У меня покатились слезы из глаз, это произошло как-то не произвольно причем сразу у всех братьев. Мы молча плакали, я понимал, что отец с нами последние минуты, и их я хотел провести рядом с ним. За эти годы он стал близким для меня человеком, который возможно заполнил ту пустоту, что осталась в моем сердце после гибели моего отца в прошлой жизни. А сейчас я его теряю. Хотелось убивать, хотелось разорвать всех этих пленников, которые стали причиной гибели отца, уже после своего освобождения. И ведь мне казалось, что я все просчитал и рассчитал, сработали мы чисто. Кто же мог знать, что появится третья сторона в лице этого урода, сейчас стонущего и катающегося по земле.
Отец захрипел на моих руках и пытался что-то сказать, но выбивающаяся из его легких кровь, насыщенная воздухом, мешала. Наконец не разборчиво он проговорил.
— Я горжусь Вами, берегите мать и сестер. Закашлялся и продолжил.
— Сто шагов на север от заимки серый камень, выкопай …
Отец не смог договорить последние слова содрогнулся всем телом в последний раз и замер, глядя распахнутыми глазами на небо, затягивающееся темными тучами. Я закрыл его глаза ладонью и заплакал навзрыд. В эти минуты я не чувствовал себя взрослым, во мне проснулся ребенок, потерявший близкого человека.
Ко мне подошла женщина из освобожденных и приобняла за плечи, прижав к своей груди, стала молча гладить по голове. Это продолжалось несколько минут, после чего взял себя в руки. Освобожденные, глядя на случившееся не решались подходить близко, следя за вторым, который держал все это время карабин в готовности.
Я спустился к воде, встал на колени, погрузив голову в холодную воду. Сознание происходящего вокруг возвращалось ко мне. Не знаю, как так получилось, но в одном теле я испытал шок и огромное нервное напряжение, в тот момент как мои два брата почти хладнокровно следили за обстановкой, не допуская новых эксцессов. Видимо сознание снова выкидывает новые вводные. На до бы разобраться как это работает, это может быть как полезно, так и смертельно опасно в критических ситуациях, которые понимаю никак, не обойдут стороной мою неуемную натуру.
— Ружье опусти малец, сказал мужик лет сорока с большими кулаками и патлатой бородой ми сделал шаг в сторону второго.
— Все назад, выкрикнул Никита и навел ружье на крестьянина.
— Всем сесть на землю, не дергаться, сейчас будем разбираться6 что с вами делать.
Одна из баб хотела было вскочить, но другая, ухватив ту за рукав притянула обратно к земле, что-то забурчав на ухо.
— Да что это делается, вы нас освобождать пришли или ружьем стращать, вскинулась женщина из-за спины крестьянина.
— Мы как раз Вас освободили, от бандитов, а Вы батю застрелили, гаркнул Леха. Голос его вышел каким-то писклявым, эк далеко еще мне до мужского голоса.
— Это Сыч с Гаврилой, они ж каторжные. Сбежали с пересылки, вон погляди следы от кандалов. Такие почитай на всю жизнь остаются, никуда от этих шрамов не деться, как клеймо, сказал крестьянин, задрав штанину на ноге у бородатого.
— Кто еще здесь из каторжных? Спросил Никита.
— Так остальные все деревенские из переселенцев, да вот бабы из станицы, ткнул пальцем на двух женщин крестьянин.
Я поднялся к лагерю, подошел к живчику, хотя таким он уже не выглядел, приставив нож к глазу тихо спросил.
— Ну и зачем тебе было нужно в нас стрелять варнак?
— Пошел к черту сопляк пробормотал Сыч, сплюнув, пытаясь попасть на меня.
Я полоснул его по уху ножом, надрезав его практически на половину. Кровь стала заливать голову Сыча, а он заверещал. Чтобы его успокоить пришлось посильнее упереть нож к глазу, после чего Сыч стал говорить.
Оказалось бывшие каторжные давно планировали побег, с изъятием «честно» добытых ценностей у хунхузов. Они знали, что золото хранится в шалаше, и там же можно разжиться огнестрелом. Когда мы поспособствовали освобождению, Сыч решил, что мальцы ему не противники и поэтому без раздумья выстрелил в отца. Дальше Гаврила хотел нас разоружить, но план поломался, как и сам Гаврила, раскинувший руками после того, как Никита метнул в него нож.
В целом картина понятная. Теперь нужно прикинуть что делать. Я остался в лагере, велев никому пока не сходить с места, связав руки Сычу за спиной и перетянув рану выше плеча бечевкой. Алексей подошел к сычу и подталкивая стволом винтовки в с спину погнал его в подлесок, через несколько минут раздался одиночный выстрел.
Никита продолжил предметный обыск места стоянки хунхузов. Алексей наблюдал за окрестностями и внимательно следил за освобожденными, держа в руках карабин.
Никита нашел рулон дерюги, и мы с ним стали заматывать в нее отца. Хоронить его здесь никак не хотелось. Будем стараться за день добраться до станицы и донести тело.
Достал припасы из сумок хунхузов и передал их женщинам, велев готовить еду в дорогу, сказал, что выходим через 2 часа. В основном там было вяленое мясо непонятного происхождения, черствые лепешки и крупа. Дальше принялся перебирать трофеи, перебирая что оставить себе, а что отдать крестьянам. Тащить все равно будет тяжело, да и пусть немного разживутся нужными вещами.
Когда все хунхузы были освобождены от ценностей разрешил брать с них кому что приглянется, и крестьяне стали стаскивать элементы одежды, сапоги, пояса.
Нашел кожаный мешек с завязками в котором были мешочки поменьше с золотым песком всего, насчитал 4 штуки, которые вместе потянут примерно на 5 фунтов (чуть больше 2-х килограмм). Да не густо тут у старателей, видно только начали мыть золото или уже успели вывезти, надо будет спросить у пленников. Также были патроны россыпью разных калибров и отдельно две коробки патронов 44 калибра, эти похоже к револьверу. Рядом лежала кобура для Смит-Вессону. Ее сразу достал и отложил для Никиты. Стал перебирать весь трофейный огнестрел, выходило, что короткоствол был один тот самый Смит-Вессон. С остальных удалось собрать 3 винтовки Бердана, Маузер модели 1884. Это первая многозарядная германская винтовка, которую в 1884 доработали из модели Маузер Модель 1871 приспособив к ней 8-ми зарядный трубчатый магазин конструкции Альфреда фон Кропачека. Ее мы сняли со второго наблюдателя. Остальное оружие было гладкоствольными ружьями, я сложил его, аккуратно взяв в руки Маузер и решил его пристрелять.
Никита пошел за нашими рюкзаками, которые мы оставили под сосной в месте первой засидки, а Алексей, достав топор пошел делать волокушу, чтобы загрузить на нее трофеи и тело отца. Скорее всего придется делать две волокуши, на одну не влезет, да и будет очень тяжело. Крестьянин предложил помощь, и второй не стал от нее отказываться.
Я же пока выбрал дерево на расстоянии в 200 шагов (около 150 метров), на рисовал углем на стволе круг с ладонь размером. И сделал два пристрелочных выстрела. Пуля ушла немого вниз и влево от центра мишени. Нужно подрегулировать прицел на разных дистанциях. Но этим займемся уже в станице. В любом случае многозарядная винтовка лучше, чем берданка, поэтому пусть ей Никита пользуется. Приготовил для Никиты кобуру от револьвера и собрал в кучу все патроны от Маузера.
Когда Никита вернулся с нашими рюкзаками мы разложили золото и найденные монеты по рюкзакам, у хунхузов кстати по карманам и в заначках было 180 медных и 49 серебряных монет. Еще я обрадовался двум медным флягам для воды с какими-то иероглифами. Сразу наполнил их свежей водой и прибрал в рюкзак.
Для изготовления волокуш срубил 4 тонкие осины, должны получиться крепкие, но не массивные жерди, попросил крестьянина их срубить. Да мы познакомились пока были в перелеске. Звали мужика Анисим, он с семьей переселялись на Амур, из Тамбовской области. В Европейской части страны земли на всех не хватало, вот и старались часть людей отправить на освоение новых земель.
При переходе на их караван налетели бандиты, все небольшое охранение из трех отставных солдат с ружьями выбили первыми. Порубили всех стариков и часть мужиков, да баб, успевших схватиться за вилы. Согнали оставшихся в кучу, а потом разделили. Молодых баб с детьми увели в сторону китайской границы, а тех, кто покрепче почти неделю гнали на этот нелегальный прииск.
Я уже не раз слышал подобные истории у нас в станице, а еще хорошо знал как с такими работниками поступали в конце сезона. Их просто прикалывали на месте. А зачем зимой кормить лишние рты, да и мертвый никому о прииске уже не расскажет. Да если честно редко кто доживал до конца сезона. По слухам 1–2 месяца труда в холодной воде, на скудной кормежке из здорового мужика делали почти инвалида. Поэтому хунхузы, не жалея избавлялись от таких работников по осени, а весной опять начинали собирать бесплатную рабочую силу, нападая на деревни и обозы.
Волокуши с Анисимом сделали неплохие, для того чтобы было легче тащить приспособили ремни от винтовок, которые при передвижении накидывались на плечи. Думаю, удастся договорится с бывшими пленными, и они помогут тащить груз.
Погрузили тело отца, завернутое в дерюгу на волокушу, и привязали в нескольких местах. тоже сделали и с собранными трофеями. Там одни винтовки да ружья вес имеют не малый, так еще кое-какие припасы пришлось сюда же приторочить, и вещи отца.
Перед выходом я оглядел приготовившихся к дороге людей и проговорил. Сейчас мы отправляемся в нашу станицу Прилукская, как вас доведем, передам есаулу, и дальше уже сами будете решать свою судьбу. Остановок будет не много, и путь у нас не простой, ночевать придется в лесу, кому что нужно берите с собой вещи, что остались от бандитов. Что понесете, то Ваше и будет, только не перегружайтесь.
Из толпы раздался хриплый голос:
— А ружья, почему не даете? Нам всяко сподручнее, чем Вам мальцам. А то вишь все ружья, забрал себе, а мы случись что как отбиваться станем.Мужика поддержала его баба похоже.Я оглядел нестройную толпу бывших пленников и сказал: — Охранять будем Вас мы с братьями, об этом можете быть спокойны. Один из нас пойдет впереди, один позади, и я вместе с Вами. Для наших волокуш выделите носильщиков, думаю четырех достаточно, смогут меняться по мере усталости.