– Не ходите туда, где стреляли, где лежат убитые или какие-то военные вещи. Там могут оказаться гранаты и снаряды. И они могут взорваться и убить вас. Ваши мамы будут плакать.
И тут Бабенко увидел глаза ребятишек и тут же прикусил язык. Совсем не знал он детей, даже близко не представлял, что не испугал их рассказами о снарядах и гранатах, а только распалил их любопытство и желание это все найти, а может, даже отнести в овраг и попробовать взорвать. Пришлось быстро переводить разговор на другую тему. Но ребят уже ничто другое не интересовало, а ведь Бабенко пытался рассказывать про танки.
Спохватившись, что он заболтался с детьми и что вот-вот придет Анна, Бабенко поспешно попрощался со своими новыми знакомыми и поковылял в дом, придерживаясь за стену. Нога уже не так сильно болела, отек начал спадать, но наступать на нее все еще было больно. Зайдя в комнату, Семен уселся на лавку, вытянул ногу и положил ее на стул.
Через несколько минут вошла Анна. Она удивленно посмотрела на мужчину и, отойдя к печке, стала с чем-то возиться.
– Сейчас я тебя завтраком покормлю, Семен, – не оборачиваясь, сказала хозяйка. – Как твоя нога? Болит?
– Лучше уже, но как заденешь, хоть на стенку лезь, – приврал Бабенко.
– Так вот нечего ходить, лежал бы себе и лежал! Когда еще на войне отоспишься?
– И то верно, – согласился Семен и поднялся с лавки.
Анна собрала какие-то тряпки и вышла в сени. Бабенко по пути к своей лежанке прошел мимо печи, оглянулся и быстро отодвинул заслонку. Крынка, которая с утра была почти полна парного молока, теперь оказалась пуста. И вообще-то это была другая крынка.
«Зверобой» шел вдоль дороги, обгоняя пешую колонну солдат. «Новобранцы», – решил Алексей сперва, увидев новенькие шинели и еще не обмятые в щиколотках кирзовые сапоги. Но потом, приглядевшись, понял, что в колонне особнячком идут и солдаты в выгоревшем и помятом, хотя и чистом обмундировании. Фронтовики после госпиталей. Одним словом, маршевая рота на передовую. Дойдут до части, их распишут по подразделениям, выдадут оружие и – в бой.
– «Пятый» доложил, что он на месте, товарищ лейтенант, – раздался в шлемофоне голос Омаева.
– Понял, – кивнул Соколов. – «Ольха» отзывается?
– Велели быть на связи. Обещали вызвать сами.
– И все? – со злостью в голосе спросил Алексей.
– Не все, – помолчав, ответил радист. – Готовят документы на экипаж лейтенанта Полторака на награждение за подвиг.
«На награждение… – с грустью подумал лейтенант. – Ребятам это уже не нужно. Не за награды воевали. А родственникам эти ордена и медали сыновей и мужей не вернут. Только напоминать будут, что они не вернулись, лежат где-то в братской могиле».
– Госпиталь, командир, – вдруг сказал по ТПУ Логунов.
– Что? Ты о чем, Василий Иванович?
– Госпиталь, говорю, есть здесь, в Поповке. Мы обсуждали недавно. Вон подводы идут с ранеными, а там две машины с крестами стоят. И «Эмки» штабные вон промелькнули.
Справа остался мост через реку Жадановку. Добротный хороший мост, уцелевший во время боев. По нему даже танки смогут пройти. Местность впереди стала понемногу понижаться, а насыпь у дороги – повышаться.
В кустарнике за густым ивняком Соколов разглядел самоходку. Хорошую позицию занял Захаров, оттуда просматриваются и простреливаются подступы и к мосту, и к окраине Поповки.
Когда «Зверобой» въехал в село, Соколов понял, что немного ошибся насчет важности этого населенного пункта. Непонятно, как уцелело здание школы, но бомбили здесь основательно. Почти вся восточная часть села отсутствовала. Между воронками были разбросаны обгорелые бревна и кирпичи, на пожарищах чернели печи и трубы.
– Вызывай «Ольху», – велел Омаеву лейтенант, останавливая «тридцатьчетверку» возле здания с покосившейся красной табличкой «Поповский сельсовет».
Заглушив двигатель, Алексей устало положил голову на руки. Почему командование молчит? Сейчас бы подбросить сюда немного сил да накрыть остатки этой группы! Пять танков всего! Пусть тяжелых, но всего лишь пять! «Найдем мы их, в лесу они, где-то здесь. Негде им больше быть».
По броне постучали чем-то железным, и Соколов поднял голову. Перед открытым передним люком стоял старший лейтенант. Его лицо показалось Алексею очень знакомым.
– Эй, бронетехника, ты чего здесь стоишь?
– Жду связи с командованием, выполняю приказ, – ответил Соколов.
Взгляд старшего лейтенанта сделался удивленным, а потом обрадованным.
– О, знакомое лицо! Ты же этот… – Старший лейтенант отошел от танка, посмотрел на надпись на башне и засмеялся. – Ты же Соколов! «Зверобой»! А меня не помнишь? Тацинская, мы с тобой прорывались к аэродрому. Я – Борис Колотилов, стрелковой ротой тогда командовал. Мы десантом на танках шли.
– А-а-а, здорóво, Борис! – Алексей протянул руку старшему лейтенанту и выбрался из люка. – Ты здесь со своей ротой? Здесь штаб?
– После ранения временно признан негодным к строевой. – Колотилов недовольно сплюнул в сторону. – Хотели вообще комиссовать, но один профессор пошел навстречу. Здесь штаб бригады, я командую комендантским взводом – охрана, обеспечение и все такое. Кто-то считает, что место теплое и тихое, а у меня за месяц сорок процентов боевых потерь! Линия фронта меняется каждый день, а бригада – это вам не армия, она почти на передовой. Три раза за последнюю неделю отбиваться пришлось, когда фрицы подходили к штабу!
– Сегодня придется тебе, Борис, и в четвертый раз отбиваться, – выдал Соколов.
– Не понял, – насторожился Колотилов. – Ты откуда пришел-то? Что случилось? Нам не сообщали о прорывах немцев на нашем участке и соседних, которые грозили бы нашим тылам.
– Кто из начальства сейчас есть в штабе? Пошли, я доложу. Заодно свяжетесь с «Ольхой», они подтвердят все, что я говорю. Я небольшой группой гоняюсь по нашим тылам за немецкими танками, которые остались в окружении. Есть основания полагать, что они выйдут к Поповке.
Колотилов буквально за рукав втащил Алексея в здание бывшего сельсовета.
К счастью, начальник штаба бригады майор Нестеров оказался на месте. Он выслушал рассказ танкиста, хмуро сведя густые брови. Потом майор вызвал дежурного и приказал срочно дать связь с «Ольхой». Подозвав Соколова к карте на стене, он попросил:
– Покажите, где все произошло. С самого начала.
Алексей принял из рук начальника штаба остро заточенный карандаш и начал показывать, где впервые обнаружились танки и погибла танковая рота лейтенанта Максимова, путь немецких танков и где Соколов со своей группой устроил им засаду.
Прибежавший дежурный доложил, что «Ольха» на связи. Нестеров, Соколов и Колотилов отправились в соседнюю комнату, где располагался связной узел. Майор предложил Соколову первому доложить «Ольхе». После доклада Алексей передал трубку майору.
– Вы понимаете, что могут натворить в Поповке даже пять тяжелых танков? – резко воскликнул Нестеров. – Я знаю, что такое субординация, товарищ подполковник! Но у меня здесь госпиталь и почти тысяча раненых и медиков! Ко мне прибыла маршевая рота только что призванных бойцов! Безоружная! В своем распоряжении я имею комендантский взвод со стрелковым оружием в количестве всего лишь сорока двух человек! Из всех противотанковых средств защиты Поповки, госпиталя и штаба бригады у меня есть лишь «тридцатьчетверка» вашего лейтенанта и одна установка «СУ-152», которую он привел с собой!
Закончив, Нестеров отдал трубку связисту и расправил под ремнем полевую гимнастерку.
Уже в своем кабинете он приказал:
– Колотилов, отправь пару опытных толковых бойцов на моей «Эмке», пусть покрутятся возле леса. Но далеко чтоб не совались! Нам нужно как можно скорее узнать, на подходе ли танки. Дай им ракетницу, оговори сигнал опасности. И пригласи ко мне командира маршевой роты и директора госпиталя.
– Есть! – козырнул старший лейтенант и выбежал из кабинета.
– Теперь ты, герой, – майор подошел к карте. – Говоришь, из двенадцати машин у них осталось пять? Это увеличивает наши шансы на успех. Эвакуировать штаб я не имею ни права, ни времени. Поэтому до подхода помощи занимаем круговую оборону. Не знаю, что пришлют и в каком количестве, так что рассчитывать будем только на себя. Снять хотя бы взвод с передовой я тоже не могу, меня под трибунал отдадут. Согласовывать времени нет, да и не будет никто согласовывать. «Ольха» пообещала помощь, вот и весь разговор. Держимся. Где твоя «сушка» стоит?
– Вот здесь, за дорожным полотном, – показал Алексей на карте. – Там перепад высот как раз позволяет установке выходить на прямой выстрел и прятаться в неровностях. Сектор обстрела почти сто восемьдесят градусов. Я смогу маневрировать и не давать немцам возможности обойти самоходку. Но этого мало. У самоходки, как вы понимаете, скорострельность невысока. Если немцы рассредоточатся, на каждый выстрел экипаж будет тратить больше времени.
– Ты прав, «Зверобой», – задумчиво кивнул майор. – Так ведь твой танк зовут в войсках?
– Это имя придумал мой заряжающий, молодой парень. Его мать со своими подругами на заводе передала деньги, и они все вместе купили ему танк. Он его назвал «Зверобоем» – начитался Фенимора Купера.
– Все правильно, злее драться будете с материным оружием. И деремся ведь со зверем. Правильно, что «Зверобоем» назвал.
В кабинет вошли капитан со шрамом на щеке и пожилой мужчина в очках с толстыми линзами, с погонами медицинской службы. Директор госпиталя с порога начал возмущаться:
– Вы меня, конечно, извините, Василий Варламович, я понимаю, что время военное, и я человек военный. Но вызывать меня, как подчиненного! Да еще когда на мне новое поступление раненых! Есть телефон, есть… простите, иные возможности!
– Не обижайтесь, доктор, времени на это нет, – оборвал военврача Нестеров. – И объяснять каждому тоже нет времени. На подходе немецкие танки.
– Как танки? – Военврач медленно стянул очки и опустился на стул.
– Вот так. Выходят из окружения. Так что, доктор, поднимайте всю вашу охрану, какая есть, всех способных держать оружие в руках. Получите бензин, собирайте пустые бутылки, склянки, заполняйте – делайте зажигательные снаряды. А вы, товарищ капитан, вместе с моим командиром комендантского взвода будете строить баррикады на главных улицах. Оружие – на вес золота, но если против нас выйдут только танки, винтовки не понадобятся. Раздадим гранаты – делайте связки, минимум по три штуки на каждой. Бросать только под гусеницы, не пытайтесь вывести из строя танк целиком. Цель – остановить их.