Лиз начинает осторожный спуск, держась за перила. Телефон подсвечивает ей дорогу, точно слабый блуждающий огонек.
Лиз сразу отходит к печи, подбрасывает полено, ворошит угли. Полено вспыхивает, огонь ярко освещает комнату, и я спешу вниз, пока Лиз стоит ко мне спиной. Сердце учащенно бьется, ладони потеют. Наконец подо мной устойчивый пол. Лиз выпрямляется, закрывает стеклянную дверцу печи.
Я наедине с убийцей. Наедине с убийцей. Может, если повторять это постоянно, ощущение нереальности исчезнет?
Лиз
Снуп ID: ANON101
Слушает: не в сети
Снупписчики: 1
Игра в открытую приносит своего рода облегчение. Я чувствовала неладное, но никогда не любила читать между строк, домысливать, тщательно анализировать хмурый или отсутствующий взгляд, затянувшееся молчание, которое может означать все или ничего.
Теперь же нам обеим понятно, на каком мы свете. Большое облегчение. Однако — и проблема тоже. Потому что Эрин мне нравилась. Нет, неправильно. Не надо использовать прошедшее время. Рано.
Она мне нравится. Если честно, очень нравится. Не хочу этого делать. Вот только Эрин поступила ужасно — ужасно! — глупо, отправив сообщение, и у меня нет выбора. Она меня вынудила, правда. Сама виновата.
Внутри опять вскипает обида. До чего несправедливо!
— Знаешь, я ничего подобного не хотела, — говорю я Эрин.
Она опускается в кресло, невидящими глазами смотрит на огонь. Дрожит. То ли от холода, то ли от потрясения.
— Что? — поднимает голову.
Во мне раздувается пузырь злости, но я сдерживаюсь. Меня вообще слушают?!
— Говорю, я ничего подобного не хотела. — Я сажусь в кресло напротив Эрин, смотрю на пламя, ощущаю его тепло на лице. — Я никого бы не убила, если бы могла этого избежать. Я тоже жертва.
Эрин растерянно моргает, хочет возразить, но резко меняет решение.
— Расскажи мне все, — предлагает она.
И я рассказываю.
Эрин
Снуп ID: LITTLEMY
Слушает: не в сети
Снупписчики: 10
Я глубоко погружена в мысли и, только когда Лиз садится напротив, понимаю, что она ко мне обращается. Причем утверждает какие-то глупости: что настоящая жертва в этой истории — она сама.
Я смотрю ей в глаза, и меня накрывает дикое желание отвесить Лиз пощечину, встряхнуть хорошенько, прокричать: «Ты?! Серьезно?! А как же Ева? Эллиот? Как же, мать твою, Ани, которая и мухи не обидит?!»
Но я бездействую.
Потому что внезапно понимаю, что нужно делать.
Нужно потакать Лиз. Пусть говорит как можно дольше, до прихода Дэнни с подкреплением. Он прочел послание. Понял его. Дэнни сделает все, чтобы мне помочь. Не знаю, который час, но уже далеко за полночь. Если я сумею поддерживать беседу до утра, то, вероятно, выживу. И даже добьюсь справедливости для всех, кого Лиз убила.
Ведь я боец, хотя ей об этом неизвестно. Она видит перед собой изнеженную гламурную девицу из того же окружения, что Тофер с Евой. Девицу, которой никогда не приходилось зарабатывать на пропитание, бороться за жизнь.
Это не так. Несмотря на свою аристократическую фамилию, я не росла на всем готовом — в отличие от Тофера и Евы. Никогда не принадлежала к элитному эшелону и всегда пробивалась самостоятельно. Я не брезгую ради заработка убирать за другими.
Мало того, Лиз никогда не поймет обо мне главного — не сможет понять, не побывав на моем месте: однажды я уже взглянула смерти в лицо.
Я сделаю это вновь.
— Расскажи мне все.
В горле комок, и голос дрожит: очень трудно изображать спокойствие, когда чувствуешь обратное. Лиз не замечает. Она улыбается. Непостижимо, поразительно, но улыбается.
И начинает рассказ.
Лиз
Снуп ID: ANON101
Слушает: не в сети
Снупписчики: 1
— Ты не представляешь, что означало для меня попасть в «Снуп», — говорю я.
Мне трудно смотреть на Эрин, поэтому я вновь перевожу взгляд на огонь, вспоминаю свой первый день в «Снупе». Как я перешагнула порог и увидела их всех: они бездельничали, смеялись, поддразнивали друг друга так непринужденно, так колко и круто.
— Я попала в другой мир. В телесериал, где сплошь ухоженные, красивые и остроумные герои. Они казались мне отдельным человеческим видом, и я очень хотела стать такой же. Школа… в школе было ужасно. Не могу объяснить. Я понимала, что отличаюсь от одноклассниц. Знала, что они надо мной смеются. Только почему-то верила, что потом, в реальной взрослой жизни, все будет по-другому. Думала — может, я просто гадкий утенок?..
Сглатываю комок в горле. Так странно об этом рассказывать, раскрывать тайны, которые я хранила три года.
— Очутившись в «Снупе», я поняла: ничего подобного, волшебства не произойдет, я не превращусь за ночь в прекрасного лебедя. Ева и Тофер, даже Эллиот и Рик в какой-то степени… они другие, удивительные и прекрасные еще от рождения. А я — нет. Я никогда не стану лебедем. Мне следовало смириться. Знаешь, работу я выполняла хорошо. Действительно хорошо. «Снуп» преуспевал. И я переживала за него — за них. Поэтому, когда перед выпуском приложения у фирмы возникли проблемы с привлечением средств, я предложила Тоферу с Евой бабушкин капитал. До сих пор помню их потрясение.
Я смеюсь. Ну и лицо было у Тофера, когда я заговорила посреди совещания: будто офисное кресло вдруг обрело голос и нашло решение финансовых трудностей.
— Они поняли, что недооценили меня. Что девочка, которая подает кофе и ведет протокол, — реальное человеческое существо, способное разбираться в бухгалтерских ведомостях и вникать в проблемы компании. На меня впервые обратили внимание. Ева предложила выплачивать долг с процентами по очень выгодной ставке. В результате я получила бы в полтора раза больше, чем вложила. Тофер же… Тофер пригласил меня в свой кабинет и велел просить долю в компании. Настаивать на получении акций.
Я понимала, что это рискованно. Рик разложил все по полочкам: деньги вернутся ко мне не скоро, а в случае разорения фирмы я вообще все потеряю. Тофер же… ты не представляешь, какой он. Сплошное обаяние. Умеет внушить, будто ты для него важнее всех, будто он печется исключительно о тебе, а для твоих денег не найти рук надежней. В общем, я остановила выбор на акциях. Тогда мне казалось, что Тофер щедр со мной. Проявляет заботу… — Я не отрываю взгляд от пламени, его язычки отпечатываются на сетчатке моих глаз, норовят выжечь воспоминания, но безуспешно. — Тогда я не знала того, что знаю сейчас: Тофер считал, что в случае разногласий данная ситуация сыграет ему на руку, что он сумеет нажать на меня и получить мой голос.
Я замолкаю. Говорить почему-то становится трудно. Хорошо, когда можно облегчить душу. Эрин умеет слушать, и я словно вскрываю нарыв — из него наконец выходит гной, который копился с той ночи. Только это еще и больно. Я сглатываю, ощущаю, как пересохло в горле, и в голову приходит идея.
— Давай я приготовлю чай? — говорю.
— Что? — недоверчиво переспрашивает Эрин.
Ее удивление понятно: посреди моих откровений вопрос звучит не к месту.
— Чай. Не знаю, как ты, а я очень хочу пить.
— Чай? — повторяет она, словно слышит слово на иностранном языке; затем неуверенно смеется. — Чай… это здорово. Я бы с удовольствием выпила.
Мы дружно хромаем в кухню, где я отыскиваю две чистые чашки, а Эрин достает чайник и пакетированный чай.
— Молока, увы, нет, — сообщает она, подставляя чайник под кран. — Вчера закончилось.
Ждем, пока наполнится чайник, однако звука текущей воды не слышим. Тут я вспоминаю — и Эрин, судя по лицу, тоже.
— Трубы, — объясняет она очевидное.
— Наберем снега?
— Н-наверное…
Тон у Эрин нерешительный, она не хочет покидать шале. Ничего удивительного, я тоже не горю желанием. Мы обе понимаем, что при выходе на улицу одна из нас получит шанс запереться внутри. Вторая же, оставленная снаружи, скорее всего, замерзнет насмерть. Впрочем, перед входной дверью намело много снега, и если все организовать правильно, то покидать шале никому не придется.
— Давай ты откроешь дверь и постоишь возле нее с чайником, — предлагаю я. — А я наберу снега из сугроба.
Эрин кивает, на лице читается благодарность за то, что я взяла на себя более опасную роль. Сугроб перед дверью высокий, из шале так просто не выйдешь, нужно на этот сугроб вскарабкаться, поэтому вытолкнуть кого-то из двери на улицу было бы крайне трудно, но все-таки возможно.
— Спасибо, — говорит Эрин.
Мы топаем в фойе, где она открывает покореженную входную дверь. Я вгрызаюсь ложкой в плотно утрамбованный снег, откалываю куски и сую в чайник, который держит Эрин. Вскоре мы обе дрожим от холода, зато наполняем чайник до верха и, заперев двери, возвращаемся в гостиную, к яркому огню. Эрин пристраивает чайник на печь, мы отогреваем руки у стеклянной дверцы.
— Ты говорила… — подсказывает Эрин, когда чайник начинает шипеть и вздыхать. — Акции?
Ее слова возвращают меня к реальности. Я нащупываю в кармане пустой пакетик из-под снотворного. Обдумываю, что нужно сделать.
Эрин
Снуп ID: LITTLEMY
Слушает: не в сети
Снупписчики: 10
Поиски чайника, добыча снега, приготовление чая… Будничные мелочи позволили ненадолго выкинуть мысли об опасности из головы, но, когда вокруг нас смыкается тишина, я вновь ощущаю тяжелое дыхание страха на своем затылке. Лиз молчит — взгляд пустой, лицо непроницаемое, руки протянуты к огню, — и это молчание почему-то пугает сильнее любых речей. Что у нее на уме? Она ищет выход из положения? Или просто думает о том, что натворила?
Чайник негромко шипит. Лиз в кресле не двигается, наблюдает за чайником, одну руку тянет к печи, другую держит в кармане. Я не выдерживаю:
— Ты говорила…
Лиз поднимает голову. Смотрит на меня оценивающе, шуршит в кармане полиэтиленом. В тишине звук разносится очень громко. Ну же! Если Лиз сейчас не заговорит, я закричу.