Сегодня 30° в тени — очень жарко для этого времени года, — и потому после долгой утренней работы мы с Марси отправились в Денвер побродить по пассажам с кондиционированным воздухом. Я чувствую себя слегка отрешенным от всего этого. Существует такое резкое различие между Свидетельствованием и деперсонализацией. В первом случае ты непривязан; в последнем — отрешен. В первом у тебя есть основа невозмутимости, с которой ты страстно вовлекаешься во все, что возникает; в последнем ты пребываешь в оцепенении и не способен испытывать страсти к чему бы то ни было. В первом ты видишь все с прозрачной ясностью и в ярком освещении; в последнем ты как будто смотришь на мир через перевернутый телескоп. У меня все еще есть умеренная, но необычная для меня доза последнего, последнего и последнего.
Но входи в пустоту и находи Пустоту.
Понедельник, 6 октября — Боулдер
Его зовут Джон; он находится в одном из хосписов, для которых Марси занимается маркетингом и менеджментом. Джон умирает от СПИДа, как недавно умерла его жена. Над его кроватью — это маленькая кровать в маленькой комнате, где стоят еще четыре кровати, отделенные друг от друга лишь тонкой занавеской, создающей иллюзию личного пространства, — висит фотография, на которой они с женой изображены такими, какими они когда-то были, здоровыми и сильными, улыбающимися и счастливыми, очень красивыми людьми. Эта фотография — все, что у Джона осталось от той жизни, которую он когда-то знал. Врачи сказали, что ему осталось жить около двух недель, и Джон это знает.
«Вы говорили, что мне здесь понравится, а я ненавижу это место», — говорит он Марси, которая устроила его в этот хоспис. Грустно то, что это заведомо лучшая возможность из всех, что у него были, и ему повезло, что Марси его сюда поместила. Но в такие времена об этом трудно помнить.
«Я ненавижу это место! Я ненавижу его! Взгляните на меня!» Джон задирает свою ночную рубашку, и там, где когда-то были его ноги, сейчас палки, белые кости, обернутые пергаментом. «Вы мне лгали, вы мне лгали. Я умираю, мне осталось лишь несколько недель, и взгляните на меня. Я ненавижу это место! И я ненавижу еду, я особенно ненавижу еду. Я не хочу так умирать».
«Джон, послушай. Какую еду ты любишь?»
И Джон начинает длинный перечень еды, которой, по его словам, ему хочется, но в действительности это перечень того, чего ему когда-то хотелось. Теперь он не ест ничего — что бы это ни было.
«А особенно я люблю мексиканские буррито и коку».
В это утро Марси встает пораньше, покупает ему буррито и коку и ставит около его кровати, в крохотной комнатке, где он умирает.
Вторник, 7 октября
Думаю о Джоне, и мне снова приходит в голову, что вся духовная практика — это репетиция — и в наилучшем варианте разыгрывание — смерти. Как говорят мистики: «Если ты умираешь до смерти, то, когда приходит смерть, ты не умираешь». Иными словами, если ты прямо сейчас умираешь для чувства отдельной самости и взамен открываешь свою настоящую Самость, каковая представляет собой весь Космос, то смерть этого частного тела-ума не более чем листок, опадающий с вечного дерева, которым ты являешься.
Медитация — это практика этой смерти в этот момент, и в этот момент, и в этот момент, путем пребывания в безвременном Свидетеле и разотождествления с конечной, объективной, смертной самостью, которую можно видеть как объект. В пустом Свидетеле, в великом Нерожденном нет никакой смерти — не потому, что ты вечно живешь во времени — это не так, — а потому, что ты отрываешь безвременность этого вечного момента, который вообще никогда не входит в поток времени. Когда ты пребываешь в великом Нерожденном, выступаешь свободно как пустой Свидетель, смерть ничего существенно не меняет.
И все же любая смерть по-своему так печальна.
Среда, 8 октября
Обед с Лео и нашими друзьями Полом и Сел в ресторане Мортона в ЛоДо. Лео — чрезвычайно милый человек, очень умный и добрый. «Моторола», это единственная компания, которая обосновалась в Китае, не будучи вынужденной иметь в качестве партнера коммунистическое правительство; сейчас на предприятиях «Моторолы» в Китае занято 67 000 рабочих. Лео только недавно вернулся из Пекина, а Пол и Сел направляются туда по делам в последние три недели ноября, так что они обменивались опытом.
Бизнес, очевидно, связан с производством и продажей товаров и услуг. Но эти продукты Правой стороны сначала создаются сознанием Левой стороны, и потому, как отметил Лео, значительная часть его деятельности связана с внутренним развитием менеджеров, именно поэтому его заинтересовала моя работа. И именно поэтому тремя важнейшими областями применения исследований сознания остаются образование, политическая теория и бизнес.
Было начало вечера, поскольку Лео предстояло улетать в 8 часов. Пол и Сел вернулись домой, а мы с Марси — мы заранее зарегистрировались в «Браун-Пэлас» — сидели в Комнате Рузвельта, пили мартини и исчезали в романтическом тумане.
Пятница, 10 октября
Сэм вернулся из Франции, где он месяц преподавал медитацию, а Роджер только что отбыл на месячный медитативный ритрит. Как говорит сын Френсис, Боб: «Роджер отступает, чтобы наступать»[35].
Воскресенье, 12 октября
Мэрилин Шлиц сейчас в Боулдере и зашла пообедать со мной и с Марси, и мы только что разошлись. Мэрилин, как и следует ожидать, очень умна — она входит в разнообразные советы директоров в Гарварде, Стенфорде, национальных Институтах здоровья, Аризонском центре исследований сознания, Эсалене и т.д. И самое главное, она — настоящая милочка. Она замужем за Китом Томпсоном; я очень люблю их обоих. Мы с Китом знакомы очень давно. Кит — протеже Майкла Мёрфи; он был автором или редактором нескольких книг; у него прекрасный стиль, очень грамотный и элегантный (что почему-то крайне редко встречается в этой области). Сейчас он возглавляет издательство в Институте ноэтических наук (ИНН), где Мэрилин руководит исследовательским отделом.
На данном этапе Мэрилин особенно интересует изучение мудрости туземных культур, однако без романтизма, которым отмечена слишком большая часть таких исследований (как она говорит об одном племени: «Не будем забывать, что эти люди — охотники за головами»). Я от всего сердца приветствую такой беспристрастный подход — признавать как мудрость, так и гнусность.
Вторник, 14 октября
Со времени публикации «Пола, экологии, духовности» — и особенно «Краткой истории Всего» — наблюдался все возрастающий интерес к моей работе в очень консервативных и ортодоксальных областях, в частности, в политке, бизнесе и образовании. Причины этого, на мой взгляд, весьма интересны.
Более ранние этапы моей работы (которые я описал в «Оке Духа» как «Уилбер-1», «Уилбер-2» и «Уилбер-3» были неразрывно связаны с надличностными и духовными сферами. Если бы вы захотели использовать эти модели, то вам было бы совершенно необходимо учитывать высшие и трансцендентальные уровни. Это сильно ограничивает применение таких моделей в реальном мире, поскольку немногие люди действительно интересуются этими более высокими уровнями или эволюционировали до них. Применения в бизнесе и образовании были немногочисленными.
Но модель «Уилбер-4» (четыре сектора, каждый примерно с дюжиной уровней) почти сразу же оказывается применимой к большинству областей, поскольку четыре сектора охватывают множество обычных событий. Вам не приходится учитывать или даже признавать более высокие и надличностные уровни каждого сектора, чтобы вам оказались полезными сами секторы. А секторы полезны потому, что они дают простой, легко понятный способ борьбы с редукционизмом флатландии, столь преобладающим в современном и постсовременном мире. Поскольку законченный редукционизм попросту ложен, этот редукционизм будет отрицательно сказываться на ваших усилиях в любой и каждой области — от бизнеса до политики и образования — или даже делать эти усилия непригодными, и потому четыре сектора дают вам непосредственный способ избежать этого вредного влияния. А это будет окупаться во всем — от более ответственной политики до более эффективного образования и возросших прибылей.
Я полагаю, что именно поэтому данная модель сейчас применяется в столь многих различных областях, как теоретических, так и практических. Вот несколько примеров.
Билл Годфри, глава школы «Зеленые Холмы» (6—12-е классы) в Энн Арборе (Мичиган), прислал длинное резюме «применения теории секторов к процессу составления учебных программ, равно как и ко всей школьной модели». Это весьма впечатляющий документ, в котором очерчены общие цели и средства образования с использованием четырех секторов (и соответствующих им уровней развития); теперь эти идеи проводятся в жизнь в «Зеленых Холмах». Сходным образом Эд Мак-Мэнис пишет, что в Денверской академии — школе для детей с недостатками способностей к обучению — «в учебной программе уже внедрены многие из этих идей». Я получил несколько десятков аналогичных писем из образовательных учреждений всего мира.
Последователи Джеба Буша из Флориды звонили, чтобы обсудить эти идеи в политике — пример с консервативной стороны, — а Майкл Лернер и его организация «Политики смысла» находят их полезными с либеральной (или постлиберальной) стороны — такого просто не могло случиться, когда я сосредоточивался главным образом на «дальних пределах человеческой природы». Четыре сектора действуют и на более низких и средних уровнях, где и происходит большая часть действий в реальном мире.
Др. Кеннет Кокс из НАСА прислал «Футуристические перспективы освоения космоса», в которых эта модель используется для определения будущих направлений работы НАСА и исследований космоса. В статье очерчены двадцать принципов, природа холонов, их четыре характеристики и т.д., и она завершается словами: «Земля — космос — это холон, и путем изучения его характеристик целого и частей можно разрабатывать эволюционные схемы». Мне бы хотелось увидеть, как НАСА пытается получить финансирование у конгресса, объясняя природу холонов. «Извините, полковник, но пора спуститься на землю».