– Есть идеи, товарищ генерал. – Соколов поднялся. – Я думал об этой немецкой группе в нашем тылу. У них опытный командир, я бы сказал, талантливый. Большие силы нам задействовать нельзя, да и бесполезно. Нет смысла устраивать еще одно танковое сражение, как под Прохоровкой, и с такими же потерями. И не даст нам немец такой возможности. Он осторожен, умело ведет разведку. И большую силу, ведущую на него охоту, он обнаружит быстрее, чем силу небольшую.
– Вы с ума сошли, товарищ лейтенант. – Градов снова снял очки, достал тряпочку, но вспомнил, что уже протирал их, и снова надел. – Вы что, одной ротой хотите искать дюжину «Тигров»? Вам мало участи Максимова?
– Даже не ротой, они роту быстро засекут, – спокойно возразил Соколов. Он посмотрел на своего комбата, и тот еле заметно кивнул головой. – Мне нужны мой «Зверобой» и две «СУ-152».
– Вы серьезно? – Полковник Градов уставился на лейтенанта, но потом понимающе хмыкнул. – А впрочем, в этом есть здравый смысл.
– Да есть смысл, есть! – вставил Борисенко. – Это же очевидно! Пару раз подловить их, удачно организовать пару засад, и все! С такими пушками от них одни консервные банки останутся. Ты вот только понимаешь, Соколов, всю степень ответственности? Если они тебя перехитрят, как мы будем перед командованием отчитываться? Вместо того чтобы послать полк, послали безусого лейтенанта с одним танком и двумя «сушками». На нас как на юродивых посмотрят.
– Он понимает, товарищ генерал, – поддержал Соколова комбат. – Усы у Алексея, кстати, уже растут.
– Перестаньте паясничать, товарищ майор. – Борисенко махнул рукой. – Нашли время для юмора.
– А я не только в прямом, но и в переносном смысле, товарищ генерал, – ответил Никитин. – Лейтенант Соколов – один из самых опытных ротных командиров в батальоне. Воюет с первого дня. Вы сами слышали о нем отзывы. Выделите одну полевую рацию для круглосуточного дежурства, пусть будет на связи со «Зверобоем». Если эта группа «Тигров» имеет от своего командования такой же приказ не покидать оперативные тылы армии, то деваться им особо некуда. Соколов может опрашивать местных жителей, а немцам приходится быть тише воды и ниже травы, пока они меняют дислокацию. Они у нас в тылу, а не мы у них… Я прошу доверить эту операцию лейтенанту Соколову. В крайнем случае я сам пойду с ним, а командование батальоном…
– Отставить, майор Никитин. – Начальник штаба подошел к карте и постучал карандашом по одному из участков. – Ваш батальон снимается сегодня ночью. Завтра вам понадобятся все ваши силы. А Соколов… Я предлагаю утвердить план лейтенанта Соколова и дать ему две самоходные установки.
Вечера становились холоднее. Остап Зинченко вышел на порог дома и посмотрел на вечереющее небо. Вот и осень. Холодало ночами, не просыхала земля на большаке. Развезли там грязищу колесами телег да конскими копытами.
Поправив наброшенную на плечи солдатскую шинель, Остап дошел до тына и полез в карман за кисетом. Соседский двор был пуст – ни скотины, ни хозяйства. Так, десяток кур да две гусыни. С тех пор как Семен уехал в город, у его матери в доме и во дворе стало пусто. Она, конечно, не голодала, но много ли может заработать своим трудом сельская учительница? Уважали ее сельчане, помогали. Вот и Оксана прижилась у соседей. Оно конечно, лишний рот в доме, но Оксана – женщина работящая, к любой работе привычная. Все помощь.
Страшные вещи говорили в селе. Остап затянулся крепким самосадом, с шумом выдохнул дым и покачал головой. Эх, не было его здесь, когда такое дело совершили! А теперь и спросить не с кого – кого в живых нет, кто далече. Религия, конечно, опиум для народа, но уж убивать священника точно не за что. Кому мешал отец Иннокентий? Бабки к нему ходили молиться, отпевал покойников, праздники устраивал на Пасху и Крещение. В политику не лез, за белых не агитировал. Как сдурел народ в те дни, когда все кипело и клокотало, когда власть менялась что ни сезон на дворе.
Остап покуривал и вспоминал, как мальчишкой бегал по этим улицам, родителям помогал, с такими же мальцами коней гонял летом по ночам, как они косили с отцами, сено ворошили…
Отец Иннокентий году в 14-м, кажется, появился в селе, когда похоронили старого настоятеля храма. Приехал он не с женой, а с сестренкой младшей, Оксаной. Она и за матушку в селе была, и воскресную школу организовала. А потом вон как получилось… Да, непростые были времена. Многое старое рухнуло, чтобы новое создать. Где-то, по мнению Остапа, перегнули палку.
Да не только здесь, в селе, – повсюду так было. Сколько он всего навидался за годы гражданской войны! Вырос от простого красноармейца до ротного командира. С грамотой было плохо, он читал по слогам, но на войне не это главное. Там важно, чтобы люди за тобой шли, надо уметь сражаться, заряжать своим духом, пылом! И за ним шли. Пока шальной снаряд ногу осколком не повредил. Никак не заживает, ноет рана, гноится… Да-а, в гражданскую лишку дали. Военспецов сколько понапрасну постреляли. Сколько белых офицеров сдались, потому что не хотели супротив своего народа идти, войны не хотели. Нет, всех их постреляли! Да сколько всего разрушили, что можно было в дело пустить, на благо народа, на благо молодой Советской республики…
«Учиться мне надо, – бросив окурок и раздавив его ногой, подумал Остап. И тут как бы невпопад подумал и о другом: – И хата у меня пустая, нет в ней хозяйки. Те парни, кто в горнило революции не кинулся и в гражданскую дома отсиживался, все бабами обзавелись, всех девок разобрали, кто на выданье был. Кто ж станет в девках засиживаться в такое время? Каждая норовила мужиком обзавестись, сильное плечо рядом иметь хотела. А я воевал, вот и пусто у меня теперь в горнице…»
Решившись, он отодвинул калитку и вышел на улицу. Стараясь сильно не хромать, прошел до соседского дома. Свет горел, значит, керосин есть. Остап прошел через двор, постоял возле сеней, старательно вытирая ноги о вязанный из лоскутов половичок. Потом толкнул дверь и вошел.
– Доброго здоровьичка, соседи!
– Заходи, Остапушка, – улыбнулась соседка. – У нас все слава богу, а ты-то как со своим ранением?
Остап слушал хозяйку, а сам все смотрел на Оксану, штопавшую за столом мужскую рубаху – не иначе Семенову. А как было бы хорошо видеть Оксану в своем доме, да чинящую его рубаху! И смущенно так вот улыбающуюся.
– Да что я. – Остап усмехнулся, прошел через горницу и присел возле стола. – Заживет, и не такое заживало… Я вот подумал, может, вам чего по-соседски подсобить? Без мужских рук в доме плохо. Как Сеня, пишет ли? Как он там в городе?
– Пишет, Остапушка, как не писать. Учится он там, мастером скоро станет по технике разной. И работает. Деньги шлет нам, гостинцы, которые только в городе купить можно… Ты, может, почаевничаешь с нами? Расскажешь, что нового в мире? Ты ведь с властями общаешься, все новости знаешь. Чего ждать-то нам хорошего?
Остап стал неспешно рассказывать. И казалось ему, что Оксана слушает его внимательно, улыбается его шуткам, суждения уважает. «Может, взять и посвататься? Дело-то нехитрое. Она одна-одинешенька, и я один. А если злые языки скажут, мол, сестра поповская, так их и укоротить можно».
– Значит, говорите, Семен ваш в Харькове скоро инженером станет?
Глава 5
– Лейтенант Полторак прибыл в распоряжение лейтенанта Соколова! – четко подняв руку к пилотке, доложил высокий артиллерист с тонкими чертами лица.
Второй, вошедший с ним розоволицый улыбчивый парень в таком же танкистском комбинезоне, назвался младшим лейтенантом Захаровым. Соколов пожал руки командирам и с интересом посмотрел на застывшие возле его «Зверобоя» махины «СУ-152». Вблизи он эти машины видел впервые.
– Лейтенант Соколов, Алексей, – представился он.
– Кирилл, – кивнул Полторак.
Тут же заулыбался розовощекий Захаров:
– Осип.
– Ну что, ребята, – Соколов кивнул на небольшой деревянный стол в саду под яблонями, – прошу к столу! Времени у нас с вами мало, а обсудить и наметить нужно многое. Суть нашего задания: тремя машинами выследить группу немецких танков, оказавшуюся в нашем тылу после отвода фашистами своих войск. Действуем по обстановке. Если будет возможность, наведем на врага авиацию или артиллерийский огонь. Но, скорее всего, придется действовать самим, быстро и с выдумкой. Обдумываем возможные пути перемещения немецких танков и действуем из засад на пределе прямой наводки – семьсот-восемьсот метров. Найти и уничтожить группу нужно в кратчайшие сроки. Группа наносит существенный урон нашим войскам в тылу, имея приказ не выходить к линии фронта, а продолжать действовать в тылах и ждать приказа о наступлении. Недавно они уничтожили танковую роту нашего батальона из засады. Возможно, они также имеют отношение и к боевым столкновениям на шоссе, которые зафиксированы командованием. Вопросы есть?
– Интересное решение, – поглаживая пилотку, лежавшую перед ним на столе, заметил Полторак. – Значит, тремя машинами?
– Так точно, – кивнул Соколов. – Одна «тридцатьчетверка» и две ваши установки. С таким количеством машин нам будет легче перемещаться, не привлекая внимания. Фашисты тоже умеют смотреть по сторонам и отслеживать перемещение больших танковых сил.
– А у них какие силы? – улыбнулся Захаров. – Раз такой скандал пошел, стало быть, существенные?
– Существенные, – подтвердил Соколов. – Но разве это имеет значение? Им же труднее прятаться. По последним сведениям, полученным от оставшегося в живых танкиста, в составе групп как минимум восемь танков «Тигр» и четыре танка новой модификации из дивизии СС «Мертвая голова».
Алексей знал, что ему пришлют опытные экипажи. И лейтенант Полторак своей серьезностью и собранностью не вызывал сомнений в том, что он опытный артиллерист, командир. А вот Осип Захаров выглядел вчерашним выпускником краткосрочных артиллерийских курсов.
– А ты, Осип, что думаешь по этому поводу? – спросил Соколов. – Ты задал только один вопрос. Других у тебя нет?