Вдруг распахивается дверь. Входит отец. Он смотрит на дыры в стене, потом на мою пораненную руку, из которой на ковер течет кровь.
– Что за хрень с тобой происходит? – Отец встряхивает головой и двигается ко мне, глядя на куски гипрока и краски на полу.
– Не знаю. – Прижимая руку к груди, я быстро обхожу его стороной и выбегаю на улицу.
В доме полно людей. Они смеются, кричат, подпевают музыке. Яркие огни прорезают темноту. Я обхожу дом и оказываюсь на заднем дворе, слышу, отец идет за мной по пятам. Знаю, он зол как черт и догоняет меня.
– Кайден Оуэнс, – произносит он и оказывается передо мной. Запыхался, глаза налились злобой. От него разит виски. Ветер шумит листьями. – Ты что, специально раздробил себе руку?
Я молчу и направляюсь к домику у бассейна. Зачем, сам не знаю, но чувствую: надо двигаться.
Вот я у двери, тут отец хватает меня за локоть и разворачивает лицом к себе:
– Объяснись. Сейчас же.
Я тупо смотрю на него, он начинает орать, какой я козел, но я его едва слышу. Слежу за его губами и жду. Через секунду его кулак врезается мне в лицо, но я почти ничего не чувствую. Он бьет меня снова и снова, глаза у него стекленеют. Я падаю на траву, и он пинает меня что есть силы. Хочет, чтобы я поднялся. Но я не встаю. Кажется, мне не хочется. Может, пришло время покончить со всем этим, хотя заканчивать-то особо не с чем.
Прислушиваюсь к биению сердца в груди – стучит ровно. Удивляюсь, почему оно не реагирует? Оно никогда не отзывается. Может быть, оно не живое. Вероятно. И я сам тоже.
Потом из ниоткуда за спиной отца вдруг появляется девушка. Она маленькая и выглядит испуганной, каким должен бы быть я. Незнакомка что-то говорит отцу. Он переводит взгляд на нее, и я думаю, сейчас она бросится бежать. Но она остается со мной, а отец уходит.
Сажусь на траве, очень смущен, у меня нет слов, потому что так не бывает. Обычно люди уходят прочь, делая вид, что ничего не происходит, придумывая нелепые объяснения.
Ее зовут Калли, она из моей школы. Она стоит надо мной и смотрит на меня испуганными глазами.
– Ты как?
Впервые в жизни кто-то задал мне такой вопрос, и это меня поражает.
– Я в порядке, – отвечаю резче, чем планировал.
Она поворачивается и собирается уходить. Я хочу, чтобы она осталась и объяснила, почему так поступила. Я спрашиваю. Она пытается объяснить, но я не понимаю.
Наконец я оставляю попытки что-нибудь понять и прошу ее принести аптечку и пузырь со льдом. Захожу в купальню, снимаю рубашку, пробую стереть с лица кровь, но все равно выгляжу жутко. Отец бил меня по лицу, он делает это, только если уж совсем вышел из берегов.
Когда Калли возвращается, вид у нее встревоженный. Мы почти не говорим, но потом мне приходится попросить ее, чтобы она открыла аптечку: у меня руки не действуют.
– Нужно наложить швы, – говорит она. – Иначе останутся шрамы.
Я силюсь не расхохотаться. Разве швы тут помогут? Они стягивают кожу, порезы, раны, залечивают тело снаружи. А у меня все внутри разворочено.
– Шрамы – это ерунда, особенно те, что снаружи.
– Я и правда думаю, тебе нужно попросить маму отвезти тебя к врачу, и потом ты расскажешь ей, что случилось, – не отстает Калли.
Начинаю разматывать бинт, пользуясь одной рукой, и в результате роняю его как дурак.
– Этого не будет, а если бы даже такое случилось, никакой разницы. Все бессмысленно.
Калли поднимает бинт. Я думаю, что она отдаст его мне обратно, но она сама отматывает кусок нужной длины и перевязывает мне руку, смотрит на шрамы, словно оценивает, какую боль я перенес, когда они появились. Что-то в ее глазах кажется мне очень знакомым, как будто у нее внутри что-то заперто. Может быть, я выгляжу так же.
Сердце в груди начинает биться. Кажется, впервые за все время, что я себя помню. Сначала биение мягкое, но чем дольше пальцы Калли прикасаются к моей коже, тем более оглушительным оно становится, и наконец я уже просто ничего не слышу. Стараюсь не паниковать. Что творится с моим сердцем?!
Калли делает шаг назад, уткнув подбородок в грудь, будто хочет спрятаться. Глаза у меня опухли, и я с трудом различаю ее лицо, а мне хочется его видеть. Я уже готов протянуть руку и потрогать ее, но она уходит, удостоверившись, что я в порядке. Делаю вид, мол, мне все равно, а сердце в груди не унимается, стучит громче, громче и громче.
– Спасибо тебе… – начинаю благодарить я. За все, за то, что не позволила ему бить меня и вступилась.
– За что?
Но я не могу дойти до такого. Я сам еще не уверен, что испытываю благодарность.
– За то, что принесла аптечку и лед.
– Пожалуйста.
Она выходит за дверь, а на меня обрушивается долбаная тишина.
Рука у меня будет в бинтах еще неделю, и тренер выел мне весь мозг, потому что из-за этого я не смогу играть. Дела идут не так хорошо, как я рассчитывал. Думал, вот уеду из дома и избавлюсь от владеющего мной мрака, но ошибся.
Прошло уже больше недели с того дня, когда Калли написала на скале те прекрасные слова. Едва ли она понимает, как много они для меня значат. А может быть, и понимает, потому-то мне и нужно немного притормозить. Я не знаю, что делать с такими чувствами.
К концу недели я совершенно опускаюсь, расплачивается за это мое тело. Валяюсь на кровати перед занятиями, как вдруг Дейзи присылает мне какое-то туманное сообщение.
Дейзи: Хай, думаю, нам нужно встречаться с другими людьми.
Я: Что? Ты напилась или как?
Дейзи: Не. Я абсолютно трезвая. Просто меня достало, что я все время одна. Мне нужно больше.
Я: Как я могу дать тебе больше, находясь в колледже?
Дейзи: Значит, ты меня любишь не так сильно, как я думала.
Я: И чего ты от меня хочешь? Мне отчислиться?
Дейзи: Не знаю, чего я хочу, но только не этого.
В тот же самый момент приходит еще одна эсэмэска, я переключаю экраны.
Люк: Только что получил сообщение от одного чела. Он говорит, что Дейзи, похоже, изменяет тебе с Ленни.
Я: Ты чё, серьезно? С Ленни?
Люк: Да, он сказал, это случилось на вечеринке по поводу начала учебы у Гэри.
Я: Но эта вечеринка была до того, как она приезжала.
Люк: Да… Знаю. Прости, приятель.
Я: Ладно, обсудим позже.
Отключаю телефон. Дейзи писать не собираюсь. Я не очень-то расстроен, хотя, кажется, должен бы. Наверное, мне полагается быть вне себя от ярости, но я ощущаю внутри лишь пустоту.
На занятиях по риторике слушаю речь одной девушки о правах женщин. Кое-что записываю, но больше смотрю в окно. Вдалеке виден стадион. Хотелось бы мне сейчас поноситься по нему кругами и выпустить наружу всю подавленную энергию.
И вдруг я замечаю Калли. Она идет по лужайке с сумкой на плече и говорит по телефону. Волосы закрывают ее лицо, ноги переступают быстро и несут в ей одной известном направлении. Она одета в черные лосины для йоги и толстовку с капюшоном. Вот Калли пересекает парковку и что-то кричит, когда на тротуаре появляется Люк. Он направляется к ней, прихрамывает и оглядывается по сторонам, как будто делает что-то нехорошее.
Они встречаются под раскидистым дубом рядом с кучей листьев. Калли что-то говорит и отдает Люку телефон. Она убирает изо рта прядь волос, а Люк нажимает кнопки на ее телефоне. Он что-то говорит, она смеется. Я чешу в затылке. Ну и дела-а…
Люк возвращает Калли телефон, они машут друг другу на прощание и расходятся в противоположных направлениях. Калли скрывается за вереницей машин, а Люк ковыляет к учебному корпусу. Почему он с ней встречается? А какого хрена это меня волнует?
Запускаю руку в карман, достаю телефон и включаю его.
Я: Зачем ты только что говорил с Калли?
Люк: А ты где? Я тебе писал, а твой мобильник отрубился.
Я: В аудитории. Видел тебя в окно.
Люк: О’кей. А почему это так важно, что мы делали?
Я: Это неважно. Просто я удивился.
Люк: Мы лишь поговорили. Надо идти. Лекция начинается.
Я схожу с ума, но отчего – непонятно. Лучше бы побеспокоился о том, что меня бросила девушка, с которой я был три года. Но это чушь в сравнении с тем, что Люк и Калли могут встречаться.
В конце концов я вскакиваю из-за стола и картинно выбегаю из аудитории прямо посреди речи несчастной девицы. Прорвавшись сквозь двери, оказываюсь на ослепительно-ярком солнце и сердито топаю к скамейкам во дворе. Плюхаюсь на какую-то из них, опускаю голову на руки и глубоко вздыхаю. Я не должен так реагировать. Ни на кого. Никогда. Это мое железное правило. Никогда не втягивать никого в свои проблемы. Калли эта ноша на плечах нужна меньше всего.
Чем дольше я сижу на скамейке, тем сильнее взвинчиваю себя и понимаю, что единственный способ разобраться с собой – это выяснить, что происходит. Отправляю сообщение Люку, спрашиваю, нельзя ли взять его машину. Он разрешает, но просит, чтобы я вернулся к двум часам, потому что ему надо куда-то ехать, и сообщает, что ключи на комоде.
Еду к спортивному залу, где Калли, по ее словам, иногда занимается кикбоксингом. Одета она была соответственно, вот я и подумал, что она собралась именно туда. Однако, приехав на место, не могу решить, хочется мне, чтобы мое предположение подтвердилось, или нет.
Вылезаю из машины и смотрю на маленькое кирпичное здание.
– Какого черта я тут делаю? – бормочу я себе под нос.
В этот момент из стоящей в соседнем ряду машины вылезает Сет. Машет мне; в пальцах зажата сигарета. На лице написано удивление.
– Привет.
– Ты тоже собрался позаниматься? – Я обхожу спереди машину и шагаю навстречу Сету.
– Не, просто приехал за компанию с Калли. – Он окидывает взглядом свои джинсы и рубашку на