Msaggronistic. Любит классный панк. Мне пришло оповещение, что она появилась онлайн и включила… — Дэнни листает уведомление. — «The Slits». Я не в курсе, кто такие, но в том-то и кайф, вдруг мне понравится.
— Согласна.
Я тоже не в курсе. Впрочем, логика в рассуждениях Дэнни есть.
— Ладно. — Он начинает убирать со стола. — Я к чему: все эти технологические стартапы вполне способны обозвать финансового директора счетоводом-монетчиком, или как они его там окрестили? Типа, оригинально и смело. Кофе будешь?
Я смотрю на часы. Два семнадцать.
— Не успеваю. Мне еще две комнаты убирать, потом бассейн.
— Принесу тебе кофе, иди.
Я встаю и потягиваюсь, разминаю шею, плечи. До этой работы я и не подозревала, каким тяжелым физическим трудом является уборка. Таскать пылесос вверх-вниз по лестнице, драить туалеты и кафельную плитку… Убрать девять комнат подряд — все равно что в тренажерном зале позаниматься.
Не успеваю я закончить работу у бассейна, как с чашкой кофе является Дэнни. На нем любимые плавки, крошечные и на редкость тесные. Желтые, как банан, а на попе — алая надпись «ПЛАХОЙ МАЛЬЧИК»; она бросается в глаза, когда Дэнни, нагнувшись, ставит кофе на шезлонг.
— Не вздумай расплескать, вытирать не буду, — предупреждаю я.
Дэнни в ответ лишь показывает язык, затем красиво, без единого всплеска, входит в воду. Для ныряния здесь глубины недостаточно, но Дэнни легко скользит у самого дна и всплывает на поверхность в дальнем конце бассейна, целый и невредимый.
— Хватит драить, тут уже чисто. Ныряй!
Меня одолевает нерешительность. Я еще не пропылесосила столовую — заметит ли это кто-нибудь?
Смотрю на часы. Три пятнадцать. Гости приедут в четыре. Все рассчитано до минуты.
— Ладно, уговорил.
Это наш еженедельный ритуал. Десятиминутное погружение в бассейн после всех дел; способ предъявить права на территорию и напомнить себе, кто тут на самом деле главный.
Купальник уже на мне, под одеждой. Я стаскиваю потную футболку и грязные рабочие джинсы. Не успеваю оттолкнуться от бортика, как чья-то рука дергает меня за лодыжку, и я с визгом шлепаюсь в бассейн.
Выныриваю, отплевываясь и убирая волосы с глаз. Вода повсюду.
— Кретин! Я же просила не брызгать!
— Спокойствие! — раскатисто хохочет Дэнни, вода блестит на темной коже драгоценными камнями. — Я все вытру, клянусь.
— Убью, если не вытрешь!
— Вытру! Я же пообещал, да? Вытру, пока ты будешь сушить волосы. — Он указывает на свою стриженную под машинку голову.
Да, тут у него передо мной преимущество.
Я толкаю его в плечо, но злиться на Дэнни долго не умею, и следующие десять минут мы плаваем, толкаем друг дружку и боремся, словно щенки. Наконец оба начинаем задыхаться и прекращаем возню.
Довольный Дэнни вылезает из бассейна и, хватая ртом воздух, шлепает к раздевалкам — наряжаться и встречать гостей.
Мне тоже пора, столько дел еще… Однако на мгновенье — всего на мгновенье — я позволяю себе передышку. Ложусь на спину и дрейфую, распластав руки и ноги. Нащупываю шрам на щеке, веду пальцем по линии — кожа внутри до сих пор тонкая, нежная. Вижу сквозь стеклянную крышу серое небо, кружащие снежинки.
Небо в точности такого цвета, как глаза Уилла.
Время до прибытия гостей истекает, я слышу, как Дэнни начинает вытирать воду в раздевалке. Нужно идти, а я не могу. Не могу отвести взгляда. Лежу на спине, в ореоле собственных темных волос, дрейфую, наблюдаю. Вспоминаю.
Лиз
Снуп ID: ANON101
Слушает: снупит за EDSHEERAN
Снупобъекты: 0
Снупписчики: 0
Мы уже довольно высоко в горах. Дорога пролегает через альпийские деревушки, очень красивые, будто с открытки, но всю живописность портит небо — оно не голубое, а угрожающе-серое, низкое. На смену мокрому снегу пришли гигантские белые хлопья, дворники микроавтобуса работают на максимальной скорости. Влажный черный асфальт превратился в обледенелые серые борозды, по которым шины странно громыхают. По обеим сторонам дороги снегоуборочная машина намела огромные грязные сугробы. Мы будто в тоннеле, стены подступают, стискивают… Я утыкаюсь в телефон, чтобы отвлечься от неприятного чувства, листаю приложения, возвращаюсь в «Снуп».
Я удалила его после ухода из компании. «Снуп» был в прошлом, и мне не хотелось, чтобы Тофер, Ева и другие следили за мной через приложение. Через пару недель не выдержала и установила его вновь. Число пользователей «Снупа» недаром перевалило за сто миллионов — он затягивает, как наркотик. Зато теперь мой аккаунт надежно закрыт, к нему привязан левый электронный адрес, и даже Эллиот, имеющий доступ к данным, не узнает, что это я. У меня нет паранойи. Я не думаю, будто Эллиот раз в три дня ищет информацию о пользователе Лиз Оуэнс. Нет. Просто я — человек непубличный. Имею право?
Сидящий впереди Тофер обращается ко мне. Вынимаю наушники.
— Прости, не расслышала.
— Выпить, говорю, хочешь? — Он указывает на открытую бутылку шампанского.
— Нет. Спасибо. — Я качаю головой.
— Дело твое.
Тофер жадно припадает к горлышку, меня передергивает. Вытерев губы, он заявляет:
— Надеюсь, небо расчистится. С таким снегопадом на лыжах много не накатаешь.
— Разве в снегопад кататься нельзя? — спрашиваю.
Тофер смеется, будто я сказала глупость.
— В принципе можно, хотя удовольствия никакого. Все равно что бегать под дождем. Ты никогда не каталась на лыжах?
— Нет.
Я замечаю, что жую заусеницу, и отдергиваю руку. В голове звучит обеспокоенный мамин голос: «Лиз, пожалуйста, не грызи ногти. Ты же знаешь, папа этого не любит». Чтобы заглушить ее слова, я громко говорю:
— По-настоящему — нет. Однажды, еще в школе, нас возили на искусственный лыжный склон, но вряд ли это назовешь катанием.
— Тебе понравится, — говорит Тофер с обычной возмутительной уверенностью.
Он, естественно, не может знать, понравится мне или нет. Только его заявлениям почему-то веришь. Когда Тофер произносит «твои деньги будут в целости и сохранности», или «это шикарная инвестиция», или «больше никто не предложит подобных условий» — ты не сомневаешься. Подписываешь чек. Открываешь депозит. Вверяешь в руки Тофера все.
Потому-то он, наверное, и стал тем, кем стал. Сногсшибательная уверенность. Черт!
Я в ответ молчу. Впрочем, ответа Тофер не ждет. Стреляет в меня ослепительной улыбкой, отхлебывает «Крюг» и отворачивается к водителю.
— Мы почти приехали, верно?
— Comment? — переспрашивает француз.
Тофер улыбается с преувеличенным терпением, повторяет медленнее:
— Почти. Приехали?
— Presque, — грубовато бросает водитель.
— Скоро, — тихонько перевожу я и сразу об этом жалею.
— Не знала, что ты говоришь по-французски, Лиз, — замечает Ева.
Обернувшись, она смотрит на меня. Улыбается. Слова произносит, будто медали раздает.
«Ты многого обо мне не знаешь, Ева», — думаю. Вслух же бормочу:
— На уровне школьной программы. Не очень хорошо.
— Ты, оказывается, темная лошадка, — с восхищением говорит Ева.
Она хочет мне польстить, но похвала звучит снисходительно, ведь английский — второй язык Евы после нидерландского, а еще она свободно владеет немецким и итальянским.
Не успеваю я ответить, как микроавтобус останавливается, шины скрипят по снегу. Я выглядываю в окно. Вместо ожидаемого шале вижу темный вход в заснеженный холм и вывеску «Ле фуникулер де Сент-Антуан». Горнолыжный подъемник? Уже?
Удивлена не я одна. Приземистый Карл, юрист «Снупа», тоже выглядит озадаченным. Водитель выходит и начинает разгружать чемоданы.
— Дальше пешком, что ли? — не понимает Карл. — Я снегоступы не брал, между прочим!
— Мы отдыхаем в Сент-Антуане 2000, — поясняет помощник Тофера.
Еще в самолете я выяснила, что помощника зовут Иниго. Он американец, блондин и вообще красавец. Отвечает Карлу и заодно обращается ко всем нам:
— Это Сент-Антуан-ле-Лак, вокруг разбросано много поселений, некоторые состоят из двух-трех шале. Наше расположено на высоте семи тысяч футов… в смысле, двух тысяч метров, — поспешно поправляется он, когда Ева поднимает бровь. — Туда нет подъездных дорог, и остаток пути нужно преодолевать на фуникулере. — Иниго кивает на дыру в холме.
Глаза немного привыкают к темноте, и я различаю внутри турникет, а рядом в маленькой кабинке — мужчину в форме; он со скучающим видом рассматривает что-то в телефоне.
— Вот билеты на всех, — добавляет Иниго, показывая пачку бумаг.
Выбираемся из микроавтобуса на мягкий снег. Иниго раздает билеты, мы топчемся на месте, смотрим по сторонам. Я нервно стискиваю в кармане пальцы и чувствую, как хрустят суставы. На часах семь минут пятого, но из-за низких снежных туч небо почти черное. Каждый берет чемодан, водитель замыкает шествие. Ждем в тоннеле. Мне не по себе. Фуникулер невидим, он где-то наверху, о его приближении возвещает гул внушительного стального троса.
— Как поживаешь, Лиз? — раздается за спиной, и я поворачиваюсь к Рику Адейми, финансовому директору «Снупа».
Одно из немногих знакомых лиц — кроме Евы, Тофера и Эллиота. Рик держит под мышкой пустую бутылку из-под шампанского и широко улыбается, выдыхая белое облачко в холодный воздух.
— Сто лет не виделись! — Он хлопает меня по плечу тяжелой рукой.
Больно. Я стараюсь не морщиться.
— У меня все хорошо, — отвечаю.
Голос звучит холодно, официально. Я и рада бы говорить по-другому, да не могу — у меня вечно такой тон, когда я нервничаю. С Риком же я нервничаю всегда. Отчасти из-за его роста. Я вообще не очень хорошо отношусь к мужчинам, особенно к высоким. Хотя дело не только в росте. Рик такой… элегантный. Гораздо элегантней Тофера, хотя они оба из одного мира. В прямом смысле. Рик, Тофер и Эллиот познакомились в школе-пансионе. Эллиот уже тогда был гением. Элитный пансион — это вам не моя средняя школа Кэмпсбурн в Кроли. Я для них существо с другой планеты. Странное. Нелепое.