помещение, озаренное вечерними огнями набережной Атлантики. — Эта спальня самая просторная в доме. Здесь жила мама, поэтому она чисто женская. Но ты волен обустроиться здесь по своему вкусу.
— А где же обитал твой отец? — спросил он.
— Не знаю. Он исчез из нашей жизни, когда мне исполнилось семь.
— Ты не говорила мне раньше, — заметил Рэнд.
— А ты никогда не спрашивал о моей семье.
— Значит, твои родители были в разводе, — походя резюмировал мужчина, осматривая комнату.
— Обременительно разводиться с человеком, местонахождение которого неизвестно, — отозвалась Тара.
— А сейчас, что же, жив он или мертв?
— С тех пор, как отец исчез, никто о нем ничего не знает. Было следствие. Утром он сел в машину и поехал на работу, но до места так и не доехал. Ни отца, ни его автомобиля больше никто не видел. И это все, что удалось выяснить. Тогда мы с мамой переехали жить в этот дом, который принадлежал ее родителям.
— Загадочное исчезновение…
— Именно так, — согласилась Тара. — Мама надеялась, что однажды отец вернется. А родительский дом был именно тем местом, где он всегда бы мог нас найти, поэтому даже в тяжелые времена она отказывалась переменить жилье на менее дорогостоящее.
— И она всерьез полагала, что он вернется после более чем двадцатилетнего отсутствия? — усомнился Рэнд. — Тебе не кажется это странным?
— Ну, если у него по какой-то причине случилась амнезия… — робко предположила Тара, высказывая одну из версий своей матери.
— Ой, не смеши! Кто в такое верит?
— В жизни всякое может случиться, — проникновенно изрекла Тара. — В любом случае я обязалась сохранить этот дом за собой.
— Понятно, — небрежно бросил гость. — Ванна где?
Тара молча указала рукой на дверь.
— Интернет?
— Проведен, — ответила она.
— Твоя комната? — экзаменаторским тоном вновь спросил он.
— Через холл.
— Покажи!
Тара покорно вышла из спальни матери и, пройдя холл, распахнула дверь своей комнаты.
Рэнд широким шагом прошел до кровати и опробовал на ощупь упругость матраса. Удовлетворенный, скинул пиджак на банкетку в изножье кровати, бросил туда же галстук, принялся расстегивать рубашку, попутно скидывая туфли. Проделывал он это с таким серьезным и сосредоточенным видом, что даже Тара не сразу сообразила спросить: