— Интересно, девки, почему он ни разу не был женат? «Козлик» — импотент? — от неожиданного предположения прыснула со смеху черноглазая Лидка, мать троих детей.
— Сорокалетний девственник — это приговор мужику, — змеей прошипела в углу Болеславовна, уже вступившая в предпенсионную пору.
Он специально закашлял, прежде чем войти. Ни на кого не глядя и ничего не говоря, быстро прошел к столу, взял в верхнем ящике нужную справку и так же в полной тишине вышел.
Николай Васильевич пробыл у директора всего несколько минут: тот спешил в райисполком и взял документы с собой. Вернувшись на рабочее место, главный бухгалтер впервые за долгие годы закрыл за собой дверь кабинета. Он никого не хотел видеть и слышать.
Больше всего его мужское самолюбие задело не обидное, от фамилии образованное прозвище «Козлик», а иностранное словечко импотент, произнесенное со смехом и издевкой. Как можно вот так бесцеремонно, без стыда и совести, за глаза обсуждать чужую, не совсем удавшуюся, личную жизнь?
А не женился он потому, что никого не смог полюбить так, как Юлю из 11 «Б». На проводах после жарких поцелуев она поклялась, что дождется его возвращения из армии, а через полгода вышла замуж. Николай, когда из маминого письма узнал об этом, на эмоциях едва не свел счеты с жизнью. Потенциальную смерть — заряженный автомат Калашникова в ту бессонно-тревожную ночь на плече носил, находясь на посту. И только любовь к маме, мысли о ней не позволили нажать на спусковой крючок и произвести роковой выстрел.
…Утром Николай Васильевич проснулся разбитым, больным. Трудно было дышать, ломило все тело. «Наверно, температура под 40», — подумал, едва поднявшись с постели. За окном — нудный дождь, грязь и непроглядный туман.
Впервые ему совсем не хотелось идти на работу, вдруг показавшуюся каторгой, и он даже обрадовался, что заболел. Есть уважительная причина остаться дома, где ему хорошо, даже когда не здоровится.
Надя, Вера и море
На второй день после возвращения с боевой операции Леша получил письмо от жены. Едва начал читать, сразу почувствовал в душе тепло согревающих слов:
«Здравствуй, мой любимый, ненаглядный Лешечка! Пишу тебе днем, едва уложив спать нашего ненаглядного и плаксивого Верунчика. Она по своему папочке тоже сильно скучает, потому и шлет особый привет (в конце письма). Как ты уехал в Афганистан, жизнь для меня будто остановилась. Поначалу ничего не хотелось делать, ни убирать в квартире, ни готовить, ни с подругами встречаться. Хорошо, что у нас есть маленькая Вера — это такой мощный источник сил, ты даже не представляешь… Ради нее я готова все терпеть и крутиться, как белка, круглые сутки, забывая обо всем на свете (кроме тебя, любимый!).
Как ты там? Не болеешь, часто приходится бывать в горах, какая у вас обстановка? Ты так мало об этом пишешь, что я волнуюсь, переживаю. Даже сны иногда нехорошие вижу. По телевизору почти ничего не показывают, был как-то сюжет об открытии школы в Кабуле и совместной посадке деревьев нашими и афганскими солдатами. Я внимательно смотрела, даже Верочку к экрану подносила с надеждой — вдруг папу покажут. Но ты же в Баграме служишь, это далеко от Кабула? Пиши больше и чаще. С нетерпением жду твоих весточек.
Как Верунчик проснется, съедим овсяную кашку и прогуляемся на почту, чтобы сегодня ушло письмо. Заодно закажу междугородний разговор с мамой. Уже купила билеты в Крым.
Любим, ждем, целуем.
Твои Надя и Вера».
В конце наполовину тетрадного листа красовался контур детской ладошки, аккуратно обведенный шариковой ручкой. В этом письме ладошка, передававшая привет, была уже чуточку больше.
«Так незаметно и вырастет, красавица», — с грустью подумал Алексей.
…Пасха в этом году совпала с серединой календарной весны, хотя март и половина апреля в Беларуси выдались холодными. Народное поверье же утверждало, что в день воскресения Иисуса на землю непременно придет тепло. Похоже, не спорили с этим и метеорологи, выдав весьма благоприятный прогноз на ближайшую неделю. Надя решила в конце апреля ехать к маме, в солнечный Крым, где температура воздуха днем уже прогревается до комфортных IB-20 градусов тепла, значит, не за горами купальный сезон.
Курортный поселок Береговое она считала маленьким филиалом рая на земле, где 24 года назад ей посчастливилось родиться. Здесь она окончила школу, здесь у нее много подруг и друзей, с которыми так хочется увидеться. А это, говорят, верный признак того, что они настоящие. Отдыхающих там всегда тьма — со всего Советского Союза. Но к народной массовке быстро привыкаешь, тем более на приезжих «дикарях» местные неплохо зарабатывают, сдавая в аренду комнаты и целые дома.
Морская вода, теплое солнце и сухой степной климат как нельзя кстати будут для Верушки. Леша тоже так считает: во вчерашнем письме написал, чтобы собиралась к маме, не раздумывая. Он тоже туда приедет, как только дадут отпуск. Вот бы летом это случилось!
Прямой поезд Минск — Симферополь спустя полтора суток доставил их с дочкой на курортный полуостров. Будь жив папа, из-за болезни рано покинувший этот мир, то встретил бы на своем стареньком «Москвиче» как в студенческие годы.
Мама обрадовалась, что скоро понянчится с внучкой, и по телефону сказала, что попросит дядю Юру, соседа, встретить. Его красные «Жигули» Надя сразу приметила, как только они вышли из здания вокзала.
Здесь даже воздух другой, теплый, морем, рыбой и степным ковылем пахнущий. Наверно, во многом из-за него ежегодно и едут сюда миллионы людей, чтобы отдохнуть, поправить здоровье, или, как модно сейчас говорить, подзарядить внутренние батарейки. В психо-эмоциональной разгрузке нуждалась и Надя. Дня не проходило, чтобы она не думала о муже: как он там, что делает сейчас, как ему спится, как себя чувствует.
Едва увидев долгожданных гостей, мама всплакнула от радости. Объятия, жаркие поцелуи со слезами на глазах — есть ли более счастливые мгновения в жизни? Внучка приветливо улыбнулась и охотно перекочевала к бабушке на руки, с которой будто и не расставалась.
Позавтракав и немного отдохнув в саду, где буйствовали весенние краски и пьянил запах цветущих абрикосов, персиков, вишни, алычи, они вместе прогулялись к морю. До него минут двадцать неспешного хода. Благодаря такому расстоянию возведенная папой пристройка — небольшой гостевой домик — никогда в сезон не пустовала.
Сидя в коляске, Вера забавно вертела светловолосой головой по сторонам, боясь пропустить что-то интересное и важное. Впервые увидев бескрайнее синее море, девочка на своем языке что-то восторженно пролепетала, даже ручками замахала. Надя пожалела, что не взяла с собой фотоаппарат, которым недавно запечатлела, как дочка сделала первые шаги в жизни. Она решила фиксировать знаковые мгновения для семейного фотоальбома, хранителя бесценных, дорогих сердцу историй. Завтра обязательно сфотографирует ненаглядную Верочку у так понравившегося ей моря. Пару снимков они сразу вышлют папе Леше: пусть тоже порадуется.
Море в начале мая было еще прохладным, но на берегу уже не пустынно: вдоль песчаного берега прогуливались люди, наслаждаясь чистейшим бризом, полезными для легких ионами, а некоторые даже загорали.
Вечером прибежали школьные подружки Лена Квашнина и Тоня Селезнева: новости в поселке распространяются быстро. За чаем с вкусными мамиными пирогами отвели душу в разговорах-воспоминаниях.
В середине мая Надя открыла купальный сезон. Вода, к ее удивлению, оказалась прохладной, солнце прогрело лишь верхний слой, поэтому пробыла в ней несколько минут. Но и их хватило, чтобы сбросить усталость, взбодриться. Купание, ветерок с моря, шум небольших волн, ласкавших слух, нежное южное солнышко создали благостную картинку земного бытия, душевного покоя, в которой хотелось раствориться, остаться навсегда.
Дочке Надя разрешила босиком побегать по песочку вдоль берега, хотя она так и норовила шагнуть в воду.
Около полудня они вернулись домой, где их уже ждал вкусный обед.
— А у нас гость, первый в этом сезоне, — услышала от мамы, накрывавшей стол на террасе. — И хорошо, что мужчина. Говорят, это к удаче.
Мама верила в приметы: если, не приведи Господи, видела, как чужая черная кошка перед ней перебежала дорогу, то останавливалась и ждала, пока кто-то другой «очистит» путь. Либо обходила нехорошее место, сделав круг. Изучением астропрогноза, персонального гороскопа, лунного календаря начинался и заканчивался ее день.
— Молодец, что искупалась, как водичка?
— Прохладная еще. Правда, Вера?
— Плавда, — охотно согласилась дочь.
Когда они уже заканчивали обедать, из гостевой пристройки в шортах и спортивной майке вышел высокий молодой мужчина с полотенцем на плече. Увидев Надю, поздоровался издали.
— Валера, идите к нам, чай пить. Познакомлю вас с внучкой и дочкой.
— Спасибо, Валентина Петровна, за приглашение. Но не терпится сибиряку-геологу в Черное море погрузиться.
Он все же из вежливости подошел к ним.
«Вау, вылитый Лев Лещенко, певец-красавчик, в которого влюблены, наверное, все женщины Советского Союза. Надо же, как бывают похожи люди», — с изумлением подумала Надя.
— Так вы из Минска? — удивился гость. — Красивый город, и жители очень спокойные, добрые. Я срочную там служил.
— Не в Рогачевской дивизии?
— Точно, в ней! Как вы догадались?
— У меня муж там служил.
— О, значит, мы однополчане с ним.
— Он офицер. Сейчас в Афганистане.
Сказав это, Надя смутилась, будто взболтнула что-то лишнее. Хотя никакой военной тайны не раскрыла. Просто незнакомому человеку необязательно знать, кто ее муж и где он служит.
— А вы очень похожи…
— Я брат-близнец Лещенко. Правда, документами это не подтверждается, но «родство» написано на лице, — улыбнувшись, сказал гость.
— У вас и голос совпадает, такой же мягкий низкий баритон. Ах, кажется, бесконечно слушала бы «Соловьиную рощу», «Родительский дом», «День Победы», — разоткровенничалась мама.