— Вы были полковником?
— Не, дотянул… Присвоили бригадира незадолго до… — он не договорил и махнул рукой. — Но мы еще повоюем, солдат.
— Против кого?
— Против тех, кто устанавливает здесь свои законы. Против подземных тварей, прикидывающихся людьми, — глаза Копченого горели, в углах рта выступила пена. — Ты своими глазами видел одного из этих демонов!
— Но я думал, что он горец… — пролепетал Рой.
— Они такие же горцы, как и мы с тобой! — брызнул слюной авторитет; таким Рой его еще не видел. — Я вот этой рукой влепил в одного из них шесть пуль! — пятерня ткнулась чуть ли не в лицо Гаалу. — И он не только остался жив, он едва не отправил на тот свет меня! Только жажда мести помогла мне тогда выжить… Он сам дьявол, Рой Гаал! Сам дьявол!..
В семь утра выйти в путь не получилось. Добрая половина беглецов подняла бузу, убеждая подольше остаться в комфортабельном месте, где светло, сухо, тепло и есть где поспать.
— Пошарить в округе, так и жратву найдем, — шумели уголовники, видимо подначенные за ночь двумя оставшимися авторитетами: Стариком и другим, откликавшимся на странное погоняло Полбанки. — Ну и что с того, что четверть века прошло? Склады при старой власти такие закладывали — закачаешься. Ливер там всякий протух, конечно, но консервы, сухари и все такое сто лет храниться могут!
Бедолаге, обожженному ядовитым мочалом, за ночь стало гораздо хуже — лицо превратилось в сплошной сизый волдырь, глаз не было видно под отеками. Еще вчера все считали его лишней обузой и готовы были бросить на произвол судьбы, но сегодня пострадавший выдвигался сторонниками длительной передышки в качестве аргумента: надо, мол, подождать, когда ему станет получше. То, что без квалифицированной помощи ему лучше не станет, отметалось без обсуждения. Мол, отлежится, рассосется…
В процессе спора выяснилось, что часовой, которого Копченый выставил у входа в зал перед сном, бесследно испарился, так и не разбудив сменщика. В другой обстановке это перепугало бы всех — куда может деться человек в подземелье, где, по слухам, обитают упыри и всякая прочая нечисть? Но теперь зачинщики бунта утверждали, что Колесо — тот еще ухарь — просто решил дождаться, пока все уйдут, чтобы обосноваться здесь и жить припеваючи, пока остальные будут погибать в темных туннелях. Мол, на что упырям автомат? Автомат бы они оставили. Автомат, он людям нужен, а упырям он зачем? Они и без автомата отлично себе жили…
В конце концов, Копченый махнул на спорщиков рукой и велел тем, кто согласен идти с ним дальше, отойти в сторонку. Отошло всего трое — Рой, айкр Туурлан и, не без колебаний, Горбатый. Это было поражением.
— Ну и дьявол с вами! — смачно харкнул на пол предводитель. — Обойдемся без них. Придется попотеть, но обойдемся. Набивайте мешки поплотнее.
— А вот тут ты не угадал, — осклабился Полбанки. — Всю поклажу вы оставите здесь.
— Не понял, — Копченый потянулся к кобуре на поясе, но на него смотрело уже несколько винтовочных и автоматных стволов: авторитеты, похоже, времени ночью зря не теряли.
— Так мы тебе разъясним, — добавил Старик. — Ты кинь сюда пушку, Копченый. Оно спокойнее будет. Да и вы, мальцы, тоже положите свои пукалки на пол.
Но навстречу стволам бунтовщиков тоже поднялось три автомата и, чуть помедлив, «герцог» Копченого. Выстрелить первым никто не решался — огневая мощь с обеих сторон была почти равна А той кровавой черты, которая разделяет непримиримых врагов, пока не было. Не пролегла еще черта между людьми, которые несколько часов назад хлебали баланду из одного и того же котла Они все оставались товарищами, если не по сути, то по несчастью, и все еще можно было решить…
Но атмосфера уже накалилась до предела: две группы беглецов стояли, держа друг друга на прицеле не ради шутки — вполне серьезно, и достаточно было кому-то чихнуть, как поднялась бы пальба, скорее всего, не давшая бы шансов выжить никому. Один только слепец в нелепом на фоне остальных красном «клифте» — он единственный не сменил мешковатую на его щуплой фигуре тюремную робу на синий комбинезон оператора — крутил обмотанной бинтами головой, ничего не понимая.
И в разгар этого молчаливого противоборства в зал вбежал Ботало, о котором все позабыли, — приперло беднягу еще до спора, и он тихонько выскользнул в коридор.
— Братва! — заорал с порога вор, бледный, как полотно. — Братва! Глянь там чего!.. А чего это вы? — не сразу разглядел он нацеленное друг на друга оружие. — Чего не поделили-то?
— Заткнись, трепло! — цыкнул на него Полбанки. — Лучше подумай, на чьей ты стороне!
— Я?.. А чего?.. Да бросьте вы! Лучше гляньте чего там!..
Первым отреагировал Копченый.
— Пойдем, глянем, — он щелкнул предохранителем «герцога» и сунул его в кобуру, — что там ты откопал. Склад с тушенкой?
Это простое и естественное движение как-то неожиданно открыло клапан в перегретом котле спора, стравив безвредно всю злость, что копилась с начала побега. Люди облегченно задвигались, опуская оружие, послышались шуточки и обычные подначки. На двух старых воров, застывших с автоматами в руках, смотрели с насмешкой, и они, переглянувшись, тоже решили не перегибать палку. Момент был упущен, бежать за уходящим поездом было глупо…
Прежней дружной командой отряд вывалился в коридор, и только Рой приметил, как, задержавшись в дверях, предводитель недобро зыркнул на зачинщиков, всем видом уже показывающих, что они вовсе ничего и не думали такого затевать. Зыркнул, как будто зарубку оставил. На память.
Возбужденный Ботало привел товарищей к темному узкому ходу, ответвляющемуся от основной «магистрали», хоть тускло, но освещенной. Гаал уже забегал сюда пару раз за ночь по «неотложным» делам, и, судя по тяжелому духу, перебивающему затхлый запах подземелья, далеко не он один. Но сейчас всех волновало не сортирное амбре: неподалеку от входа, привалившись к стене, сидел… человек с автоматом на коленях.
— Что за хрень? — изумился один из каторжников. — Я час назад здесь был, никого не было.
— Может, это Колесо? — Старик осторожно ткнул сидящего стволом автомата в плечо.
Фигура легко, будто сделанная из картона, завалилась на бок, загремел по бетонному полу автомат…
— Скелет!!!
— Что ты несешь? — возмутился Полбанки, вытягивая шею: опытный и осторожный вор — а другому и не дожить было до таких лет — держался за спинами других. — Шкилет вчера на проводах сгорел. Дотла!
— Сам посмотри!
На полу действительно валялся человеческий скелет, которому кто-то для смеха накинул на плечи куртку, а на колени положил автомат.
— Кто это такой веселый, а? — разом осмелел Полбанки. — Шутки шуткуете?
— Какие шутки? — Горбатый вертел в руках автомат. — Это автомат Колеса — я сам ему вчера объяснял, что тут нажимать надо и где.
— И что с того? Сам подложил и прячется где-то!
— Единственное оружие подбросить ради шутки? Что-то не верится…
— А вдруг он и правда — сам Колесо? — тихо спросил кто-то.
Все почувствовали, как холодок пробегает по спине. Разом вспомнились россказни про упырей и прочую нечисть, гнездящуюся в таких вот катакомбах. Уголовники потихонечку попятились из вонючей темноты на свет.
И только один Копченый не потерял присутствия духа. Он присел на корточки, не без труда оторвал у костяка руку и постучал ей об пол. Звук получился четкий, будто стучал он куском дерева.
— Кости-то старые, придурки. Высохли давным-давно. Если бы Колесо даже обглодали дочиста, как этого молодчика, мослы были бы свежими. Глядите сами!
Он поднял череп и с треском хватил его об пол, словно глиняный горшок. Каторжники в ужасе отпрянули, а Ботало, которому один из разлетевшихся по бетону осколков попал на ботинок, даже запрыгал на одной ноге, стараясь стряхнуть легкую как пробка костяшку.
— Ну, положим, у Колеса и при жизни мозгов не было… — пробормотал кто-то, и ответом ему был громкий хохот: все будто хотели утопить в истерическом веселье свой недавний ужас.
— Не было!.. — повторяли воры, утирая выступившие на глазах слезы. — Откуда им там быть?..
— Да и клифт на нем не наш, — указал кто-то на знаки различия, едва различимые на пыльной ткани. — У нас ведь старье сплошь красным было, а новье — синее. А это что?
Мундир и правда был армейский, старого образца, буро-зеленого цвета. Его владелец, похоже, пролежал тут не один десяток лет.
— И все-таки… — покачал головой Горбатый. — Кто это все сделал и куда девался Колесо?
— Я думаю… — начал было Полбанки, как где-то, совсем рядом, раздался жуткий хохот, одновременно похожий и непохожий на человеческий.
Бледные каторжники переглянулись и рванули к пультовой: вопрос оставаться здесь или идти дальше снялся сам собой…
Светлый туннель остался далеко позади. Растянувшись цепочкой, беглецы снова шарили лучами фонариков по хрустящему под ногами мусору, ежеминутно чертыхаясь и кляня на чем свет стоит и друг друга, и тащащего их неизвестно куда Копченого, и «понастроивших все это» неведомых инженеров. Заверения предводителя, что «осталось совсем немного» и скоро они выйдут из-под земли, вызывали только озлобление, грозящее вылиться в новый бунт. И если большая часть отряда еще не повернула назад, то только потому, что между тем местом, по которому они шли, и относительно спокойной пультовой пролегали километры темного, сулящего неизведанные опасности пути.
Каждый час отряд должен был останавливаться, чтобы перегруппироваться. Замыкающими в цепочке идти никто не хотел: побывавшие там уверяли остальных, что видели тени, крадущиеся по их следу, сверкающие из темноты глаза и даже некие светящиеся объекты, постоянно меняющие форму и прячущиеся, стоило только остановиться на них взглядом. Уже знакомый нечеловеческий хохот, то и дело раздающийся то позади отряда, то впереди, мгновенно выветривал самоуверенность даже у самых отпетых уголовников и заставлял беглецов теснее жат