Открывая огонь одновременно, мы, разом вышибая три стекла, сделали первый ход в этой игре на выживание. Скорость и плотность стрельбы, которую обеспечивали наши винчестеры, оказалась для налётчиков неприятным сюрпризом — осознав, что взять экипаж наскоком не получится, они попытались переиграть нас по-своему. Один из них, метнув что-то в сторону лошадей — будь то граната или взрывпакет, так и не разобрал — лишь разозлил коней, которые, встав на дыбы, едва не сорвались, но возница сумел их удержать. Взрыв был не сильнее приличной петарды, зато ржание лошадей разнеслось по всей округе, добавив хаоса в и без того напряжённую ситуацию.
Похоже, разбойники явно рассчитывали на больший эффект, но им не повезло — за это время мы, работая чётко и без лишних эмоций, сняли как минимум восьмерых из их шайки. Остальные, потеряв голову после гибели вожака, начали метаться без толку, лишившись всякого подобия организации. Засёк бородатого, выглядывающего из-за валуна, Лёха — выстрелил, попав ему прямо в башку, так что кровь забрызгала камень, а тело отлетело в сторону.
— Вот же шакалы безродные, как вы, твари, осмелились напасть на мой экипаж! — донёсся сзади голос разъярённого армянина, который, не стесняясь, орал проклятия в адрес разбойников, ещё прячущихся в кустах и за камнями.
— Ну артист, — буркнул Кузьмич, пригибаясь и продолжая держать винтовку наготове, — заорал только сейчас, когда почти всех уже уложили.
Наш дилижанс был пробит в трёх местах, но, по счастливой случайности, никто серьёзно не пострадал. Только Геннадий Львович, как назло, опять отличился — сперва рассёк голову о камень, теперь вот щепка из стены воткнулась в щёку. Не смертельно, но неприятно.
Постепенно выстрелы стихли, и, поняв, что живых налётчиков осталось мало, мы, выбравшись из экипажа и внимательно осматривая каждый угол, начали обходить территорию. В итоге насчитали девятерых: шесть уже мертвы, трое доживают последние минуты, лёжа с тяжёлыми ранами.
Чтобы не шокировать остальных своим хладнокровием, мы с братьями просто молча кивнули форейтору, указав на ещё живых разбойников. Тот, не колеблясь ни секунды, подошёл и, не моргнув глазом, добил их выстрелами в голову. Вопрос был решён.
Пассажиры соседнего дилижанса реагировали по-разному: кто-то опустился на колени, молясь, другой хватался за бутылку, армянин же продолжал бегать вокруг своей повозки, громко ругаясь на бандитов и на судьбу, которая испортила его имущество.
— Спасибо тебе, Армен, — хлопнув по плечу нашего знакомого, сказал Кузьмич. — Не без приключений, конечно, но довёз ты нас до Тифлиса, как обещал.
— Ай, дорогой, что ты такое говоришь? Я всегда своё слово держу! Это тебе любой в Тифлисской губернии скажет! Армен сказал — Армен сделал! — ответил тот, вставляя при этом что-то на своём языке.
К тому же этот армянин вовремя подогнал нам достойного толмача, который взялся устроить наше путешествие в Гори. Как только мы оказались в Тифлисе, Армен без лишних слов привёл нас на узкую улочку, где за высоким забором стоял домик. Подойдя к крепкому мужику с военной выправкой и роскошными усами, он представил нас Георгию.
— Георгий, вот хорошие ребята, помоги им, сопроводить надо в Гори, друга своего ищут, — сказал Армен, не скрывая просьбы.
Георгий впустил нас в дом, его жена быстро организовала сытный обед, а мы уже за столом смогли договориться и о цене, и о маршруте. От Тифлиса до Гори — примерно девяносто вёрст, дилижансы ходят стабильно, билеты купить — пара пустяков, путь не такой жёсткий, как из Владикавказа. Шесть-восемь часов трястись на деревянных скамейках — терпимо, учитывая, что погода пока была на нашей стороне.
Ночевать отправились на постоялый двор, который посоветовал Георгий — место оказалось рядом с его домом, так что всё было под контролем. Уже на следующее утро, когда Тифлис только начинал просыпаться, мы собрались: я с братьями осматривал окрестности, Кузьмич, придирчиво проверяя поклажу, уже стоял рядом с Георгием, который, не теряя бдительности, зорко следил за всем вокруг. Мы были готовы отправляться на поиски семьи Джугашвили.
Дорога до Гори не особо запомнилась, места, конечно, очень красивый, но скорость около 8–10 вёрст в час и постоянная тряска довольно вымотали за последнее время.
Прибыв в небольшой городок, мы не стали терять времени и тут же занялись поисками в Гори семьи Джугашвили. Всю работу по поиску взял на себя наш толмач Георгий — человек, который за всю дорогу проявил себя с лучшей стороны, вызывая у нас с братьями и Кузьмича уважение своей начитанностью, образованностью, глубоким знанием истории родного края и не только, что для здешних мест большая редкость.
Тринадцатилетний Иосиф Джугашвили выглядел как типичный подросток из провинциального грузинского городка. На его внешности отразились следы перенесённых в детстве болезней: лицо было рябым из-за оспин, Кожа смуглая, характерная для жителей Грузии, Волосы тёмные, густые, причёсаны просто, по-деревенски, глаза выразительные, с внимательным, изучающим взглядом, Телосложение было худощавым. При этом заметно было, что левая рука немного короче правой — последствие травмы, полученной год назад в дорожном происшествии. Рост для своего возраста средний, движения немного скованные из-за травмы руки.
На нем была простая рубаха, темные брюки, башмаки, зашнурованные до щиколоток, на поясе — верёвочный кушак, как у многих учащихся духовного училища
В целом его внешность была неприметной, но в выражении лица уже проглядывала та целеустремлённость и внутренняя сила, которые позже станут характерными чертами его облика.
— Здравствуй, Сосо! — произнёс я, обращаясь к невысокому мальчишке с тёмными, почти чёрными волосами и выдающимся носом. — Меня зовут Илья. Это мои братья — Никита, Алексей. Парни подошли и, не колеблясь, крепко пожали руку этому человеку, который, несмотря на свою юность, был одним из величайших людей XX века в моем мире. Как это отразится на будущем, покажет время, но одно мы знали точно — наш долг сделать так, чтобы этот парень, вступая на путь жизненных испытаний, приобрёл необходимые знания и умения. Ведь, на наш взгляд, его таланты, без сомнений, заслуживают того, чтобы быть раскрытыми в полном объёме. Мы постараемся помочь ему.
— Здравствуйте, мальчики! Здравствуйте, ребята! — поприветствовал нас Сосо, голосом ровным и достаточно уверенным. Однако мне сразу бросилось в глаза, что той твёрдости, которой он обзаведётся позже, в его тоне пока нет и в помине, лишь легкая неуверенность да дрожащая от волнения нотка выдавала его юность.
— Мы приехали из столицы в Тифлисскую губернию специально ради тебя, Сосо, — заговорил я, глядя прямо в глаза мальчишке. — Очень хотим с тобой поговорить. Скажи, где тут найдётся место, чтобы спокойно посидеть? Вот, взгляни, нам в трактире собрали всяких вкусностей. Присядем, поедим как следует, всё толком обсудим. Мы объясним, зачем явились, и ответим на твои вопросы, ну и у нас есть к тебе одно интересное предложение.
Сосо мы встретили не одного. Рядом с ним был его друг — Пета. Полное имя его — Петре Капанадзе. Вместе они учились в Горийском духовном училище, где, судя по всему, между ними завязалась крепкая дружба.
Мы устроились на небольшой полянке, и Лёша, не теряя времени, начал вытаскивать из корзинки всякие вкусности, подготавливая ужин.
Из корзины мы один за другим стали выкладывать еду, собранную нам по заказу в местном трактире. Тут был шотти — хлеб в форме широкой лодки, куски тягучего сулугуни, свежие фрукты, сочные и налитые солнцем, а ещё две пузатые бутылки с айраном, тем самым напитком, который в этих краях особенно любят крестьяне и горцы.
Сосо и Пета с явным интересом наблюдали за нашими приготовлениями, и было видно невооружённым глазом — парни за день изрядно проголодались. Поэтому, следуя негласной традиции, мы первым делом решили просто перекусить, устроившись на траве в тесном мальчишеском кругу. Несмотря на то, что выглядели мы теперь лет на двенадцать, а может, и постарше, разница с местными ребятами всё равно ощущалась; всё же им уже почти четырнадцать исполнилось. Однако, если честно, сейчас это никакого значения не имело, со мы смотрелись одной ватагой.
Когда мы с парнями насытились, и обе бутылки айрана были до последней капли опустошены, я понял, что пришло время переходить к делу. Смотрев на спутника Иосифа, я решил, что именно с него начну.
— Пета, прошу прощения, — сказал я, глядя ему в глаза.
— Мы прибыли сюда, чтобы поговорить с Сосо. Не мог бы ты оставить нас ненадолго? Нам нужно обсудить кое-что важное. Если Сосо в дальнейшем решит поделиться с тобой, это его дело.
Мальчишки обменялись быстрыми взглядами, и Пета, пожал плечами, медленно отступил к ближайшему ручью, маленькому и холодному. Он начал бесцельно бросать в воду камни, глядя на разлетающиеся во все стороны брызги. Мы с братьями остались наедине с Иосифом Виссарионовичем, и в воздухе повисла тишина, готовая вот-вот взорваться от напряжения.
— Ну что, Илья, говори уже, не томи? — неожиданно бросил Сосо, взглянув мне прямо в глаза, будто заранее готовый выслушать любую правду, какой бы жестокой она ни оказалась.
Сосо начал осваивать русский язык лет в восемь, может, в девять, а до того общался исключительно на грузинском — другом языке здесь и не пахло. Только когда он поступил в Тифлисскую семинарию, в нашем прошлом, тогда и выучил русский на приличном, почти взрослом уровне.
Поэтому сейчас, разговаривая с ним, я чётко ощущал тот сравнительно скудный словарный запас, которым обладал молодой Иосиф Джугашвили. Каждый его вопрос выдавал эту нехватку слов — она проскакивала в его речи, цепляя слух и пронизывая всё наше общение.
— Сосо, не стану тебя больше мучить — расскажу всё как есть. Ты ведь любишь воображать, не так ли? Ну, как, Илья? Думаю, каждый хоть раз в жизни предавался мечтам. Так вот, представь себе, Сосо, существует человек, который способен видеть грядущие события. Такой человек знает о вещах, что ещё не случились. Как ты думаешь, если бы тебе повстречался тот, кто заявил бы, что тебя ждёт великое будущее, — как бы ты отнёсся к подобным словам?