– А зачем другие задавать? – Младший лейтенант вдруг на какой-то миг стал серьезным и даже повзрослел, но тут же снова улыбнулся, и перед Соколовым оказался прежний молодой румяный парень, который ни разу и не брился. – Если командование решило провести операцию по поиску и уничтожению затерявшихся в нашем тылу немецких танков, значит, оно все решило и менять своих решений не намерено. Если тебя назначили старшим, значит, у тебя есть необходимый опыт и свое видение будущей операции. От меня и от Кирилла требуется просто не промахнуться.
– Скорострельность у нас не та, что у «тридцатьчетверок», – заговорил Полторак. – Правильно ты решил бить со средней дистанции. Мы и с двух километров их распотрошим, но после первого же выстрела оставшиеся в живых развернутся и уйдут. И будем мы их снова искать по лесам. А с такого расстояния можно заметить направление движения. Кстати, экипаж машины Захарова у нас рекордсмен, они умудряются четыре выстрела в минуту делать, когда остальные экипажи делают стандартные один-два выстрела.
– Это мы можем, – заулыбался Захаров. – Я специально ребят тренировал. Наше ведь дело – в засаде стоять, а ты на нас немцев выведешь. Или мы встанем у них на пути. Я когда в сорок втором еще на «СУ-76» воевал, два боя с танками выиграл за счет скорострельности. Я уже тогда понял, что побеждает не техника, не пушка и не танк, а люди, которые сражаются. Люди в итоге побеждают: артиллерийский расчет, экипаж танка. А техника – всего лишь инструмент в руках солдата. Кто лучше владеет инструментом, тот и побеждает.
«Вот так тебе, – подумал Соколов. – Не суди по внешности. Парень второй год воюет».
Тактика, которую предложил Соколов, самоходчикам понравилась. «Тридцатьчетверка» выслеживает «Тигров», определяется маршрут движения врага, на их пути устраивается засада с помощью двух «СУ-152». А дальше все зависит от того, как поведут себя немцы. Оставалось определить основные направления поисков. Двенадцать танков – не иголка в стоге сена. Но если ты сам с группой танков умудрялся прятаться и скрытно передвигаться в немецких тылах, тебе легче представить действия немецкого командира, который находится в тылу советских войск.
– Товарищ лейтенант, «Береза» на связи! – крикнул из люка Омаев.
Сколов бросился к «Зверобою» и схватил протянутые ему шлемофон и ларингофоны. Никитин говорил торопливо.
– «Зверобой», на дороге между Хвалино и Веденеево идет бой. Подробностей не знаю. Или на колонну напали немцы, или наши натолкнулись на окруженцев. Выдвигайся туда срочно. Возможно, это проявился наш «зверинец». Будет информация – я сообщу.
Колонна тронулась. «Тридцатьчетверка» сразу оторвалась, набрала скорость и ушла вперед. Соколов хотел как можно скорее понять, что случилось на дороге. Если это «Тигры», то решение можно будет принять на месте. Связавшись со своими самоходками, навязать немцам бой, попытаться уничтожить хотя бы часть вражеских танков. Главное – найти их.
Когда минут через сорок Соколов прибыл на место, бой уже закончился. То, что это не те, кого он искал, стало понятно сразу – разношерстная команда пленных стояла на краю дороги, всего человек двадцать. Среди них были солдаты с инженерными нашивками, связисты и даже один военный почтальон.
Капитан-артиллерист, следовавший с двумя огневыми взводами на конной тяге, увидел немцев, пересекавших дорогу, – несколько грузовиков и два бронетранспортера. Немцы тоже заметили советских артиллеристов, поняли, что они обнаружены и что тайком пересечь дорогу им не удалось. Развернувшись, гитлеровцы решили напасть на пушки и скрыться. Немецкий командир не знал, что на это шоссе выходит грунтовая дорога, пригодная для движения гужевых повозок и пеших колонн. И когда они атаковали артиллеристов, из леса вышла стрелковая рота. Бой был коротким. Прижав врага пулеметным огнем, пехотинцы дали возможность артиллеристам развернуть свои орудия, и те попросту расстреляли колонну грузовиков прямой наводкой. Оставшиеся в живых фашисты, увидев еще и приближающуюся «тридцатьчетверку», стали сдаваться.
– Это все? – спросил Соколов, спрыгнув с брони и подойдя к группе немцев, стоящую под охраной автоматчиков.
– А что, церемониться с ними? – усмехнулся командир стрелковой роты. – Хорошо хоть, додумались лапки поднять, а то бы мы их всех до одного тут, прямо на дороге, положили!
– Я не о том. Танков с ними не было?
– Я вам не переводчик, – огрызнулся капитан. – Мое дело – убивать. А допрашивать будете в штабах.
Соколов пошел вдоль строя пленных немцев, вглядываясь в нашивки. Он увидел унтер-офицера с артиллерийскими эмблемами. Ткнув в его сторону пальцем, он приказал по-немецки:
– Подойди ко мне.
Немец побледнел, оглянулся на своих товарищей, но те отвели глаза. Унтер-офицер вышел из строя и встал перед Соколовым. Несколько секунд он стоял нерешительно, потом отдал честь и сказал:
– Унтер-офицер отдельного минометного дивизиона Гюнтер Вилло, господин лейтенант.
– Господин, – передразнил пленного Соколов. – Как вы стали разговаривать, однако! Какая часть, куда вы шли?
– Здесь солдаты из разных частей. Я сам пристал к этой группе, когда нас разбили два дня назад, и мы остались без орудий. Ваши танки вышли к нам в тыл.
– В вашей группе были танки? Танки с вами отступали, пытались пробиться к своим?
– Нет, у нас танков не было, господин лейтенант, только грузовики.
– Вам приказывали не выходить из окружения, а продолжать сражаться в нашем тылу?
– Я ничего не знаю о приказах командования, последовавших после нашего отступления, – отрицательно качнул немец головой. – Возможно, у господина майора был приказ, но он погиб в этом бою.
– Черт бы тебя побрал, тоже мне, служака! Не знает ничего! – недовольно проворчал Соколов по-русски. И продолжил допрос по-немецки: – Когда вы в последний раз видели свои танки в нашем тылу?
– Я не видел танков, господин лейтенант. Но их видел господин майор. И он погиб. Три дня назад в лесу он с кем-то разговаривал. Было темно. Это другая группа, я думаю, они тоже выходили из окружения. Но мы с ними не объединились, я подумал, что небольшими группами будет легче пробиться через линию фронта. Наверное, там были танки, потому что мы в грузовик приняли двух раненых танкистов. Мы их увезли, но вчера они оба умерли. Их похоронили в лесу.
– Покажите на карте, где вы приняли двух танкистов, – велел Соколов, доставая карту.
Немец долго смотрел на карту, шевеля губами. Водил по ней пальцем, что-то соображал. Наконец он ткнул пальцем в точку, где была развилка, и спросил, здесь ли они сейчас находятся. Получив утвердительный ответ, он указал на окраину большого лесного массива северо-восточнее села Большие Волчки.
Вдруг послышались звуки приближающихся танков. Все, в том числе и советские артиллеристы, обернулись. Оказалось, подошли две самоходные артиллерийские установки.
– Эй, самоходы! – крикнул кто-то из артиллеристов. – Опоздали вы на праздник! Медленно ездите, без вас с фрицами польку-бабочку сплясали!
Соколов оставил в покое пленного и побежал к машинам. Командиры орудий спустились и ждали его, поняв, что Алексей получил некую важную информацию.
– Смотрите, братцы. – Соколов развернул карту на крыле самоходки. – Вот здесь два дня назад пленные видели танки. С танкистами разговаривал их командир, но он погиб. Танков никто не видел, только их командир. А еще в грузовике они вывезли двух раненых танкистов.
– Ясно, – кивнул Полторак. – На броне раненых не повозишь. Значит, избавились от балласта, а сами – рейдовать по тылам. Логично.
– А маршрут-то вырисовывается! – Захаров провел по карте тонким концом подобранной ветки. – Вот здесь немцы расстреляли вашу роту на опушке. Здесь они встретились с окруженцами и попросили принять раненых. Значит, танки идут вдоль фронта с северо-запада на юго-восток. Не факт, что они сохранят это направление, но уже есть шанс их найти где-нибудь вот здесь. – Захаров ткнул в район железной дороги.
Младший лейтенант был прав. Необходимо атаковать эшелон, уничтожить стрелку, а то и мост целиком. Это уже весомая диверсия на рокадном направлении, срыв подвоза боеприпасов, пополнения, да и просто переброски войск и резервов.
– А раненые танкисты где? – подал голос сверху с башни «Зверобоя» Логунов.
– Они закопали их тела вот тут, – показал Соколов на карте. – Придется нам туда поехать. Тем более что все равно маршрут совпадает с гипотетическим направлением немецкой группы.
Немцы на грузовиках шли тайком, скрываясь на лесных дорогах и с частыми остановками. «Тридцатьчетверка» добралась до нужного места за три часа. Соколов велел самоходкам ждать его на развилке – зря гонять тяжелые машины смысла не имело, расходовать горючее и моторесурс просто так тоже не стоило.
Дойдя до опушки леса, «Зверобой» остановился. Соколов поднялся на башне в полный рост и стал сверять ориентиры местности с отметками на карте. Это было то самое место, которое указал пленный унтер-офицер. По его словам, грузовики стояли в низине. Необходимо было решить здесь и сейчас, возвращаться ли на то место, где колонна окруженцев встретилась со своими танками. Танков солдаты в колонне не видели, значит, они были укрыты. А кроме как в лесу, двенадцать танков нигде не скроешь.
– Логунов, – Соколов наклонился к люку танка, – вы с Бабенко остаетесь. От машины ни на шаг. Омаев и Бочкин, возьмите автоматы и штыковую лопату. Догоняйте.
Спрыгнув на сухую траву, Алексей неторопливо пошел туда, где, по словам пленного, стояла колонна немецких машин. Дождей давно не было, земля была сухая, трава тоже высохла. Но след протектора автомобильных колес на пыли он разглядел. Вот здесь из низины выезжали машины. Вопрос, когда это было – вчера, два дня назад, месяц назад? Подбежавшие танкисты остановились рядом с лейтенантом и стали озираться.
– Руслан, ты у нас самый глазастый. – Алексей повернулся к Омаеву. – Чему там тебя дед-пластун научил? Когда здесь проехали машины, сколько их было?