Мы с братьями первыми оказываемся рядом:
— Ваня!
Надзиратель сразу вызывает врача. Тот осматривает ногу, качает головой:
— Серьёзное растяжение связок.
Игра останавливается, на поле тишина, пока Ваню уносят в медпункт. Мы с братьями чувствуем себя виноватыми: не уберегли. Проскурин ухмыляется, но Поярский резко отчитывает того за грубость — и ухмылка тут же гаснет.
В лазарете Ваня лежит на кушетке, нога забинтована, а мы сидим рядом, пытаясь поддержать парня.
Заходит Михаил Орлов: — Ребята, вы показали себя достойно. Травма Ивана, не только ваша вина, игра то ведь командная!
А Поярский и Проскурин, хоть и выиграли матч, потеряли часть уважения одноклассников, да собственно и так к ним все относились с предубеждением. Возвращаемся в раздевалку с тяжёлым чувством — понимаем: настоящая сила команды не в победе над соперником, а в том, чтобы всегда стоять друг за друга. В этом и есть суть настоящего командного спорта.
На перемене к нам подошли два брата-акробата. Не братья по крови, конечно, но по своей дебильной натуре явно имеют как минимум духовное родство.
Всё началось на перемене в просторном зале — по-современному я бы назвал это помещение рекреацией. Атмосфера там была натянутая до предела. Мы с братьями стояли напротив надменных аристократишек — Проскурина и Поярского. Всё началось с того, что, проходя мимо нас, Поярский намеренно столкнул сумку с учебниками Никиты, и книги и письменные принадлежности рассыпались по полу. Никита не выдержал и обозвал его дебилом. Это едкое замечание в адрес дворянского сынка вывело того из себя. Проскурин, привыкший к преклонению, воспринял это как личное оскорбление.
— Как ты смеешь, простолюдин, говорить со мной так? — процедил тот.
— Мы не простолюдины, — спокойно парировал Лёша. — Наша семья испокон веков защищала границы Родины. Дед наш, между прочим, был реестровым казаком, — добавил Никита. — Так что знаем, что такое честь, не хуже вашего.
Видимо, эти двое уже выяснили, что у братьев Горских с финансами всё в порядке, и решили проверить, не зазнались ли мы.
— Считаете, деньги делают вас равными нам? — бросил один из них.
Спор быстро перерос в перепалку и был готов вылиться в драку. Проскурин, занеся руку, собирался врезать Лёхе по голове — а был он его почти на две головы выше, — но получил резкий хлесткий Лешин удар в печень. Не ожидав такого выпада, дворянин согнулся в три погибели. Поярский, видя, как его друг опозорился, покраснел как варёный рак и решил отступить.
Но, окинув взглядом зал, увидел подмогу — к ним шли трое здоровых парней из мещан. Эти ребята, то ли за деньги, то ли в надежде, что аристократы помогут им потом по жизни, выполняли любые их грязные поручения. По одному кивку Проскурина вся троица рванула к нам, закатывая рукава гимнастерок.
Несмотря на внушительные габариты противников, драка была скоротечной. Одному хватило удара по горлу — он захрипел и рухнул на пол. В голове мелькнуло: лишь бы не окочурился, а то ведь выгонят из гимназии. Ко Лёхе бросился второй, но, промахнувшись ногой, остался на одной опоре и тут же схлопотал боковой в челюсть — рухнул с почти 180-сантиметрового роста на паркет и временно вышел из игры. Третий, увидев, что сегодня удача не на их стороне, просто слился, пожимая плечами и косясь на Проскурина и Поярского.
— Что за детский сад… — мелькнуло у меня в голове. — На хрена мне ещё возиться с этими сопляками? Скорей бы уже закончилась эта учёба, получить аттестат зрелости ну и помахать всем этим недоумкам ручкой.
В этот момент в рекреацию ворвался разъярённый Тыщенко. Видимо, кто-то его уже накрутил по дороге, и пока он мчался сюда, мысленно готов был с живого содрать кожу с братьев Горских.
— Какого чёрта тут происходит⁈ — взревел он, переходя на какой-то истеричный визг. Было видно, что всё случившееся ему определённо не по душе, а уж если в заварухе замешаны ученики его класса, то и ему, вероятно, может изрядно влететь.
И, разумеется, накинуться он решил именно на нас. Орал какие-то несвязанные, бессмысленные вещи, а Поярский с Проскуриным к тому моменту успели испариться без следа.
Этот бессмысленный и беспощадный бой закончился разбором полётов у господина Свистунова. Узнав, при каких обстоятельствах произошла драка, он был до предела разозлён — глазами метал молнии, давая понять, что ситуация серьёзная.
Проскурина с Поярским при этом никто за участие не наказал, а их слегка побитые дружки ни словом, ни жестом не намекнули, что нападение на нас было организовано, по сути, по их заказу. Павел Алексеевич выгнал всю эту троицу из кабинета, и мы остались с ним одни.
— Ну, Илья, рассказывай, — попросил он, явно переживая за нас и прекрасно понимая, что, если мы сцепимся с кем-то из аристократических отпрысков, дело может закончиться очень плохо. Я подробно описал всё, что произошло, перебрасывая детали диалога от себя к Никите с Лехой. Мне уж точно не хотелось, чтобы господин Свистунов обратил лишнее внимание на мою сверхсилу.
— Вот и всё, — сказал я спустя пару часов, выходя из гимназии. — Из-за этих ублюдков нас сегодня могли запросто отчислить, и все наши старания пошли бы коту под хвост.
Но на выходе нас уже ждали знакомые лица.
— Горские, сюда идите, — раздалось с намеренно издевательским рычанием.
Ну что ж, просят — подойдём. Мы ребята не гордые, мел мелькнуло у меня в голове. Тем более, что основным заводилой был Поярский…
Глава 23
Услышав рычащий голос и увидев пятёрку рослых семнадцати-восемнадцатилетних парней во главе с Проскуриным и Поярским, я на миг вспомнил своё прошлое — как примерно в этом же возрасте меня избили в той самой, прежней жизни. Было это уже много лет назад. Тогда я не мог дать отпор ублюдкам, что решили покуражиться надо мной, а были они тоже на порядок старше. Отделали тогда меня знатно.
После того случая я взялся за своё физическое развитие всерьёз, под руководством деда, который воевал в Великую Отечественную в спец войсках, оттачивал передаваемые мне приемы рукопашного боя. Но дед, волею случая служивший не в обычной пехоте имел специфическую подготовку, направленную скорее на быструю и бесшумную ликвидацию противника. Поэтому, для обычных дворовых драк мои навыки впитанные за годы тренировок не подходили от слова совсем, и дед часто предупреждал: — Если ты, Андрей, начнёшь в полную силу использовать свои знания против мальчишек, то после драки останутся трупы, а ты поедешь в колонию для несовершеннолетних. Так что думай головой, прежде чем пускать в ход кулаки.
Сейчас, глядя на двух ухмыляющихся аристократов и их трёх прихвостней, которых мы с братьями только недавно отделали в рекреации, я думал о том, как бы не загубить все свои начинания в том случае, если после драки будут трупы. Даже если мы перенесем потасовку в укромное место, свидетели всё равно найдутся, а доброхоты тут как тут — направят ищеек по нашему следу.
— А там чемодан, вокзал — и здравствуй, канадская граница? Нет, не хочется мне всё ломать из-за этих ублюдков! — подумал я.
Но смотреть, как они упорно пытаются нас прогнуть, тоже желания не было. Не понимаю — на кой-чёрт мы им сдались? Считаете себя пупами земли, докапываетесь до всех слабых? А ведь перед вами — по сути, дети. Вам по семнадцать лет, уже и женилка выросла, а вы докапываетесь до девятилетних пацанов, пусть те и выглядят старше, да и мозги, как выяснилось на занятиях в гимназии работают получше многих.
Что эти два гаврика уже нарыли про нас, мне было известно. Свистунов не так давно вызвал меня к себе, сообщил, что нашей троицей интересовались и запрашивали личные дела. Отказать таким людям, что явились в гимназию по нашим душам, руководство не могло — как ни крути, а Павел Алексеевич понимал, чем это пахнет.
— Ну что, Горские, — сказал Проскурин, — опять будете прятаться за юбками преподавателей?
— Проскурин, ты хоть одну юбку сегодня видел в тот момент, когда удирал от неприятностей, после нашей «дружеской» оплеухи? — Лёха ухмыльнулся, посмотрев тому в глаза.
Проскурин насупился и покраснел. В его глазах метались искры злости, он хотел было шагнуть вперёд, но более опытный в подобных конфликтах Поярский придержал его за плечо, давая понять, что спешить не стоит.
По лицам этих ушлёпков было ясно — отступать они не собираются. Инцидент в рекреации они восприняли как досадную случайность, и, похоже, до их тупых голов ещё не дошло, что связываться с братьями Горскими себе дороже. Без лишних слов вся пятёрка двинулась на нас, и основной угрозой были, конечно, трое крепких подручных из мещан.
Двое из них попытались обойти Никиту с двух сторон, но он молниеносно перешёл в боевой режим и нанёс упреждающий удар левому нападающему прямо в болевую точку на ноге — дед научил нас такими приёмами быстро выводить противника из строя, если потом надо с ним поговорить, а не закапывать. Удар получился такой силы, что Ерофей Брагин заорал как резаный и завалился на бок, возможно у него перелом или трещина, но точно похромать ему долгое время придется, и этот момент тот запомнит на долго.
Тем временем Поярский с Проскуриным бросились на Лёху. Здесь нужно было действовать аккуратно — если аристократу нанести серьёзные повреждения, виновным сделают тебя, и суд всегда будет на стороне знатных. Даже если дворянин сам начал драку, а мещанин ему врезал — итоги очевидны: штраф, тюрьма, исключение из гимназии, а для аристократа максимум — формальное порицание. Поэтому на виду у всех я не стал их калечить — своё время ещё придёт, и всё решим по-тихому, без пыли и шума, как говорил герой из одного хорошего советского фильма XXI века.
Лёха увернулся от неумелого выпада Проскурина и не сильным, но точным ударом в солнечное сплетение выбил у него дух. Тот на секунду застыл, глотая воздух и тщетно пытаясь отдышаться. Поярский, увидев момент, попытался зайти Лёхе за спину и зарядить по голове, но не знал, что мы с братьями действуем как единое целое — даже если один стоит спиной к противнику, остальные братья контролируют ситуацию на 360 градусов. Лёха легко увернулся, сделал подножку и опрокинул Поярского на землю. Тот, поняв, что опять влип, решил не усложнять — замер, делая вид, будто получил серьёзную травму, хотя я видел, как он, лёжа, одним глазом продолжал следить за обстановкой.