Первая эта старая, но похоже еще живая стиральная машинка. Ока что ли? Короче бочка такая цилиндрическая. Если рабочая то это просто гуд. Будь она у меня вчера не пришлось бы мне со щеткой надрываться стираючи…
А вторая находка оказалась телевизором, не то что бы старым, нет вполне бодрым японцем нулевых годов, но еще кинескопным. А к нему прилагался видик. С полусотней кассет. Да да. Тот самый старый добрый видик. Мечта девяностых. Не DVD диски даже еще, а именно кассетный. Как их там называли? VHS что ли? Впрочем неважно. Главное, то что сейчас с учетом того что телевидение накрылось, эти полсотни кассет могут весьма разнообразить мой досуг. Смотреть про супергероев я не смогу, а тут вроде при первом взгляде ничего фильмы попадаются… Титаник, Привидение, Леон, Терминаторы первый и второй… Были и те что мне не нравился, но на слуху. типа Маски или Эйс Вентура. Все фильмы годов девяностых. Ну это понятно. Ровесники видика.
Думал подгонять машину или тащить к дому на своем горбу? Вроде и не далеко, да и груз не такой уж тяжелый. Неудобный скорее. Неухватистый. Но в итоге все же решил поберечь топливо. Если за каждой мелочью буду машину гонять горючка очень быстро кончится. (Кстати еще одна задача на будущее. Наведаться на заправки в округе. И запастись бензином по полной.) А пока на горбу оттащим. Не переломимся…
Когда и стиралка и телевизор заняли свои места в моем доме, уже смеркалось. До настоящей темноты еще далеко, но она уже не за горами. Я успел проверить только свою улицу. Ни детей, ни даже новых трупов (если не считать стариков) я не нашел. Обычные дачи. На еще одну улицу времени у меня точно не хватит. Хотя… А что если не проверять каждое строение, а ограничиться только теми, возле которых авто стоит? Ну или хотя бы дорожка от снега прочищена. Зимой то сразу видно, где есть люди, а где их с осени не было. Ведь все равно все самые интересные находки именно в этих домах. Да пожалуй так и следует поступить.
Сказано сделано. Вот и следующая улица за моей. Тут всего две машины на всю улицу. Вот тут поближе что это у нас? Киа Рио. Не новая, но ухоженная машина. Рабочая лошадка так сказать. А вон там дальше еще одна. Подошел. Старая Нива. В ужасном состоянии. Даже хуже чем семерка у стариков. С чего начать? Пожалуй начну с той дачи где Киа Рио. Перспективнее мне кажется. И машина богаче, и домик поухоженней. И… И блин, тут даже не заперто! Зашел в холодный, промороженный домик. Ну как я и думал. Два трупа. Молодой мужик не старше тридцати, но с бородкой (ох уж мне эта мода на бороды) И совсем молодая женщина. Ей и вовсе не больше двадцати пяти. Совсем молоденькая… А это что? На диване возле самой печки под двумя одеялами лежит крохотный трупик девочки… Совсем кроха. Я плохо различаю возраст именно у таких вот малышей, но я бы сказал, что от двух до четырех лет… Где то в этом диапазоне. Блин, как на душе погано… Девочка то почему не выжила? Или… Или она уже после смерти родителей просто замерзла?
И в этот момент синюшний трупик малышки раскрыл глаза и посмотрел на меня. Бледное личико словно с трудом сморщилось и словно через силу девочка издала едва слышный, неуверенный хнык. Да ёж твою медь! Она же жива еще!
Глава 9
Меня словно дубиной по голове приложило! Аж в глазах потемнело. Мысли носились в голове как сумасшедшие. Ехидно-презрительный внутренний голос спрашивал: «Ну что? Ты и сейчас не захочешь брать на себя ответственность? Типа у нее и так все будет хорошо?» Логическая часть пыталась просчитать варианты, как эффективнее будет поступить. А тело словно само шагнуло вперед.
Раз. Одно движение молнии и пуховик падает на пол.
Два. Туда же летит стянутая через голову толстовка вместе с футболкой.
Три. Пуховик снова на плечах, но не застегнут.
Четыре. Малышка вырвана из-под одеял.
Пять. Ее невнятные тряпки, беспорядочно и нелепо напяленные на неё, тоже летят на пол. Она остается в легкой пижаме.
Шесть. Крохотное тельце прижимается к груди и пуховик застегивается еще плотнее прижимая её к моему телу. (тут, надо признаться, я чуть не заорал в голос). Наверняка все хоть раз попадали в такую ситуацию, когда вы сидите дома в тепле, а тут кто-то заходит с мороза и сует свои ледяные ладони вам на спину под футболку, или на шею или ещё куда… Неприятное ощущение. А тут оно было во сто крат неприятнее. Девочка вся целиком была словно выточена из одного куска льда. По телу словно побежали ледяные муравьи. Грудь онемела. А я даже выругаться не мог при ребенке, и потому сжав зубы лишь тихо шипел:
— Ссссс…
Семь. Придерживая одной рукой почти невесомую девочку, я нагибаюсь, и свободной рукой подхватываю с полу слетевшую вязанную шапку, и напяливаю на выглядывающую из воротника у меня на груди детскую головку. Она, конечно, ей велика. Но так даже лучше. Она скрывает чуть ли не всю голову.
А я развернувшись выхожу из дома. Можно, конечно, было бы растопить печь прямо там, в том доме, но а смысл? До моего дома не так уж далеко. И, хоть он тоже с утра не топлен, но там всё равно теплее. И протопиться он может куда быстрее.
Я иду, стараясь сдерживаться. Всё мое естество кричало: Быстрее! Быстрее! Бегом! Но я упрямо сдерживался. Гололед-то на улице ведь никуда не делся. А на бегу растянуться проще простого. А мне нельзя. Категорически нельзя. Я словно нес бесценную вазу, придерживая ее обеими руками. Одной рукой, прижатой к собственному животу я придерживал ее снизу, не давая провалиться вниз, а второй — придерживал её головку, чтоб она не слишком бултыхалась при ходьбе. Блин, как же долго тянутся эти несчастные двести или триста метров…
Но и они все-таки закончились. Вот и мой дом. Блин, холодновато. И когда он успел так остыть? Ведь только утром протапливал! Нет, по сравнению с тем ледяным домом, откуда я принес девочку, тут конечно тепло. Но до комфортной температуры всё же не дотягивает. Хотя я где-то слышал, что при сильном обморожении нельзя резко помещать в тепло. Типа внешние ткани начнут быстрее прогреваться, а внутренние позже… И, в результате, пойдет отмирание этих самых внешних тканей, которые уже проснулись, а приток крови недостаточный. Надо изнутри греть! Кстати да. Метнувшись на кухню-веранду поставил чайник на плиту. Снова зашел в дом. Расстегнув пуховик, поставил девочку на кровать и стянув его окончательно, заворачиваю девочку в него. Он хоть немного теплый от моего тела. А сверху еще и одеялом. Вот так. Полежи пока, милая. А я с голым торсом метнулся на улицу за дровами. Блин, грудь словно онемела. Если спину сразу прихватило морозом на улице, то грудь и не почувствовала ничего.
Никогда так быстро не растапливал печь. Всё получалось буквально в одно касание. И вообще, я словно летал по участку. Затопил печь, запустил генератор, залив ярким светом весь дом, на место закипевшего чайника поставил кастрюльку с водой. Прямо в чайник сыпанул сахару. От души так сыпанул. (Сахар, особенно растворенный в воде самые быстрые углеводы. Сил от них прибавляется быстрее всего.) Помешал… Блин, кипяток. Поить таким не станешь. Так, только не суетиться. А мы вот так поступим: схватив теплое полотенце, я завернул в него чайник и, принеся к комнату, поставил его на только начинающую прогреваться печку. И усадив туда же девочку, прижал к нему ее пяточки. Сам же снова метнулся на кухню. Нашел среди припасов подложку с куриной заморозкой. То ли окорочка, то ли голени, неважно. Надо сварить. Сахар-то, конечно, хорошо, но нужно и что-нибудь посущественней. Но и твердой пищи после долгой голодовки тоже нельзя. Тем более совсем же малый ребенок… Так что куриный бульончик подойдет идеально.
И вообще я неприлично суетился вокруг этого крохотного комочка. Словно был в чем-то виноват и стремился загладить свою вину. И ещё — я вспомнил, что с человеком в такой ситуации нужно обязательно разговаривать, не давать ему терять сознание. Ведь такое бывает сплошь и рядом. Пока человек в беде ё организм борется из последних сил, а стоит понять, что все, помощь пришла и организм сдает. Расслабляется. Типа «я сделал все что мог, дотерпел, теперь тебя спасут…» И этих сил как раз и не хватает. Поэтому и нельзя давать забыться. Пациент должен быть в сознании. И для этого с ним надо говорить. Даже если он не отвечает. Хотя конечно, лучше бы, чтоб отвечал.
Кстати, потрогал чайник. Всё — можно пить. В меру горячий. Первым хлебнул сам из носика. Да, живительное тепло побежало по пищеводу. Горячо, но и не обжигает. Самое оно. Вот только сладкиииий! Переборщил с сахаром. Впрочем, детям нравится сладкое. Стал поить девочку что-то бессвязно бормоча при этом. Что-то типа:
— Так, ну-ка, давай. Вот. Ещё глоточек. Хорошо. Молодец. Сейчас согреешься. Давай еще. Чаек сладенький…
И всё в таком духе. Девочка послушно глотала чай. Вот только ее тело периодически пробирала крупная дрожь. Озноб. Достав её из своего пуховика я снова прижал ее к груди, а пуховик надел сверху. Так вместе с девочкой сходил на кухню, отключив плиту, не до бульона сейчас, и вернулся в комнату. И присел на диван. А сверху еще и одеялом накрылся… Будем греть своим теплом. Говорят самый действенный способ. Хотя и мучительный. Эдакая снегурочка мне попалась. Вместо человеческого тепла холод идет от тельца. Ну что ж, будем терпеть.
Постепенно бормоча девочке что-то успокаивающее и гладя её по голове я и сам угомонился. Перестал нервничать и суетиться. Попытался её разговорить, но она наконец уснула. Не потеряла сознание, а именно уснула, тихонько посапывая носом и крепко прижимаясь ко мне. Конечно, от меня ж тепло идет, вот к теплу и жмется.
Впрочем, и от нее того ледяного ужаса, как вначале, уже не идет. Согревается девочка. А я сидел с ней на груди и думал. Думал об всей этой ситуации. Вот, спас девочку. Молодец я? Нууу… Наверное. Спасти девочку — да. Я действовал на одних инстинктах. Но спасти это даже не полдела. Это крохотная часть. Я ж не глупый подросток и примерно представляю какой воз проблем взваливаю себе на плечи, подобрав такую кроху. Теперь о дальних рейдах нужно забыть. И вообще от дома далеко не отойдешь. Ребенок маленький же без присмотра. Была б она лет семи хотя бы, тогда да… Тогда можно оставить на время одну, а самому в город смотаться или по окрестностям прошвырнуться. А теперь как привязанный. Причем я сам себя привязал. И ещё. Своих детей у меня не было. Но с малышами я любил возиться. С племянниками, с детьми своих пассий… И со всеми чудесно ладил! Но! Во-первых, они были всё же постарше, лет семи-десяти. А, во-вторых, ладил я с ними пару часов в день. Или целый день, но в выходной. Но потом я всё равно возвращался в свою квартиры и погружался в привычный мне покой. А тут же придется с ней круглые сутки… О-ох, хлебну я ещё горюшка… Но, с другой стороны, а какие у меня были варианты? Отвернуться и уйти из комнаты когда я ее увидел? Мда… Я не святой. Далеко не святой. Но это было бы на мой взгля