Линкор Его Императорского Величества "Ленин" был загружен под завязку и забит командой "Макартура" и учеными, которые все собрались теперь на его борту. Члены его команды довольствовались одним гамаком на двоих-троих человек, морские пехотинцы спали в коридорах, а офицеры набивались по трое и более в каюты, предназначенные для одного. Кроме того, на ангарной палубе находились артефакты моти, спасенные с "Макартура", которые Кутузов требовал держать в вакууме, под постоянной охраной и с периодическими осмотрами. На борту корабля совершенно не было места, где могла бы собраться вся его команда.
Корабль должен был оставаться в боевой готовности до тех пор, пока не покинет систему Мошки, даже во время похоронной службы, проведенной Дэвидом Харди и священником "Ленина" Джорджем Алексисом. Для каждого это была довольно необычная ситуация, хотя для экипажа корабля стало традиционным собираться, когда это возможно, а похоронные службы часто проводились на кораблях в состоянии боевой готовности. Надев черную столу и повернувшись к служебнику, который один из рядовых держал открытым перед ним, Дэвид Харди подумал, что, вероятно, проходит больше реквиемов, чем обычных собраний.
По кораблю разнесся трубный звук.
— Экипаж, вольно!— негромко скомандовал главный боцман.
— Дай им вечный покой, о Господи,— пропел Харди.
— И пусть свет вечно светит над ними,— отозвался Алексис. Все стихи и ответы на них были знакомы каждому, кто достаточно долго пробыл в Военном Флоте.
"Я — Воскресение и Жизнь,— сказал Господь. Кто бы ни поверил в меня, даже если умрет, будет жить; кто бы ни жил, веря в меня, никогда не умрет.”
Служба продолжалась. Члены команды отвечали со своих боевых постов, и по всему кораблю разносилось негромкое бормотание.
— И услышал я голос с Небес, сказавший мне:— Отныне благословляю мертвых, которые умерли во имя Господа. Пусть отдохнут они от трудов своих.
Отдохнут, подумал Род и содрогнулся. Я видел множество погибших кораблей, и множество людей под моим командованием забиралось на сотни парсек от дома. Почему же я думаю именно об этом? Он глубоко вздохнул, но теснение в груди не прошло.
Огни по всему кораблю потускнели, и записанные голоса хора Имперского Военного Флота запели гимн, к которому присоединились и члены экипажа. "Грядет день гнева и гибели, когда смешаются слова Дэвида и Сивиллы, а Небеса и миры под ними обратятся в прах...
Сивилла?— подумал Род.— О Боже, что за древность. Гимн продолжался и продолжался, закончившись взрывом мужских голосов. Верю ли я в это?— задумался Род.— Харди верит, об этом ясно говорит его лицо. И Келли, готовый выбросить своих друзей через торпедный аппарат наружу, тоже верит. Почему я не могу верить, как они? Но я же верю, не так ли? Я всегда верил, что у этой вселенной должна быть какая-то цель. Вот, например, Бари. Это даже не его религия, но все равно служба захватила его. Интересно, о чем он сейчас думает?
Гораций Бари внимательно смотрел на торпедный аппарат. Четыре тела и голова! Голова морского пехотинца, которую Домовые использовали для своего Троянского коня. Бари видел это только один раз, пробираясь через пространство в облаке тумана, битого стекла и дрыгающихся и умирающих Домовых. Он помнил квадратные челюсти, широкие вялые рты, блестящие мертвые глаза. Да будет милостив к нам Аллах, и пусть Его легионы опустятся на Мошку...
Сэлли воспринимает это лучше, чем я, думал Род, а она штатский человек. Мы оба любили этих парней... Почему меня не беспокоит судьба остальных? Пятеро морских пехотинцев погибли, выводя с "Макартура" гражданских. Все было бы не так плохо, если бы гардемарины погибли в бою. Я был готов к потерям, когда послал катер со спасательным отрядом. Я не был уверен, что парни вообще смогут покинуть "Макартур”. Но они сделали это и были уже в безопасности!
— О, Боже Всемогущий, прими души наших ушедших братьев, а мы доверим их тела глубинам космоса, не сомневаясь в их воскресении и вечной жизни у нашего Господа Иисуса Христа...
Келли нажал на ключ, и последовало мягкое ХУУК-К, потом еще и еще — всего пять раз. Из двадцати семи погибших и пропавших без вести удалось найти только четыре тела и одну голову.
— Экипаж! Внимание! Пли!
— Огонь!
Интересно, как воспримут это моти?— подумал Род. Три бортовых залпа, направленных в никуда... за исключением третьего, испарившего тела, выброшенные секунду назад. На этом настоял адмирал, и никто не стал с ним спорить.
Трубные звуки замерли вдали, когда трубачи "Ленина” и ’’Макартура" закончили свой дуэт. На мгновение корабль замер.
— Экипаж, разойдись!
Офицеры молча выходили из торпедного отсека. Огни в коридорах вновь ярко вспыхнули, и люди заторопились обратно на свои места, по боевому распорядку шли к переполненным местам отдыха. Продолжается обычная жизнь Военного Флота, подумал Род. Похоронная служба — это тоже часть Библии. Там есть правила для всего: рождения на борту корабля, регистрации брака, похорон — с телами или без, а также и для капитана, потерявшего свой корабль. Библия требует для него военного трибунала.
— Род, подождите минутку, пожалуйста.
Он остановился на зов Сэлли. Они стояли в коридоре, а остальные офицеры и члены команды огибали их с двух сторон. Род хотел присоединиться к ним, вернуться к уединению своей каюты, где никто не спросит у него, что произошло на борту "Макартура". И все-таки здесь была Сэлли, и какая-то его часть хотела поговорить с ней или хотя бы подойти к ней...
— Род, доктор Хорват сказал, что моти отправили послов нам на встречу в точку Безумного Эдди, но адмирал Кутузов не позволяет им подниматься на борт! Это правда?
— Проклятье — подумал он. Моти, снова моти...
— Да, это правда.— И он повернулся, чтобы уйти.
— Род, подождите! Нужно что-то делать! Род, куда вы идете?— Она смотрела ему вслед, пока он быстро уходил прочь. Что же мне теперь делать?— терзала ее мысль.
Дверь каюты Блейна была закрыта, но индикатор показывал, что она не заблокирована. Кевин Реннер заколебался, затем постучал. Никакого ответа. Он немного подождал и постучал снова.
— Войдите.
Реннер открыл дверь. Было довольно странно входить прямо в каюту Блейна: никакого часового на посту, никакой таинственной атмосферы, которая окружает капитана.
— Капитан, вы не против, если я присоединюсь к вам?
— Нет. Я могу чем-то помочь вам?— Блейна явно не интересовал этот вопрос. Он не смотрел на Реннера, и Кевин задумался, что произошло бы, отнесись он к этому вежливому предложению серьезно. Например, он мог бы попросить выпить...
Впрочем, нет. Сейчас не время толкать капитана — пока не время. Реннер сел и огляделся по сторонам.
Каюта Блейна была большой. На корабле имелось всего четыре мужчины и одна женщина, имевшие каюты в полном своем распоряжении, и Блейн не использовал драгоценного пространства. Похоже было, что он часами сидит на своем кресле, вероятно, с тех самых пор, как кончилась похоронная служба. Он явно не менял позы. Он позаимствовал у капитана Михайлова один из его мундиров, который не подходил ему, и сейчас носил его.
Они сидели молча, и Блейн вглядывался в некое внутреннее пространство — время, недоступное его посетителю.
— Я перечитал работу Бакмена,— наугад сказал Реннер. Ему нужно было как-то начать разговор, а это, вероятно, не было связано с моти.
— Да? Ну и как?— вежливо спросил Блейн.
— По-моему, чересчур. Он говорит, что может доказать, будто в Угольном Мешке формируется протозвезда. Через тысячи лет она будет светить своим светом. Правда, он не может доказать этого мне, потому что я не знаю математики.
— Угу.
— Как поживаете?— Реннер вовсе не выказывал желания уходить,— Наслаждаетесь освобождением от обязанностей?
Блейн, наконец,поднял голову.
— Кевин, почему эти парни, пытались войти в атмосферу?
— О, зубы Господа, капитан, это же явная глупость. Они не могли сделать ничего подобного.— А он, похоже, покрепче, чем я думал.
— Тогда расскажите мне, что случилось.
Реннер удивленно уставился на него, но .Блейн явно ждал рассказа.
— Капитан, корабль заполнили Домовые... Они были повсюду, куда ни глянь, и наверняка проникли в хранилище спасательных шлюпок задолго до этих событий. Скажите, сэр, как бы вы переделали спасательные шлюпки, будь вы сами Моти?
— Великолепно!— Блейн даже улыбнулся.— Даже мертвый человек не смог бы отказаться от такой правильной линии.
— Вы меня изумляете,— улыбнулся Реннер, лотом посерьезнел.— Однако, я имел ввиду, что они переделывают их для каждого нового случая. В глубоком космосе шлюпка должна затормозиться и вызвать помощь. Возле газового гиганта — остаться на орбите. И все это автоматически, потому что пассажиры могут быть ранены или без сознания. А возле обитаемого мира шлюпка должна приземлиться.
— Что?— Блейн нахмурился. В его глазах появилась искра жизни. Реннер затаил дыхание.
— Все правильно, Кевин, но тогда, что сработало плохо? Если Домовые переделали шлюпки,,они же управляемые ине должны были входить в атмосферу.
Реннер пожал плечами.
— Можете вы с первого взгляда понять пульт управления моти? Я не могу, и не сомневаюсь, что парни тоже не сумели. Однако, Домовые рассчитывали на них. Капитан, может быть, шлюпки были не закончены, или получили повреждения в ходе сражения?
— Может быть...
— Могло произойти множество вещей. Может быть, они были рассчитаны на Домовых и, чтобы поместиться в них, парням пришлось вырвать оттуда дюжину пятнадцатисантиметровых сидений или что-то еще. У них было слишком мало времени с этими торпедами, которые должны были взорваться через три минуты.
— Эти проклятые торпеды’ Наверняка корпуса были полны Домовых и крыс. Если бы туда кто-нибудь заглянул...
Реннер кивнул.
— Но кто мог знать, что нужно заглянуть?
— Я.
— Почему?— серьезно спросил Реннер.— Шкипер, там...