Времени было, если верить телефону, чуть за шесть вечера. Но для проснувшегося в три ночи и чуть ли не весь день проведшего на ногах, да еще под дождем и снегом… Нет, сил не было совсем. Меня ещё хватило на то, чтоб развесить промокшую одежду вокруг печи (кстати, уже второй комплект за день. Об этом стоит тоже задуматься — сменка нужна), впрочем не очень близко. Был у меня в армии неприятный опыт, когда я так же, суша форму после стирки в опасной близости от печки, прожег ее немилосердно. Больше меня ни на что не хватило. Буквально рухнув на постель на полке я словно провалился во тьму…
(сквозь Сон..)
ТЬМА…
Тьма была абсолютной! Ни фотона света. А как же полёт, туннель и свет в конце туннеля? Неужто все пережившие клиническую смерть врали? Вот же сволочи! Хотя… Они же, все, в итоге, всё-таки выжили, вернулись — раз смогли рассказать о свете и туннеле. Так что могли и видеть. Вот только к настоящей смерти их ощущения никакого отношения не имели. Классическая ошибка выжившего.
Что? Никогда о такой не слышали? Да ну, бросьте! А впрочем — слушайте.
Во время Второй Мировой американские бомбардировщики летали бомбить немцев. Тем же это почему-то не нравилось. И их системы ПВО регулярно сбивали американцев. Вот прям очень регулярно. И это уже не понравилось самим американцам. Почему-то… Типа: «а нас-то за что?» Как-то так. И решили они бронировать свои самолёты. Вот только как? Целиком самолёт не забронируешь, он тупо не сможет взлететь, если его весь броней зашить. Да и груза возьмет много меньше, а это, как раз — неприемлемо. Значит бронировать нужно самые ключевые точки. И как понять — какие точки на самолёте ключевые? Да хотя б — по статистике. Смотреть где больше всего попаданий во, все ж таки, вернувшихся с задания самолетах. Вот же они — под рукой.
Больше всего их нашлось на крыльях и в центральной части фюзеляжа. Гораздо меньше в районе топливных баков и совсем не было попаданий в двигатели.
Вроде как — дело ясное. Куда больше всего попаданий — там и бронировать. Крылья и фюзеляж…
На счастье американцев работал у них на базе один умный человек. Венгерский математик Абрахам Вальд. Или Вельд. Не помню точно. Так вот, Вальд заявил, что места с максимальным количеством попаданий бронировать не нужно. Совсем! Объяснил. Раз с такими повреждениями самолёты все равно возвращаются, значит эти повреждения не критические. Зато вот те, кто получили эти критические повреждения — просто уже не вернулись! Это ж так просто! И это именно те места, где у вернувшихся пробоин не было. То есть — двигатели и топливные баки. Ибо те, кто получали их уже ничего не могли рассказать.
Ясна аналогия? Или вот ещё пример. Дельфины. Вот все же знают: «добрые дельфины спасают утопающих, толкая, чуть ли на себе выводя к берегу». Сотни зафиксированных случаев. Тысячи спасенных…
А что ЕСЛИ предположить невероятно, но возможное — что где-то есть и другие. Злобные дельфины. Которые выпавших за борт наоборот — толкают подальше от берега. А? Может такое быть? Да запросто! Вот только рассказать о таком неподобающем поведении дельфинов, увы, некому. Не выживают.
И так далее. Примеров можно приводить сотни. Но общий смысл, я думаю — ясен. Пережившие клиническую смерть все как один видят туннель и свет в конце тоннеля. Вот только почему же они думают, что это проход в загробный мир? Ведь они выжили. А что если наоборот? Туннель и свет — это как раз путь назад, в Мир Живых, к нам, который они смогли найти и вернуться. А те, кто не нашёл… Те и не вернулись.
Вот как я, например. Никаких туннелей не наблюдаю. Тьма вокруг абсолютная. Нет ничего. Даже пресловутого чувства падения. Чтоб понять, что ты куда-то падаешь, нужно иметь хоть какую-нибудь точку как ориентир. А ничего нет. Абсолютно…
ХОЛОД…
Ничего нет кроме холода. Забавно, не правда ли, как можно чувствовать холод, не имея собственно тела? Но тела не было, а холод был. И он убивал…
Ну, по крайней мере, я это так ощущал. Как убивает холод? Он окружает со всех сторон. Он сковывает движения. Он норовит забраться в самый центр организма. Организм борется. Он сжимается, стремясь уменьшить потери тепла. Руки и ноги прижимаются к груди. Так называемая поза эмбриона. Организм медленно отступает, отдавая холоду сначала самые дальние рубежи… уши, щеки, нос… пальцы на ногах и руках…. Сами руки и ноги… Сердце до последнего качает кровь, снабжая кровью самое главное…. Мозг. До последнего… Пока холод не сожмет и их…
Холод убивал… Хотя, с тем же успехом можно было бы сказать, что это сама Тьма развоплощает меня. И это — тоже будет правдой. И ещё, можно сказать что Холод — это и есть Тьма. А правильнее всего было бы сказать, что ощущение тьмы как холода это мое личное восприятие. Кто-то другой может ощущает это по другому.
Помните старый смешной номер в КВН? Расскажу, напомню:
— Михайло, ты в какой науке силен? В механике, али в зоологии?
— В механике!
— «Сломалась» твоя корова…
Так и здесь. Ощущение тьмы и медленного угасания у каждого может быть свое. Кто-то, возможно, ощущал себя космонавтом, выброшенным в открытый космос в одном скафандре и без запаса кислорода. Только с тем воздухом что есть у него в самом скафандре. И его угасание связано не с холодом, а с удушьем.
Или тетрадным листом, исписанным мелким почерком, выкинутый в газон возле дома… Его палит солнце, поливают дожди, размывая написанный текст и разрушая саму структуру бумаги.
Или старый дом, покинутый своими хозяевами. Он может ещё долго протянуть, медленно разрушаясь. Но без людей — он все равно обречен! Вопрос лишь во времени.
Я же ощущал себя беспомощным младенцем, да даже котёнком, неважно — маленьким теплым комочком, медленно замерзающем на морозе. О, нет! До полного замерзания было ещё очень далеко. Процесс только начался. Отмирала та самая периферия. Вот, например, исчезают воспоминания далекого детства, о котором я и так давно уже не помнил. Или сюжет одной из тысяч прочитанных мной книг… Не самой интересной и запоминающейся. Или исчезает умение писать стихи или складывать оригами… Или притупляется на долю процента какое-нибудь чувство: страх, любопытство, брезгливость, сострадание…
Процесс утраты всего ещё только-только начался. Но он — неостановим. Рано или поздно Тьма и Холод развоплотят меня полностью…
БОГ?…
Но что это? Тьма и Холод медленно отступают. Меня окружает мягкое сияние. У него нет формы, нет размера. Оно постепенно окружает меня полностью. Свет нес тепло. Он и был теплом. Мое саморазрушение остановилось. Меня со всех сторон окружает свет, тепло и любовь. Да, то, что окружало меня — было полно любовью… Ко мне, ко всему миру… Это действительно Бог?…
Будь я истинно верующим, у меня и сомнений бы в этом не возникло. Ну а Кто ж ещё-то?
В холодной тьме Небытия,
На пол пути в Ничто,
Тебя находит Кто-то,
Дарящий Свет, тепло, Надежду и Любовь...
Какие могут быть еще варианты…?
Но нет… Увы, Вера мне была недоступна. Таким уж вырос. Материалистическое воспитание советских времен. Ну не мог я принять эту сущность как Бога… Да она неизмеримо сильней и могущественней меня. Непостижимо мудрей. Но Бог? Да мало ли форм жизни во Вселенной?
Если продолжать аналогию с замерзающим котенком, то человек, подобравший этот маленький теплый комочек на холодной улице для котенка тоже будет однозначно высшим существом. Непознанным и всемогущим. Но Богом это его не делает.
Сквозь наплывающую дремоту, я уловил отголосок эмоции этого типа Бога. Это было одобрительное удивление. Если продолжать аналогию ещё дальше, то он словно подумал: «Ишь ты, глянь-ка, царапучий?»
Но это был именно что отголосок. Основное что я ощущал, это была любовь. Любовь ко мне, такому слабому, никчёмному и беспомощному. Не идеальному. И далеко не святому. Но Он любил меня такого, как я есть. Любовь окутывала меня теплым одеялом, она согревала меня. Холод отступил. Накатывала сонливая расслабленность. Всё. Все беды окончены. Больше никаких неприятностей. Только тепло и любовь. Раствориться в них. Полностью. Без остатка…
— НЕТ!!!
Это было как удар. Понимание того, что меня изменяют — выдернуло меня из дремоты словно морковку из грядки. Этот… недоделанный бог стирал меня! Всю мою личность. Нет, не так. Он словно счищал с меня всю грязь и мерзость. Словно котенка вздумали искупать и вывести вшей. Вот только в раздел грязи попадала вся моя личность — память, привычки, прожитый опыт… Все то, что делало меня мной… Да, суть не трогали. Но ее оставляли одну… Словно с листка удалили весь написанный текст, для того чтоб написать его заново!
Да, может быть этот новый текст будет лучше. Может быть. Но это уже буду не я! Он будет вновь совершать те же ошибки, наступать на все те же грабли… Не хочу!!! Уж лучше холод развоплощения! Там, по крайней мере — честнее.
Я забарахтался (интересно как можно барахтаться не имея тела? одним разумом), пытаясь вырваться из этого «ласкового тепла». Мягкое присутствие этой высшей сущности несколько ослабло, а по краю сознания вновь прокатился отголосок чужой эмоции. Все той же самой — с оттенком одобрительного удивления. «Царапучий». Зато моя суть (до чего же не хочется применять слово душа!) забурлила на порядок интенсивнее. Словно ее разглядывали под микроскопом. Словно непоседливого котенка выдернули из теплой уютной за пазухи и, взяв за шкирку, поднесли к лицу — рассматривая, что же с ним не так.
Дальнейшее было бы проще всего изложить в виде диалога. Вот только диалога, как такового, и не было. Ну что может понять котенок, даже если человек будет обращаться к нему… Ему не понять, не осознать чего от него хотят и требуют. Понять он может лишь в меру собственного невеликого умишки. Так что, повторяюсь — диалога не было. Все происходило в глубинах одного только моего разума. Ощущения накатывали одно за другим. Причем их приход я бы сравнил с волной, накатывавшейся оттуда-то издалека, а потом полностью накрывавшей меня. Видимо этот «псевдо-Бог» как-то все же умудрялся со мной общаться. Конечно, я не улавливал ни его мыслей, чувств и эмоций. (