Мы подкрались к калитке, ещё раз услышав настойчивое требование открыть. Быстро рассредоточились по сторонам: Никита взял на прицел вход из винчестера, Лёшка аккуратно пригнулся, чтобы, если что, случайная пуля не задела его сквозь доски.
Калитка с грохотом распахнулась — щеколду выбили с силой ногой, и тяжёлая створка больно задела Лёшку по голове, он ушёл в перекат, откатившись в сторону. Перед нами стояли три здоровенных матерых бугая, по взгляду и выправке которых я сразу определил: это волкодавы, пришедшие явно не с добром. Их острые, прожигающие взгляды не оставляли сомнений — у этих ублюдков на уме были самые тёмные намерения…
Глава 21
Наши взгляды пересеклись, и главарь, что стоял на полшага впереди остальных, первым заметил у нас в руках наведённое на него оружие. На его лице показалась ухмылка, в которой читалось явное сомнение: мол, не верит он, что такие сопляки могут владеть серьёзными стволами.
— Щеглы! А ну, опустили стволы! — выкрикнул он с надрывом.
— Ты сначала представься, мил человек, — отрезал Никита, стоявший справа у входа.
— Вот ещё буду я перед вами отчитываться… Хозяев зовите! — бросил главарь, делая шаг внутрь.
— Стоять! — гаркнул я и вскинул револьвер прямо ему на грудь. Главарь застыл, а его подельники тут же замялись за спиной.
— Чего хотели? — холодно спросил Лёха, не убирая палец с курка.
— Хозяин нужен! — огрызнулся тот, вновь пытаясь пролезть внутрь. — Сказано же! Чего, глухой? Или уши киселём намыл? — буркнул он, явно выходя из себя.
В этот момент со двора, заметив напряжение, подскочил Кузьмич:
— Э, вы что тут буяните⁈ — крикнул он.
— Ты хозяин? — спросил главарь.
— Я! — твёрдо ответил Кузьмич.
— Дом этот купить хотим, — заявил амбал, вытирая пот со лба. — Уважаемый человек приглядел, так что собирайся, поедешь с нами — всё оформим как положено.
— Ты, дядя, вообще в своём уме? — сказал я, не убирая оружие. — Дом не продаётся, мы его сами недавно купили. Идите-ка, ищите себе другой.
— Ты, малец, думай, как старшим отвечаешь, — процедил главарь сквозь зубы, — всё-таки серьёзный человек на этот дом глаз положил, и таким, как он, обычно не отказывают.
В этот раз всё обошлось без мордобоя и стрельбы, но будь мы безоружными, не сумей мы дать отпор, уверен — сегодня в доме появился бы новый хозяин. Скорее всего, это были какие-то аферисты, сродни черным риэлторам из XXI века, мелькнуло у меня в голове. А может, действительно какой-нибудь промышленник или богатый купчина, проезжая мимо, загляделся на наш забор и захотел такую крепость себе — вот и заслал троих подручных. Ну да ладно, посмотрим — если ещё сунутся или начнут мутить воду, придётся поднимать серьёзные меры, решил я про себя.
В напряжённой тишине мы вернулись к застолью. Только вот того прежнего задора и смеха во дворе уже не было — вечер этими ублюдками был испорчен окончательно. Посидели мы ещё немного, и ближе к восьми гости стали расходиться по домам, а мы остались в нашем доме.
Интересно, будет ли какое-то продолжение от этих отморозков, или нет? Если честно, порядком поднадоело каждый раз отбиваться от разной мрази — но, как говорится, зарекаться не стоит.
Уже на следующий день мы с братьями, Кузьмичом и Сосо, сидя у дома с крепким чаем, обсуждали вчерашнюю историю с этими амбалами. Если бы в доме не было столько гостей, эти уроды просто так бы не ушли — уверен, разговор бы закончился куда жёстче. Да и тот тип, что решил вот так завладеть чужой собственностью, навсегда бы запомнил, каково иметь дело с братьями Горскими.
Лето пролетело незаметно, словно один короткий миг. В начале августа погода ещё радовала, но вскоре зарядили дожди, и тренироваться на дворе стало неудобно — всё чаще пропадали в нашем тире, где помимо стрельбы отрабатывали и рукопашку, оттачивая боевые навыки.
Иосиф с головой ушёл в учёбу: каждый день занимался то с нами, то с Расторгуевым, которому мы, разумеется, выделили жалованье за подготовку Сосо, чему тот был очень рад. В середине сентября у него должны были начаться вступительные испытания в гимназию — примерно такие же, какие когда-то прошли и мы с братьями.
Вот и настал тот день — пора было идти учиться. Выборгская улица, дом три, Одиннадцатая Санкт-Петербургская мужская гимназия встретила нас знакомыми стенами и настороженными взглядами. Мы с братьями уже сдали все предыдущие классы экстерном, но последний год, проведённый в этом заведении, обещал быть для нас особым. Как всегда, Павел Алексеевич Свистунов, с явной симпатией относившийся к нам, встретил нас в своем и пригласил пройти в класс, где уже собрались все ученики. Мы немного задержались, и когда вошли, все ученики и преподаватели уже находились на месте.
Так уж получилось, повезло нам или нет — вопрос спорный, но нашим классным надзирателем оказался Геннадий Абросимович Тыщенко, преподававший арифметику, то бишь математику, в остальное время. Именно он отвечал за наш класс: следил за дисциплиной, успеваемостью, вёл журнал, решал вопросы и организовывал всю воспитательную работу. В каждом классе был свой такой надзиратель — в наше время сказали бы: классный руководитель. Когда Тыщенко увидел нас на пороге своего класса, лицо его тут же скривилось в недовольной гримасе. Конечно, он прекрасно знал, что такие ученики, как мы, попадут именно к нему, и, что-то мне подсказывало, конфликтов с этим кадром будет ещё предостаточно. Вспоминалось, как он косился на нас во время сдачи экстерном вступительных экзаменов — сперва для поступления в гимназию, потом для перехода в восьмой класс, где мы теперь и оказались.
Мы с братьями молча окинули взглядом класс — насчитали двадцать одного ученика, значит, вместе с нами выйдет двадцать четыре человека. Насколько мне было известно, в первый класс обычно набирают от тридцати до сорока детей, в зависимости от престижности заведения, так что к выпуску из-за неуспеваемости, да и из-за проблем с оплатой, часть ребят отсеивается. Окинув класс ещё раз, отметил для себя: большинству учеников за партами на вид лет семнадцать-восемнадцать, не меньше. Это уже вполне сложившиеся взрослые парни. А вот на самой дальней парте сидели двое, которым я бы спокойно дал за двадцать с небольшим — у многих тут только начали пробиваться усики, а эти двое могли похвастаться добротными, густыми усами для своих лет.
На их фоне мы с братьями, которым до девятого дня рождения оставалось меньше двух недель, выглядели юнцами. Подозреваю, никто в классе даже не догадывался о нашем настоящем возрасте — выглядели мы не моложе тринадцати, но, как ни крути, восемнадцатилетний юноша и тринадцатилетний подросток — это две большие разницы. Разумеется, из этого класса для нас все были не знакомы, за малым исключением. Вспомнился эпизод во время сдачи вступительных испытаний в гимназию — тогда в коридоре мелькнули двое: Олег Проскурин и Андрей Поярский. Сейчас они сидели на третьей парте второго ряда, и смотрели на нас с какой-то мерзкой усмешкой, будто презирая. Их внешний вид резко выделялся среди остальных: хоть форма у всех и была одинаковая, их костюмы сидели идеально, сшиты из дорогого сукна и украшены лучшей фурнитурой, виден не вооруженным взглядом индивидуальный пошив у хорошего портного. Глядя этим двоим в глаза, я сразу понял — эти ублюдки явно ищут проблем и рано или поздно мы с ними столкнёмся.
Тыщенко, скривившись, нехотя велел нам проходить в класс и указал на места. Я и Никита сели за одну парту, а Лёхе досталось место в третьем ряду, за второй партой. Его соседом оказался Владимир Бельский — скромный молодой человек из мещан, который что-то зарисовывал в своём блокноте. Как только урок начался, Тыщенко сразу же нацелился на нас, задавая вопросы по своему предмету. Не теряя времени, он вызвал Лёшу к доске и выдал нетривиальную задачку, явно рассчитывая, что тот споткнётся и выставит себя на посмешище. Но Лёха быстро просёк подвох и, не мешкая, филигранно вывел решение мелом, шаг за шагом расписывая каждое действие. Это вызвало немалое удивление у класса — как выяснилось, с арифметикой у многих здесь были заметные проблемы.
Урок закончился, и во время короткой перемены к нам подошёл Сергей Рябов, сын купца второй гильдии. Он принялся расспрашивать, кто мы, откуда взялись такие красивые и молодые. Парень показался странноватым — было ощущение, что его прислали на разведку. А заметив неподалёку ухмыляющихся Проскурина и Поярского, мы сразу поняли, откуда у этой любознательности растут ноги.
Следующим уроком был немецкий язык, который вела Анна Петровна фон Штольц. Ещё во время наших вступительных испытаний она успела познакомиться с нами и разглядеть потенциал. На уроке, в отличие от Тыщенко, она была доброжелательна и задавала вопросы на немецком языке, явно желая проверить наш уровень. После ответа Никиты Поярский пробурчал под нос что-то явно ругательное, но слов было не разобрать, по крайней мере с нашего места, тем не менее несколько смешков, пролетевших по классу сие словоизвержение вызвало. Однако было ясно, что с этой парочкой у нас впереди серьёзные проблемы. Так и потянулась учёба — ровно, без особых потрясений. Мы по-прежнему много времени уделяли подготовке Иосифа к вступительным испытаниям в гимназию.
И вот 10 сентября настал день испытаний для нашего грузинского товарища. Кузьмич, заранее предупреждённый, явился вместе с ним как официальный опекун. Проведя всю процедуру оплаты по тому же принципу, что и в нашем случае, он остался присутствовать на испытаниях и проверке знаний. Нам пошли навстречу: в первый же день приняли у Сосо испытания за первый год обучения, а второй назначили через неделю, в целом Иосиф показывает отличные результаты. Сомнения вызывают разве что языки, поэтому теперь с ним на регулярной основе будет заниматься репетитор по немецкому, товарищ Расторгуева Герман Шоль.
Конечно, нам с братьями в своё время удалось пройти этот путь быстрее, но надо отдавать себе отчёт в том, что в наших головах — сознание взрослого человека из XXI века и абсолютная память, позволяющая, прочитав материал лишь однажды, воспроизвести его дословно.