— Я научу вас новому слову. "Уединение". Оно относится к человеческим потребностям...
— Мы знаем об уединении.— Моти сделала двойной жест.— Неужели вы полагаете, что это возможно между человеком и его Финч (клик)?
Реннер торжественно кивнул.
— Но... но... Реннер, у вас нет никакого уважения к традициям?
— Каким?
— Черт побери! Хорошо, Реннер. Мы навесим здесь дверь. С замком?
— Да. Должен заметить, что остальные, вероятно, чувствуют то же самое, независимо от того, говорят об этом или нет.
Кровать, кушетка, стол — все это было знакомо моти и прежде. Матрац был немного жестковат, но и черт с ним. Реннер заглянул в ванную и расхохотался. Туалет был туалетом для невесомости, слегка отличаясь от такого на катере: он имел золотую ручку для спуска воды, вырезанную в форме собачьей головы. Ванна была... странной.
— Я хочу опробовать эту ванну,— сказал Реннер.
— Я знаю, о чем вы думаете. Мы видели изображения некоторых ванн на ваших лекциях, но они выглядели нелепо, не соответствуя вашей анатомии.
— Верно. До сих пор никто не создал приличной ванны. Но на тех снимках не было ни одного туалета, не так ли?
— Это довольно странно, но не было.
— Ммм...— И Реннер начал говорить. Когда он закончил, моти сказала:
— И как много воды для этого нужно?
— Довольно много. Слишком много для космического корабля.
— Хорошо. Мы посмотрим, что можно сделать.
— Да, и повесьте дверь между ванной и жилой комнатой.
— Снова уединение?
— Да.
Обед в ту ночь походил на званый прием в старом доме Сэлли на Спарте, но странно измененный. Слуги — молчаливые, внимательные, почтительные, руководимые хозяином, которым из уважения к его рангу стала Моти доктора Хорвата — были Рабочими ростом в полтора метра. Продукты были доставлены из запасов "Макартура", за исключением приправ, которыми служили фрукты, похожие на дыню и подслащенные желтым соусом.
— Мы гарантируем, что это не ядовито,— сказала Моти Реннера.— Мы нашли несколько продуктов, в которых уверены, и продолжаем поиски. Вы сами можете принять в них участие.— Соус уничтожал кислый вкус дынь и делал их восхитительными.
— Это можно использовать как предмет для торговли,— сказал Бари.— Только нам удобнее перевозить семена, а не сами дыни. Их трудно выращивать?
— Совсем нет, но это требует обработки,— сказал Моти Бари.— Мы дадим вам возможность изучить почву. Можете вы указать другие предметы, которыми стоит торговать?
Бари нахмурился и посмотрел вниз, на свою тарелку. Никто не обращал на них внимания, а ведь они были золотыми: тарелки, столовые приборы, даже бокалы для вина, хотя формой походили на хрусталь. И все же они не могли быть золотыми, потому что не проводили тепла. Это были просто копии пластиковой посуды, предназначенной для невесомости на борту катера "Макартура", даже с торговыми марками, оттиснутыми по краям.
Все ждали его ответа. Торговые возможности могли сильно повлиять на отношения между Мошкой и Империей.
— Во время поездки на Заиру я выискивал у вас предметы роскоши, но не увидел ничего, кроме вещей, созданных специально для людей. Может, я просто не узнал их?
— Мне знакомо это слово, но у вас очень мало предметов роскоши. Мы — разумеется, я говорю за отдающих приказы — делаем упор на силу, территорию, поддержание домашнего хозяйства и династии. Нас самих интересует выбор нашими детьми места в жизни.
Бари запомнил эту информацию: "МЫ ГОВОРИМ ЗА ОТДАЮЩИХ ПРИКАЗЫ". Значит, он имел дело со слугами. Нет, с агентами. Нужно держать это в памяти и ждать, чем подкрепит свои обещания его Финч (клик). Улыбнувшись, он сказал:
— Как жалко! Предметы роскоши удобно перевозить. Вы поймете мои проблемы с выбором товаров для торговли, когда я скажу, что едва ли будет выгодно покупать у вас золото.
— Я тоже так думаю. Нужно искать и, возможно, мы найдем что-нибудь более ценное.
— Скажем, произведения искусства?
— Искусства?
— Позвольте мне,— сказала Моти Реннера.
Она заговорила на высоком певучем языке и очень быстро говорила секунд двадцать, затем оглядела всех собравшихся.— Простите, но так было быстрее.
— Совершенно верно,— сказал Моти Бари.— Я понял так, что вас интересует оригиналы?
— Если возможно.
— Ну, конечно. Для нас копии так же хороши, как и оригиналы. У нас много музеев, и я организую несколько экскурсий.
Как выяснилось, все хотели принять в них участие.
Когда они вернулись с обеда, Уайтбрид едва не рассмеялся, увидев дверь в ванную. Заметив это, его Моти сказала:
— Мистер Реннер объяснил нам об уединении.— И она резко толкнула дверь, которая теперь закрывала ее нишу.
— А вот это нельзя назвать необходимым,— сказал Уайтбрид, который не любил спать один. Если он проснется среди ночи, с кем можно будет поговорить, прежде чем снова захочется спать?
— Кто-то постучал в дверь. Это был космонавт Вейсс с Тэйблтопа.
— Сэр, могу я поговорить с вами наедине?
— Хорошо,— сказал Моти Уайтбрида и удалилась в альков. Моти быстро поняла сущность уединения. Уайтбрид провел Вейсса в комнату.
— Сэр, у нас есть одна проблема,— сказала Вейсс.— То есть, у меня и Джексона. Мы отправились вниз помогать... ну там, отнести багаж, почистить что-то и тому подобное.
— Понял. Вам не нужно делать ничего подобного. Каждому из вас • назначено по Инженеру.
— Да, сэр, но есть еще кое-что. Нам с Джекконом тоже назначили по Коричневому. И.... и...
— Но Финч (клик).
— Да.
— Что ж, есть некоторое вещи, о которых вы не должны говорить,— Оба рядовых работали на ангарной палубе и в любом случае не могли знать о технологии Поля слишком много.
— Да, сэр, мы знаем это. Никаких военных историй, ничего о корабельном оружии или двигателе.
— Отлично. За исключением этого, вы находитесь в отпуске. Вы путешествуете первым классом, со слугой и местным гидом. Наслаждайтесь этим. Не говорите ничего, за что Царь мог бы повесить вас, и не беспокойтесь о расходах. Будьте хозяевами положения и надейтесь, что вас не отправят назад следующей шлюпкой.
— Слушаюсь, сэр,— Вейсс вдруг усмехнулся.— Вы знаете, именно поэтому я и попал в Военный Флот. Странные миры — вот что обещают нам вербовщики.
— "Далекие закрытые города..." Мне тоже.
Позже Уайтбрид стоял у панорамного окна. Город сверкал миллионами огней. Большинство крошечных машинок исчезло, но по улицам двигались огромные грузовики. Пешеходы умерили свое рвение. Уайтбрид заметил кого-то высокого и веретенообразного, который бежал среди Белых, как будто они стояли на месте. Увернувшись от огромного Носильщика, он исчез вдали.
Реннер проснулся до рассвета. Пока он принимал замечательную ванну, моти выбрали и предложили ему одежду. Реннер решил принять их выбор. Он был снисходителен к ним — они могли быть последними невоенными слугами, которых он когда-либо имел. Его оружие было осторожно выложено вместе с его одеждой и, ненадолго задумавшись, Реннер пристегнул его под гражданскую куртку, сшитую из какой-то изумительно сияющей ткани. Ему не требовалось оружие, но устав был уставом...
Все остальные завтракали, разглядывая рассвет через большое панорамное окно. Он выглядел похоже на закат — тоже во всех оттенках красного. День на Мошка-1 был на несколько часов длиннее земного, соответственно ночь была дольше, и люди могли дольше спать утром и все равно вставать до рассвета.
На завтрак подали большие, очень похожие на яйца, вареные предметы. Внутри они выглядели так, словно яичные белок и желток смешали, но все это имело вишневый цвет. Реннер сказал, что эти вишневые штуки не стоят того, чтобы их есть, и не притронулся к ним.
— Музей всего в нескольких кварталах отсюда,— Моти доктора Хорвата быстро потерла свои правые руки.— Предлагаю идти пешком. Думаю, вам не понадобится теплая одежда.
У всех моти была эта проблема какую пару рук использовать для имитации человеческих жестов? Реннер подумал, что Моти Джексона должна свихнуться. Джексон был левшой.
Они пошли пешком. Холодный ветер набрасывался на них из-за каждого угла. Солнце было большим и тусклым: в это ранее время дня можно было смотреть прямо на него. Крошечные машинки сновали в шести футах под ними. Запах воздуха Мошки-1 постепенно просачивался сквозь фильтры шлемов, так же как тихое гудение машин и быстрое бормотание моти.
Группа людей двигались среди толп моти всех цветов — и на них не обращали внимания. Потом из-за угла вывернула группа чужаков с белым мехом и задержалась, изучая их. Они щебетали своими музыкальными голосами и с любопытством разглядывали людей.
Казалось, Бари чувствует себя очень неудобно — он изо всех сил старался оставаться внутри группы. Он не хочет, чтобы его разглядывали со всех сторон, подумал Реннер. Тут парусный мастер заметил, что его самого разглядывает беременная Белая, с выпуклостью выше главного сустава ее спины. Реннер улыбнулся ей, присел на корточки и повернулся к ней спиной. Его Финч (клик) что-то пропела в низких тонах, и Белая подошла ближе, а затем дюжина белых моти вытянула дюжину белых рук к его позвоночнику.
— Хорошо!— сказал Реннер.— Немного ниже. Да, можно чесать именно здесь.— Когда Белые ушли, Реннер поднялся на свои длинные ноги, пригодившиеся в этой прогулке. Его Моти рысью бежала рядом.
— Надеюсь, что не научусь вашей непочтительности,— сказала она.
— А почему нет?— серьезно спросил Реннер.
— Когда вы уйдете, нас здесь будет ждать другая работа. Нет, тревожиться нечему. Если вы можете довольствоваться Военным Флотом, то и мне не очень трудно делать отдающих приказы счастливыми.
Она говорит почти грустно, подумал Реннер. Впрочем, он не был уверен. Если у моти и были выражения лица, Реннер не различал их.
Музей находился довольно далеко от них. Как и другие здания, он был прямоугольной формы, но со стеклянным фасадом или чем-то вроде этого.
— У нас много мест, подходящих под ваше слово "музей",— сказала Моти Хорвата,— в этом и других городах. Этот ближайший и специализируется он на живописи и скульптуре.