— Вы думаете, корабль направляется на встречу с нами?
— Да, сэр. Он невелик. Дайте мне несколько минут, и я назову вам его ускорение. Пока же его можно принять за одно "же"...— Пальцы Реннера пробежали по кнопкам еще раз,— ... а массу оценить примерно в тридцать тонн. Потом можно будет уточнить цифры.
— Слишком большой, чтобы быть ракетой,— задумчиво сказал Блейн.— Может быть, встретим его на пол пути, мистер Реннер?
Реннер нахмурился.
— Это вопрос. Он нацелен сюда, где мы находимся сейчас. Мы не знаем, сколько у него топлива, и насколько сообразителен его пилот.
— И все-таки спросим. Дайте мне адмирала Кутузова!
Адмирал был на всем мостике. Экран показывал бурную деятельность за его спиной.
— Я видел это, капитан,— сказал Кутузов.— Что вы собираетесь делать?
— Я хочу встретить этот корабль. Но в случае, если он не изменит свой курс, а мы не сможем перехватить его, он придет сюда. "Ленин" мог бы подождать его.
— Для чего, капитан? У меня четкие инструкции. "Ленин" не должен иметь никаких дел с чужаками.
— Но вы можете послать шлюпку, сэр. Гичку с вашим человеком, которого мы перехватим. Сэр.
— Сколько, по-вашему, у меня шлюпок, Блейн? Я повторю вам инструкции. "Ленин” здесь, чтобы охранять тайну Олдерсон Драйв и Поля Лэнгстона. Выполняя задачу, мы не только не должны связываться с чужаками, но не можем переговариваться и с вами, если разговор могут перехватить.
— Да, сэр.— Блейн посмотрел на плотного мужчину на своем экране. Неужели у него совершенно нет любопытства? Неужели можно быть настолько машиной?— Мы идем к чужому кораблю, сэр. Доктор Хорват хочет этого во что бы то ни стало.
— Очень хорошо, капитан. Выполняйте.
— Да, сэр.— Род с облегчением выключил экран, затем повернулся к Реннеру.— Нам разрешили первый контакт с чужаками, мистер Реннер.
— А я думаю, что мы этим и заняты,— сказал Реннер и тревожно взглянул на экран, чтобы убедиться, что адмирал исчез.
Гораций Бари только что покинул свою каюту — теоретически он не должен был никуда выходить — когда на трапе появился Бакмен.
Бари тут же изменил свои намерения.
— Доктор Бакмен! Могу ли я предложить вам кофе?
Выпуклые глаза повернулись к нему, моргнули, сфокусировались.
— Что? Ода, спасибо вам, Бари. Это должно разбудить меня. Нужно так много сделать... я могу заглянуть к вам всего на минуту.
Бакмен опустился в гостевое кресло. Бари, слабый как скелет на экране дисплея. Глаза его были красны, веки наполовину опущены. Дыхание его было слишком громким, руки безвольно свисали. Бари невольно задумался, что покажет вскрытие, если Бакмен умрет в эту минуту: истощение, недоедание или то и другое?
Бари сделал трудный выбор.
— Набил, кофе. Для доктора Бакмена со сливками, сахаром и бренди.
— Бари, мне очень жаль, но в рабочее время... Впрочем, хорошо. Спасибо, Набил.— Бакмен сделал маленький глоток, затем жадно отхлебнул из чашки.— Здорово! Спасибо, Бари, это должно разбудить меня.
— Похоже, вы нуждаетесь в этом. Обычно я никогда не мешаю хороший кофе с чистым спиртом. Доктор Бакмен, вы ели?
— Я не помню.
— Значит, нет. Набил, поесть нашему гостю. И быстрее.
— Бари, мы так заняты, что у меня действительно нет времени. Нужно изучить всю эту систему, не говоря ужео работе для флота... прослеживание излучения нейтрино и этого проклятого света...
— Доктор, если бы вы сейчас умерли, большую часть ваших записей никогда не удалось бы прочесть, верно?
Бакмен улыбнулся.
— Как это театрально, Бари. Но, полагаю, у меня есть несколько минут. Все, что мы делаем сейчас — это ждем, когда этот световой сигнал кончится.
— Сигнал с планеты Мощки?
— Да, с нее. По крайней мере, он идет из нужного места. Но мы не можем увидеть планету, пока они не отвернут лазер, а они этого не делают. Они говорят, а о чем? Что они могут сказать нам, если мы говорим на разных языках?
— Как они могут что-то сказать нам, доктор, пока не научили нас своему языку? Мне кажется, именно это они сейчас и делают. Кто-нибудь работает над этим?
Бакмен издал дикое рычание.
— У Хорвата есть все приборы, поставляющие информацию Харди и лингвистам. До сих пор не было приличных наблюдений Угольного Мешка и никто даже не приближался к нему!— Взгляд его смягчился.— Но мы можем изучать троянские астероиды.— Взгляд Бакмена устремился куда-то в бесконечность.— Там их слишком много. А пыли мало. Впрочем, я неверно выразился, Бари: там мало пыли, чтобы захватить так много камней или отшлифовать их все. Моти, вероятно, шлифуют их, они все должны находиться внутри этих камней... Излучение нейтрино прямо фантастическое! Но как они набрали такое количество скальных обломков?
— Излучение нейтрино? Это означает технологию синтеза.
Бакмен улыбнулся.
— Думаете о возможностях торговли?
— Конечно. Иначе зачем бы я здесь оказался?— "Я был бы здесь, даже если бы Флот не дал мне понять, что альтернативой является официальный арест... но Бакмен этого не знает. Знает только Блейн".— Чем выше цивилизация, тем больше у нее вещей на продажу.— "И тем она жуликоватее, но Бакмена не должны интересовать такие вещи".
— Вы могли бы работать гораздо быстрее, если бы военные не пользовались нашими телескопами. И Хорват разрешает им! О, отлично...
Вошел Набил, неся поднос.
Бакмен ел, как проголодавшаяся крыса, говоря между глотками:
— Конечно, не все военные проекты неинтересны. Чужой корабль...
— Корабль?
— Нам навстречу идет корабль. Вы не знали этого?
— Нет.
— Он вылетел с большого каменного астероида, расположенного в стороне от основного скопления. Очень яркого астероида. У него очень странная форма, как будто газ выходит сквозь скалу, которая...
Бари рассмеялся.
— Доктор, несомненно, чужой корабль более интересный объект, чем каменный астероид!
Бакмен удивленно уставился на него.
— Почему вы так решили?
Черточки стали красными, потом черными. Явно эти штуки остывали; но как они сумели так разогреться в начале?
Инженер остановилась, удивленная этим, когда одна из черточек направилась к ней. Внутри металлического корпуса был мощный источник энергии.
И они двигались самостоятельно. Кто же они такие?
Инженеры, Мастера или бесчувственные машины? А может, это Посредник в каком-то непонятном деле? Она была обижена на Посредников, которые так легко и так безрассудно вмешивались в важную работу.
Возможно, черточки были Часовщиками, но скорее всего, они принадлежали Мастерам. Инженер подумала о бегстве, но приближавшиеся тела были слишком мощными. Их ускорение составляло 1,14 "же" — почти предел для ее корабля. Делать нечего — нужно встречать их.
Кроме того... весь этот металл! И в полезном виде, насколько она могла судить. Скопления были полны металлических артефактов, но в виде сплавов, слишком тяжелых для переработки.
Весь этот металл...
Эта штука должна была встретиться с ней, и разминуться было невозможно. У нее не было ни топлива, ни нужного ускорения. Инженер мысленно прикинула точки поворота. Впрочем, они могли сделать то же самое. К счастью, решение было единственным в своем роде, принимая во внимание постоянное ускорение. Это могло пригодиться для связи.
А в связи Инженеры были не очень-то сильны.
Чужой корабль был компактной массой неправильной формы тускло-серого цвета, подобно куску модельной глины в руках гончара. Во все стороны без видимого порядка торчали разные отростки: кольцо крючьев вокруг того, что Уайтбрид называл кормой, яркая серебряная нить, подпоясывающая его среднюю часть, прозрачные выпуклости на носу и корме, чудовищно изогнутые антенны, а на корме — что-то вроде жала: шин во много раз длиннее корпуса, прямой и тонкий.
Уайтбрид медленно двигался к кораблю. Он сидел в ракете "космос-космос", в кабине из поляризованного пластика, короткий корпус который был покрыт толкательными пучками — множество позиционных дюз. Он был легок и в управлении, имел огромное поле зрения, был дешев, безоружен и невозвратим.
И чужак мог видеть его, сидящего внутри. МЫ ПРИШЛИ С МИРОМ И НИЧЕГО НЕ СКРЫВАЕМ — именно об этом должен был сказать вид Уайтбрида, сидящего за прозрачным пластиком.
Этот шип генерирует плазменное поле для движения,— сказал его коммуникатор. Экрана перед ним не было, но голос был Каргилла.— Мы следили за ним во время торможения. Втулкообразное устройство под шипом, вероятно, впрыскивает водород в поле.
— Пожалуй, мне лучше держаться подальше от него,— сказал Уайтбрид.
— Верно. Энергия поля вероятно может разрушить все твои приборы. И заодно воздействовать на нервную систему.
Чужой корабль был сейчас очень близко. Тормозя, Уайтбрид на мгновение включил двигатели. Позиционные струи производили звук, похожий на хлопки жарящейся кукурузы.
— Видно что-нибудь, похожее на воздушный шлюз?
— Нет, сэр.
— Открой свой собственный шлюз. Может, это подскажет ему ту же идею.
— Слушаюсь, сэр.— Уайтбрид видел чужака сквозь переднее стекло его корабля. Он был неподвижен, наблюдал за ним и выглядел очень похоже на фотографии мертвеца из зонда. Джонатан Уайтбрид видел кривообразную голову без шеи, гладкий коричневый мех, тяжелую левую руку, сжимающую что-то, и две гибкие правые руки, двигающиеся очень быстро и делавшие что-то, чего он не видел.
Уайтбрид открыл свой воздушный шлюз и стал ждать.
По крайней мере, моти пока не пытался стрелять.
Инженер была очарована и не сразу заметила крошечный кораблик рядом с собой. В нем не было воплощено никаких новых принципов. Но зато большой корабль!..
Вокруг него было какое-то странное поле, нечто такое, о чем она никогда не думала, что это возможно. Поле регистрировало полдюжины приборов Инженера. Для других силовая оболочка была почти прозрачна. Инженер знала о военном корабле достаточно для того, чтобы капитан Блейн пришел в ужас, узнав об этом, но для нее самой это было мало.