Прежде чем уйти, Валера то ли в шутку, то ли всерьез заметил: дескать, пора ему из своей незаслуженной популярности извлекать дивиденды.
Вечером на террасе они пили чай уже вместе. Маленькая Вера играла рядом с говорящей куклой, которую, несмотря на Надины возражения, подарил дядя Валера. Девочка не уставала восторгаться новой «подружкой-говорушкой», общалась с ней как с живой.
— А вы и вправду геолог? — полюбопытствовала Надя. — Наверно, это очень романтическая профессия.
Двойник Лещенко помолчал, а потом вдруг напел популярную песню, да так тепло и душевно, что на миг показалось: перед ними не кто иной, а сам Лев Валерьянович.
Говорят, геологи — романтики,
Только это, братцы, ерунда.
Вы ее попробуйте, достаньте-ка,
Догадайтесь, где она, руда.
Не просто себе бродяги,
Таежные чудаки,
Геологи — работяги,
Копатели, ходоки.
Гостю удалось произвести фурор и даже сорвать аплодисменты. Верунчик тоже радостно захлопала в ладошки, на секунды отложив в сторону куклу.
Утром Надя с дочкой и мамой собрались на пляж, а тут как раз и Валера появился на пороге. То ли специально поджидал, чтобы пойти к морю вместе, то ли так совпало.
На улице их, видимо, принимали за дружную семью в трех поколениях: мама, дочь с мужем и внучка. Некоторые женщины оглядывались с любопытством. Неужели они всерьез думают, что это Лев Лещенко собственной персоной вальяжно прогуливается по курортному поселку?
Валера в ответ улыбался прохожим, при этом не забывал уделять внимание своим дамам. Шутил, рассказывал забавные истории из жизни геологов, и про то, как однажды заблудился в тайге и повстречался с медведем. Закапризничавшую вдруг Веру, как пушинку, подхватил на руки и посадил себе на плечи, не обращая внимания на Надины возражения. А дочке восседать на дяде и сверху все обозревать явно понравилось, да так, что ни за какие коврижки не хотела спускаться на землю. И высадилась только на уже знакомый песчаный берег.
Валера с разбегу сиганул в морскую пучину, пока они обустраивались на пляже. Надя так не смогла бы, ей нужно подготовиться, настроиться на встречу с водой. Стоя у кромки, увидела, как солнечные лучи игриво скользят по мокрому натренированному и мускулистому телу Валеры. Ее взгляд задержался на красивой мужской фигуре неприлично долго. На миг даже почудилось, что это ее Лешка стоит по пояс в воде и зовет купаться.
— Иди, поплавай, — вернула ее к действительности мама. — Я за Верочкой присмотрю.
Они вдвоем незаметно отплыли метров на 40 от берега, где накат волны жестче и ветер сильнее. Надя ощутила драйв от такой непривычной для нее удаленности от берега. Валера находился рядом, было видно, что водная стихия его увлекает, захватывает, может быть, не меньше, чем многодневные скитания по любимой тайге.
— Дальше боюсь, давай возвращаться, — она не сразу заметила, что перешла на товарищеское «ты».
Он, забавы ради, скрылся под толщей воды и вынырнул прямо перед ее лицом, едва не коснувшись правой рукой плеча. Их взгляды впервые так близко встретились.
— Мама, смотли, какой я домик с бабушкой сделала! — показывая на песочный замок, хвалилась дочка, когда они вышли на берег.
…Что-то предчувствовала душа, не хотелось Наде в воскресенье идти на море. Да постоялец уговорил: мол, чего дома сидеть в ясную погоду, и дочурка залепетала, услышав знакомое слово «хочу на мое», звук «р» пока ей не покорился.
На пляже встретила знакомую, разговорились. И не сразу заметила, что крутившаяся рядом Верочка решила замочить ножки. Но только сделала шаг, как набежавшая волна опрокинула малышку навзничь, накрыв с головой. Все произошло так быстро, что Надя ничего не поняла. Увидев же после отступившей коварной волны распластанное тело дочки, она в паническом страхе подумала, что Верочка мертва. К счастью, когда стала тормошить, та открыла испуганные глазки. Но едва дышала.
Валера, ничего не говоря, схватил девочку и уложил ее на согнутое колено лицом вниз. Стал многократного надавливать рукой на спинку. Изо рта полилась струйка воды, видимо, попавшая в легкие и трахею. Малышке стало лучше, она даже улыбнулась.
Надю же по-прежнему всю трясло, будто через нее пропустили ток. Только сейчас она поняла, что из-за нелепой случайности могла потерять дочь. Теперь она всю жизнь будет это помнить, и благодарить в мыслях красавца-геолога Валеру, оказавшегося в роковую минуту рядом и не растерявшегося в отличие от нее.
— Надя, успокойтесь, пожалуйста. Все в порядке, — его голос, точно как у Лещенко, — мягкий, объемный баритон, обволакивал, усмирял, утихомиривал.
— Это я во всем виновата! Заболталась с подругой, — вслух и про себя повторяла почти всю дорогу. Маме, чтобы не волновать, решили ничего не говорить, но малышка сразу секрет раскрыла, пролепетав, едва увидев бабушку:
— А меня дядя Валела спас!
Вечером, как обычно, пили на террасе чай с вишневым вареньем, говорили на всякие темы за жизнь, которая в разные годы у всех по-своему и зачастую непросто складывалась. Валентина Петровна с ностальгией вспомнила молодость, выпавшую на хрущевскую оттепель, начало шестидесятых. Полетел в космос Гагарин, впервые в истории человечества! Это вызвало невиданный восторг у всех, живущих на планете, и особую гордость у советских людей: не кто-нибудь, а наш человек оказался на околоземной орбите, открыв перед наукой фантастические, безграничные перспективы.
И хоть жили бедновато, все-таки только 16 лет прошло после войны, не хватало жилья, продуктов, качественных вещей, люди все же были намного дружнее, чем сейчас, и счастливы, верили в светлое будущее, которое вот-вот настанет. И умели радоваться малому.
— Помню, когда ты, Надюша, родилась, так отец полгорода оббегал, чтобы купить обычные пеленки. А когда детскую коляску увидел, за которой тоже гонялся, как за зайцем на охоте, то и вовсе был на седьмом небе от счастья! — с улыбкой, как о забавном приключении рассказывала Валентина Петровна о пережитом.
Надя уже пришла в себя, с интересом, хотя и не очень внимательно слушала мамин экскурс в историю. Она гнала ниоткуда возникавшую мысль, но та, непослушная, бумерангом возвращалась при одном взгляде на Валеру. Да, он ей нравился: галантными манерами, гагаринской улыбкой, бархатным голосом, открытостью характера, натренированным телом, которым она невольно залюбовалась на пляже.
Он так увлекательно рассказывал про последнюю экспедицию в Сибирь, про сплав по горным рекам, что ей тоже захотелось накинуть на плечо рюкзак и отправиться в дальний поход, за «туманом, за мечтами и за запахом тайги».
Когда она обмолвилась, что это, наверное, и есть обыкновенное счастье, после трудного дня оказаться в хорошей компании у вечернего костра и под звездным небом беззаботно слушать друзей, шум сосен и пение гитары, Валера заметил, что у нее романтическая натура, без которой нет геолога.
В тот теплый предпоследний вечер они засиделись в беседке за полночь. Разговор не клеился. В воздухе витала какая-то недосказанность.
— Не хочется уезжать, Надя, — тихо проронил Валера, глядя ей в глаза. — Сам удивляюсь: как быстро к вам привык. Такое впечатление, что мы знакомы много лет. Мне вас с дочкой будет не хватать там, в Сибири.
Подул теплый ветер и то ли от него, то ли, скорее, от услышанного по сути объяснения в любви Наде стало как-то светло и празднично на душе.
— Понимаю, вы замужем, но… нравитесь мне, Надя. Очень.
Словно во сне она ощутила на запястье нежное прикосновение его руки, наполненную мужской силой, влекущей куда-то в нирвану, в многообещающий, но запретный для нее край чувств и наслаждений. Разум еще сопротивлялся, но эмоции, плоть предательски дрогнули, она инстинктивно медленно повиновалась им, как бумажный кораблик течению реки. Запах моря, тайги и чего-то еще неуловимого, но такого приятного, знакомого с детства ощутила Надя на своих пересохших губах. Валера жадно целовал ее лицо, шею, ощущая податливость расслабленного женского тела. Еще чуть-чуть, и окончательно падут оборонительные редуты, чего она, кажется, и сама уже желает, да что-то правильное и важное едва сдерживает от этого неудержимого вожделения окунуться с головой в омут греховной страсти.
А Валерина рука уже ловко обнажила и ласкала грудь, сосок которой неприлично возбудился в ожидании новых прикосновений…
— Надя, вы так до утра просидите! — мамин голос с веранды вмиг охладил их пыл, остановил уже запущенный сценарий неминуемого падения в пропасть.
«Господи, что я позволяю ему делать, веду себя как ш…! — опомнившись, отругала себя Надя, только теперь осознавшая, что едва не изменила своему любимому лейтенанту, которому всегда была верна. — Леша на войне, а она тут при луне развлекается с геологом, похожим на Лещенко, который, как девчонке, вскружил голову. Боже, как стыдно».
Вспомнился Валерин рассказ о заблудившихся в тайге и вывод: потеряешь тропу-ориентир, считай, пропал. Если не навсегда, то на долгие недели. Начинающийся курортный роман как раз и уводил ее с проторенной житейской дороги в неизвестность. На пути, случайно или нет, встала мама, спасшая честь мужней жены.
Валера уехал через день, холодно попрощавшись. А следом пришло письмо от мужа, сообщившего долгожданную весть о скором приезде в отпуск.
Как вовремя! Лето только начиналось.
«Не обещайте деве юной…»
В 30 лет Валя Костюченко стала вдовой: у ее Толика, водителя-дальнобойщика, в дороге остановилось сердце. Слава Богу, беда случилась не во время движения, а на стоянке. Он просто умер во сне. Говорят, это удел счастливых. Что привело к смерти молодого и здорового на вид мужчины, врачи толком и сами не знают. Но так как что-то надо было написать в посмертном эпикризе, то зафиксировали типичное для таких случаев: к летальному исходу привело физическое переутомление, острый недостаток кровообращения и длительный спазм артерий.