– А зачем это воспитателям? – сходу не врубился Саня.
– Ну, чтобы порядок, дисциплина, – мрачно разъяснил Гоша. – Старшие типа как отвечают за поведение мелких. Егор говорит, когда эти старшие сами были мелкими, их так же гоняли, вот теперь отыгрываются. Короче, как в армии. Только у солдат всего год службы, а эти – чуть ли не с пелёнок. Егорке повезло, что он туда в шесть с половиной попал. Прикинь, что с ним было бы, если б сразу из Дома ребёнка… Вообще вырос бы овощ овощем. Ну и по-любому синдром нарушения привязанности.
– Откуда ты всё это знаешь? – недоверчиво спросил Саня. Гоша говорил сейчас очень уж по-взрослому. Будто не четырнадцать ему, а все сорок.
– Есть, Санёк, такая штука, называется интернет. И я, когда всё это с Егором закрутилось, полез туда, стал всякую инфу искать, про детдома, про беспризорников, про то, как им помочь. Инфы много, и фонды всякие есть, только туда соваться стрёмно. И сто процентов, не удалось бы скрыть от родаков.
– А что такое синдром нарушения привязанности?
– Это когда человек не может никого любить, – не сразу ответил Гоша. – Когда для него всякий, кто рядом – или опасность, или добыча. То есть такой детдомовский ребёночек видит тебя – и думает: то ли ты ему можешь люлей навешать, и поэтому надо под тебя прогибаться, или ты лох, тебя можно развести на жалость и что-то поиметь. Причём сами-то дети в этом не виноваты, это у них мозги так приспособились к жизни в детдоме. По-нормальному они уже не могут, и это почти не лечится, прикинь? Можно сколько угодно гладить по головке – а бесполезно.
Судя по Егору, с ним этого ещё не случилось. Во всяком случае, они с Саней вполне нормально рисовали волков, тигров и ёжиков, потом обсуждали книжку про Буратино, смотрели мультик на смартфоне, а под конец даже поборолись немного: мелкий очень заинтересовался дзюдо.
Саня, конечно, посмотрел его цветок эмоций. Картинка оказалась вовсе не страшной: да, пульсировала пронзительно-жёлтая тревога, тускло светился фиолетовый страх, но куда больше – ярко-зелёной любви, синей радости, розовой надежды. Здесь, в тесном, не слишком уютном гараже пацану было куда лучше, чем на улице, и уж тем более чем в мрачных, обшарпанных стенах интерната. Почему они мрачные и обшарпанные, Саня не знал, просто ему так представлялось.
А вот о будущем Егор не думал. Куда больше его занимали книжки и настольные игры, аудио в плеере, цветные карандаши и фломастеры. Даже таблицу умножения он пересказывал прямо как стихи про зиму и торжествующего крестьянина.
– С книжками, кстати, случилась засада, – пояснил Гоша. – Мои-то все детские давно выкинули, типа я вырос, квартира тесная, зачем захламлять. А что по учёбе надо или просто для почитать – в соседнем доме детская библиотека, там всё есть. И вот теперь, видишь, пригодилось. А в магазинах книги для детей знаешь какие дорогие! Моих карманных стопудово не хватит, а просить ещё – сразу начнут докапываться, зачем тебе, на какие такие цели… Но я после майских проявил ум и сообразительность… Короче, зашёл в эту нашу библиотеку и спросил, есть ли что-то списанное, ненужное. Типа у моих родителей есть знакомая многодетная семья, живут в деревне, до ближайшей библиотеки сто локтей по карте, вокруг волки воют. Ну, привели меня в запасник, там целые горы… сказали – бери, что надо. Я две здоровенные сумки утащил, до зимы хватит как минимум. Только вот всё нужно решить раньше зимы. Лучше всего, пока школа не началась.
– Саня, – прервал их Егор, – а ты ёжика видел?
– Сто раз! – улыбнулся он. – Есть такая деревня, Семиполье… и там этих ёжиков просто толпы! Они приходят из леса, топают и просят молока.
– А я не видел, – вздохнул Егор. – Я бы его погладил.
– Так у него ж иголки, он колючий! – напомнил Саня.
– Ну а я осторожно. По мордочке. Она же не колючая! А медведя ты видел?
– Видел, – подтвердил Саня. – В зоопарке.
Уж в зоопарк-то они с Мишкой и мамой сходили уже три раза, и братец просился снова.
– А тигра?
– И тигра тоже! Там разные тигры есть. И жёлтые, и белые.
– А белые разве бывают? Это, наверное, совсем старенькие, они поседели. Как моя бабуля!
Совершенно не верилось, что ему десять лет – разницы с Мишкой почти не ощущалось. И Саня с ужасом подумал, а каким бы он был сейчас сам, если бы с младенчества жил в детдоме. Ну, пусть даже не с младенчества, а с шести с половиной. Не посмотрел бы всё то кино, что посмотрел. Не прочитал бы всех книжек, что прочитал. Не сыграл бы во все игры, что сыграл. Не монтировал бы видео, не занял бы третье место в соревнованиях по дзюдо, не попал бы в «Ладонь»… Надо бы у Лёши спросить, за всю историю «Волнореза» бывало ли, чтобы принимали детдомовских?
Сразу в голове сложился сюжет. Вот какой-нибудь детдомовский пацан летом, в лагере, познакомился с волнорезовским. Тот просигналил по волшебной связи своим ребятам из отряда, те приехали. Лагерь пусть будет близко, просто за городом. Приехали, значит, увели пацана подальше от посторонних глаз, за территорию… лес лучше всего. Рассказали всё про «Волнорез», дали силу, зажёгся в нём шарик… неважно, какого цвета. Потом тот волнорезовский мальчишка научил его разному…
А дальше смена кончилась, пацан вернулся в свой детдом, где всяческие зверства и гадства. Начал защищать других, а себя нельзя, потому что правило номер два. Конечно, он может на это правило забить, никто же не увидит, не узнает. Но если он честный, то сообщит в отряд, по волшебной связи… нет, не выходит. Не успеет он за такое короткое время выучить морзянку. Хотя если помощь нужна, можно же просто просигналить: приезжайте! Приедут, под завесами пройдут мимо охраны… пообщаются, погладят кому надо мозги, дадут кому надо волшебных пенделей. Но так же невозможно каждый день…
Значит, пусть пацан присмотрится к детдомовским ребятам, вдруг там хоть один достойный найдётся. И тогда опять вызывать отряд, чтобы уже этого второго принимать в «Волнорез», давать силу. И будет их в детдоме двое волшебников, друг друга станут защищать… а потом, может, третьего найдут, четвёртого… И так получится отряд. Старшие будут уходить… надо узнать, во сколько из детдома уходят, в шестнадцать или позже? Если позже, то хреново, тогда «пенсионеры» могут всё волшебство младшим загубить… не получится у них по волнорезовской теме не общаться, всё же рядом, на глазах… А классный мог бы из всего этого получиться фильм… Может, рассказать в «Ладони» и попробовать самим снять? Только для своих, для отрядных…
– Нам пора! – напомнил Гоша. – Уже пятый час, мои скоро вибрировать начнут. И твои тоже, наверное. Пока, Егорка, не скучай! И не забудь, у тебя примеры и упражнение по русскому! Завтра проверю!
Классный из него получился бы старший брат!
– А как Егор вообще попал в детдом? – спросил Саня, когда они вошли в метро.
– Обычная история, – махнул рукой Гоша. – Мама пьяница, бабушка тоже, но в основном мама. Водила всяких уродов домой, настоящий притон, короче. Потом по пьянке кого-то ножом порезала, насмерть, ну и присела надолго. Бабке опекунство над Егором не дали, она и больная, и тоже выпить не дура. Так что приехали тётки из опеки, взяли Егорку и повезли в детдом. Сказали, можешь свои игрушки с собой взять, а у него, прикинь, вообще никаких игрушек не было! А между прочим, маму и бабушку он любит, постоянно про них говорит.
Саня слушал всё это – и с каждым словом чувствовал, как опускается на него какая-то невидимая, упругая, но всё равно тяжёлая глыба. Ну что, волшебник, помнишь первое правило «Волнореза»? И что будешь делать с такой бедой? Кому тут гладить мозги? Кого лупить волной ужаса? Какая тут может быть польза от завесы невидимости? Значит, вспоминаем другое правило: «Если дело не простое, посоветуйся в отряде, не пытайся всё сделать сам».
…– Вот такая фигня, – закончил он свой рассказ и снова сел на табуретку.
Если бы тут, в подвале, водились мухи, слышны были бы не только их жужжание, но и полёт – настолько затянулась тишина. Плотная, тяжёлая, как отсыревшее ватное одеяло.
– Какие будут идеи? – спросил наконец Лёша.
– Ну, – потянул руку, точно в школе, Ванька, – можно, конечно, с этим детдомом разобраться, откуда он сдёрнул. Съездить туда, по мозгам дать кому следует. Старшим ребятам то есть, воспитателям тоже… чтобы им стрёмно стало наезжать на Егора… ну и вообще на мелких. Вот как тогда в Питере, когда Серёгу из интерната вытаскивали.
– Молодец! – скривил губы Серёга. – Конструктивно мыслишь, а главное, глобально. Ну, съездим, предположим. Ну, кому-то вломим, кому-то мозги погладим… и сколько продержится эффект? Если пару недель, то хорошо, а скорее всего, меньше. Или предлагаешь еженедельно туда мотаться, в Тульскую область?
– А самое главное, – добавила Аня, – Егору туда возвращаться нельзя – даже если мы там всех надолго запугаем. Саня же сказал, его при одной только мысли об этом детдоме плющит и колбасит. Вот представь – его там больше не будут трогать, а он всё равно каждую минуту будет ждать, будет представлять, как его сейчас…
– А если Гошкин отец и в самом деле продаст гараж? – напомнил Саня. – Куда Егора девать?
– Ну, в крайнем случае, можно пока здесь поселить, – предложила Лиска. – Тут хотя бы зимой не холодно…
– Ага, ага! – скептически покивал Дима. – А про нас как объяснишь? Может, соорудишь ему постоянную иллюзию? А что, будем приходить, подпитывать волшебством… Или давай, расскажем ему всё, примем в «Волнорез», дадим силу. А потом обратно в детдом… и прикинь, что он там наколдует. И нам же потом придётся туда ехать, отлавливать его и лишать… Не приходилось ещё этого делать? А мне вот в том году пришлось, когда в «Сову» девчонку приняли, не проверили как следует… а она как только получила волшебство, сразу начала всем своим врагам мстить… то есть девчонкам из класса. А это летом случилось, в «Сове» почти все разъехались, нужен был народ, их командир помощи запросил, ну и Данила меня послал поучаствовать. Заодно опыта набраться. Гадкое дело, между прочим.