– Вполне.
– И только сейчас я поняла, почему так происходило! Здесь все написано, – она ткнула в лежавшую на столе книгу, названия которой Мария рассмотреть не могла. – Оказывается, есть нервный узел, идущий от клитора к «точке G», он-то все и определяет! Вы знаете, что такое «точка G»?
– Как не знать, – отвечала Мария, на этот раз играя роль Наивной Девочки. – Мы об этом говорили в прошлый раз. Сразу как войдешь, на первом этаже, окошечко на задний двор.
– Да-да-да, конечно! – глаза библиотекарши сияли. – Хоть сами проверьте: спросите ваших подруг об этом, и вот увидите – ни одна не ответит! Какая нелепость! Но точно так же, как этот итальянец открыл клитор, «точка G» – это открытие нашего века. Очень скоро о нем напишут все газеты, и тогда отговориться незнанием будет уже нельзя! Мы станем свидетелями настоящего переворота!
Мария взглянула на часы, и библиотекарша заторопилась – надо было успеть рассказать этой юной красотке, что и женщины имеют право на счастье, на удовлетворение желаний, чтобы уже следующее поколение могло в полной мере воспользоваться плодами необыкновенных научных открытий.
– Доктор Фрейд был с этим не согласен уже в силу того, что родился мужчиной и, получая оргазм благодаря пенису, считал, что центр нашего наслаждения – во влагалище! Мы должны вернуться к своей сути, к тому, что всегда дарило нам наслаждение, – к клитору и «точке G». Очень, очень немногие женщины способны получить удовлетворение во время полового акта, и потому, если вы не относитесь к их числу, я предлагаю вам – измените позу! Пусть ваш партнер будет снизу, а вы – сверху. Доминируйте – и ваш клитор получит более сильную стимуляцию, и вы, а не ваш партнер будете определять продолжительность и интенсивность стимуляции, которая вам необходима! Нет! Стимуляции, которой вы заслуживаете!
Мария между тем лишь притворялась, будто все это ей не слишком интересно. Так, значит, она не одна такая! Так, значит, с ней все в порядке, и это – вопрос анатомии! Огромная, неподъемная тяжесть свалилась у нее с души, и ей захотелось поцеловать библиотекаршу. Как хорошо, что это открылось ей сейчас, пока она еще молода! Какой сегодня замечательный день!
Хайди улыбнулась с видом заговорщицы:
– Они не знают, что у нас тоже бывает эрекция! Эрекция клитора!
«Они» явно относилось к мужчинам. Мария, сочтя, что разговор зашел достаточно далеко, набралась храбрости и спросила:
– А у вас был кто-нибудь, кроме мужа?
Спросила – и сама испугалась того эффекта, который произвели ее слова. Глаза Хайди вспыхнули – вероятно, огнем священного негодования, – она густо покраснела то ли от гнева, то ли от смущения. Несколько минут в душе ее шла борьба – признаться или солгать.
Схватка эта окончилась вничью. Она предпочла сменить тему.
– Вернемся к нашей эрекции. Так вот, клитор обладает способностью набухать кровью, становясь твердым и упругим. Вам это известно?
– С детства.
Ответ несколько сбил библиотекаршу с толку. Она, вероятно, в свое время не уделила этому явлению должного внимания.
– И круговые движения пальца, не прикасающегося к самой головке, способны стократно усилить наслаждение. Это надо усвоить! Это надо знать! Мужчины же, если и стимулируют клитор, сразу же дотрагиваются до его верхней части, не подозревая даже, что это иногда может вызвать болезненные ощущения. Вы согласны? А потому уже после первой или второй встречи инициативу надо брать на себя: займите положение сверху, сами определяйте, как и куда должно быть направлено давление, уменьшайте или увеличивайте его по своему вкусу. И, кроме того, здесь сказано – совершенно необходим откровенный разговор с партнером.
– А вы-то сами когда-нибудь вели с мужем откровенные разговоры?
Но Хайди снова ушла от прямого ответа, сославшись, что тогда были другие времена. Ей гораздо интересней было поделиться впечатлениями от прочитанного:
– Постарайтесь представить себе, что клитор – это стрелка, и попросите своего партнера двигать ее с 11 часов до 1 часа. Понятно?
Чего уж тут не понять, думала Мария, не вполне разделяя мнение автора книги, хотя все это было не так уж далеко от истины. Но когда речь зашла о часах, она взглянула на свои, сказала, что пришла только попрощаться, ее пребывание в Швейцарии подходит к концу. Библиотекарша словно не слышала:
– Хотите, дам вам эту книгу?
– Нет, спасибо. Мне надо думать о другом. – И что же – ничего нового не возьмете?
– Нет. Я возвращаюсь домой. Хочу вас поблагодарить – вы всегда относились ко мне с пониманием и уважением. Может быть, когда-нибудь мы еще с вами увидимся.
Они обменялись рукопожатием и пожелали друг другу счастья.
Хайди дождалась, когда за Марией закроется дверь, и лишь после этого, дав себе волю, с размаху стукнула кулаком по столу. Почему, почему она не воспользовалась моментом и не поделилась с этой девушкой тем, что, судя по всему, унесет с собой в могилу?! Если уж у бразильянки хватило отваги спросить, случалось ли ей изменить мужу, почему было не ответить ей, особенно теперь, когда она открыла для себя новый мир, в котором женщины наконец-то признали, что достичь вагинального оргазма очень трудно?
«Ладно, это не так уж важно. Жизнь не сводится только к сексу».
Пусть это не самое главное в мире, но важность его неоспорима. Она оглянулась по сторонам: большая часть всех этих тысяч книг, заполнявших полки, повествуют о любви. Все это – одна нескончаемая история любви, причем одна и та же история: кто-то кого-то любит, встречает, теряет и обретает вновь. Родство и притяжение душ, странствия на край света, приключения, заботы, тревоги и лишь изредка кто-нибудь решится сказать: «Видите ли, дорогой мой, следует лучше понимать тело женщины».
Почему книги не говорят об этом открыто?
Потому, надо полагать, что никому это по-настоящему не надо. Мужчине – потому, что он продолжает искать новизны с тех самых пор, как был пещерным человеком, которого вел могучий инстинкт продолжения рода. Ну, а женщине? По собственному опыту Хайди могла судить, что получить наслаждение в объятиях своего избранника хочется лишь в первые годы брака, а потом страсть утихает, превращаясь во все более редкое исполнение супружеских обязанностей, но женщина никогда не признается в этом, ибо думает, что такое случилось с ней одной. И все лгут, вводя в заблуждение подруг, притворяясь, что устали от любви, что не в силах еженощно удовлетворять желание мужа.
И тогда они стараются занять себя чем-нибудь еще – воспитывают детей, возятся на кухне, наводят в доме порядок, оплачивают счета, терпеливо и кротко сносят выходки мужа, путешествуют (хотя во время этих путешествий больше думают о детях, чем о себе). Некоторые даже занимаются любовью. Но только не сексом. Да, ей следовало бы быть более откровенной с этой бразильской девушкой, на вид такой невинной, по возрасту годящейся ей в дочери и еще не успевшей понять, как устроен мир. Она эмигрантка, живет на чужбине, тяжело и много работает (и работа, наверно, не доставляет ей удовольствия), ждет встречи с человеком, за которого можно будет выйти замуж, изобразить во время медового месяца неземное наслаждение, обрести стабильность и защиту, продолжить этот таинственный человеческий род – и сразу же забыть все эти оргазмы, клиторы, «точку G», открытую, подумать только, лишь в XX веке! Стать верной женой, хорошей матерью, стараться, чтобы дом был уютен и изобилен, время от времени мастурбировать, думая о встреченном на улице мужчине, который поглядел на нее с вожделением. Делать вид, соблюдать приличия – Господи, почему наш мир так заботится о внешних приличиях?!
Из-за них она и не ответила на вопрос, был ли у нее кто-нибудь, помимо законного супруга.
Эта тайна умрет во мне и вместе со мной, подумала она. Муж всегда был для нее всем на свете, хотя секс у них остался в далеком прошлом. Он был идеальным спутником жизни – честным, щедрым, добрым. Он делал все, чтобы его семья ни в чем не нуждалась, чтобы все, кто находился в его «зоне ответственности», были счастливы. Именно о таком муже мечтают все женщины, и потому Хайди так терзало воспоминание о том, как однажды она пожелала другого – и желание свое исполнила.
Она вспомнила, как они встретились. Она возвращалась из горного городка Давоса, когда из-за схода лавины движение поездов было на несколько часов прервано. Хайди позвонила домой, предупредив, чтобы не беспокоились, купила несколько журналов и приготовилась к долгому ожиданию.
И тут увидела неподалеку человека с рюкзаком и спальным мешком. У него были полуседые волосы, темное от загара лицо, и он, казалось, был единственным, кого нисколько не тревожило, что поезда не ходят. Наоборот, он беспечно улыбался и оглядывался по сторонам, ища, с кем бы поговорить. Хайди открыла было журнал, но тут – о, как таинственно устроена жизнь! – встретилась с ним глазами и, прежде чем успела отвести их, он уже оказался рядом.
И заговорил, не дав Хайди со свойственной ей учтивостью извиниться и сказать, что ей нужно дочитать важную статью. Сказал, что он иностранец, писатель, что в Давосе у него была деловая встреча, а теперь из-за того, что поезда не ходят, он не успевает в аэропорт. Не поможет ли она ему найти в Женеве отель?
Хайди поглядела на него с удивлением: опоздать на самолет, сидеть здесь, на неудобной станции, ожидая, пока ситуация не разрешится, – и при этом сохранять полнейшее хладнокровие и благодушие.
А он между тем продолжал говорить с ней так, словно они были давным-давно знакомы. Рассказывал о своих путешествиях, о тайне писательского ремесла и – к удивлению и ужасу своей собеседницы – обо всех женщинах, которых любил на протяжении жизни. Хайди только кивала, а он говорил без умолку. Время от времени извинялся за то, что совсем заболтал ее, просил рассказать о себе, но на это она могла ответить лишь: «Я – человек, ничем не примечательный, такая же, как все».
И внезапно она поймала себя на том, что не хочет, чтобы пришел поезд, ибо этот разговор захватывал ее все сильнее и сильнее, и речь у них шла о таком, что было ей знакомо только из книг. И, зная, что никогда больше не увидит этого человека, а потому набравшись храбрости (позднее она сама не понимала, как решилась на такое), Хайди принялась расспрашивать его обо всем, что ее интересовало. Она переживала в ту пору не лучшее время – муж стал очень ворчлив и брюзглив, часто раздражался по пустякам, и Хайди хотела знать, как бы она могла сделать его счастливым. Незнак