Но Лодд, благодаря взвешенному управлению — совет церковников всё же лучше, чем самодур-герцог — оправился после внутренней смуты, восстановил былую силу и его веское слово часто имело решающее значение во многих спорах. Ну, конечно, довольно большая и хорошо обученная армия и сильный флот тоже. Браккарцы хорошо прочувствовал это на своей шкуре, попытавшись высадить десант и потеряв несколько тысяч бойцов в течение недели. На море им удалось частично разбить, частично разогнать лоддеров, а вот на суше им повезло гораздо меньше. Слаженными ударами высадившиеся отряды рассекли, разделили, а потом каждый уничтожили поодиночке, заключив в «котёл». Кстати, называть так окружение тоже придумали военные Лодда.
[1] Палимпсест — текст, написанный на бывшем в употреблении пергаменте.
Глава 2Ч. 2
Теперь браккарцы могли проявить дальновидность и убрать с карты предстоящих боевых действий важного игрока. С учётом Аркайла и Кевинала, погрязших во взаимных обвинениях из-за вожеронского мятежа, тактика, направленная на успех. У герцогини Маризы договор о дружбе с Ак-Орром тер Шейлом, подписанный ещё её дедушкой, а великий герцог Валлио может прийти на помощь Трагере, а может и вспомнить старые обиды.
Кстати, что там в Кевинале?
Следующее письмо, оказавшееся в руках прана Никилла, было как раз оттуда.
Он невольно затаил дыхание, впиваясь взглядом в убористые строчки тамошнего осведомителя и шумно выдохнул, понимая, что события и знаки складывается в единую картину.
Известия из Кевинала тоже касались правителя. Великий герцог Валлио вздумал провести смотр флота. Мысль весьма здравая, если учесть усилившуюся напряжённость в отношениях не только с традиционным противником — Трагерой, но и с Аркайлом, который долгие годы был довольно дружественным. Боевые каракки выстроились на рейде, а его светлость на раззолоченном йоле «Властный» должен был проехать вдоль судов, принимая знаки почтения моряков. Обычно дело завершалось шестикратным «холостым» залпом из всех орудий. Надо же куда-то девать слегка отсыревшее и слежавшееся пушечное зелье?
По дороге от дворца в порт его светлость немного задержался. То ли колесо у кареты разболталось, то ли решил выйти на площади и одарить горстью серебра нищих на паперти храма Святого Йохаана — любил он, чего греха таить, показать щедрость и поддержать тем самым всенародную любовь. Впрочем, вполне возможно, что одно событие породило другое — приказав поправить «вихляющее» колесо, герцог Валлио пошёл в народ. Таким образом его светлость потерял четверть стражи времени, а моряки — от канонира до адмирала терпеливо ждали, построясь на рейде. Йол стоял у причала со сброшенными сходнями, готовый в любое мгновение отдать швартовы и умчаться к выходу из бухты. Так он и взлетел на воздух. Совершенно неприметная рыбацкая лодка тихонько подошла борт в борт. Как её не заметила всегда бдительная охрана? Уму непостижимо…
Пран Никилл покачал головой. Кевинальский осведомитель служил на печатном дворе и главным его занятием было — выискивать ошибки в книгах до того, как их напечатают больше, чем одну штуку. Увлекаясь выдуманными историями, он и сам порой превращал сухой отчёт в увлекательное повествование. Вроде бы, ничего страшного, но вылавливать истину по зёрнышку среди нагромождения всяческих красивостей становилось всё труднее и труднее. Но иногда чтение донесений превращалось в занятное времяпровождение.
Итак, невзрачная и утлая лодчонка подошла к «Властному». Прогремел ужасный взрыв. По всей видимости, под дерюжными мешками и прочим хламом скрывался бочонок с порохом, который подожгли. Если неведомый злоумышленник не хотел погибнуть, то, должно быть, использовал длинный фитиль. Такие применялись вастадорами, которые закладывали мины, разрушая вражеские крепости, ведь им точно хотелось выбраться из прорытого лаза. Само собой, йол развалился и в считанные мгновения его дымящиеся обломки ушли на дно. Остался только кусок шпангоута о обшивкой борта да киповая планка с намотанным швартовочным канатом. Если бы великий герцог поспел вовремя, то сейчас в Кевинале готовились бы к коронации его старшего сына.
Кому выгодна смерть Валлио?
Пран Никилл поднялся из-за стола, повёл плечами под дублетом из тонкого сукна. В свои пятьдесят два начальник тайного сыска Унсалы отличался отменным здоровьем и телесной крепостью, мог поднять годовалого телёнка и как-то ударом кулака уложил насмерть злоумышленника, вздумавшего наброситься на него с кинжалом в узком коридоре городского особняка. Видимо, убийца думал, что легко справится если выбрал такое место, где со шпагой не развернуться. А фехтовал пран Никилл тоже прекрасно. В Унсале пользовались широкими клинками, похожими на мечи, которыми праны вышибали дух друг из друга в старину. Поэтому здесь предпочитали рубить, а не колоть, в отличие от трагерской или аркайлской школы фехтования. Но благодаря подвижности и сильным предплечьям пран Никилл успешно противостоял заграничным мастерам шпаги. Невысокий, крепкий, больше похожий на лесоруба, а не на прана из древнего Дома, с клинком в руке он преображался — крался, как лесной кот, и атаковал, как ястреб.
Несмотря, что служба зачастую не оставляла свободного времени, пран Никилл находил время на упражнения с оружием, используя для этого просторный кабинет. Любил взмахом шпаги тушить свечи, расставленные на столе, полках с книгами, пюпитре.
Вторым увлечением прана Никилла на долгие годы стали картины, причём не огромные полотна, которые так любили создавать вирулийские мастера кисти и палитры, а миниатюры. Размером рамы пядь на пядь. Ну, самое большее — две на две. Среди ценителей искусства шли нескончаемые споры, что лучше — многофигурные изображения, которые можно рассматривать стражу напролёт, находя всё новые и новые подробности, или маленькие рисунки, где художник сосредоточился на чём-то одном — цветке, мотыльке или капле росы на травинке.
На стенах кабинета главы тайного сыска висело без малого две сотни миниатюр. О каждой он мог рассказать всё. историю создания, как приобретал. вспомнить имя художника. Кстати, тут присутствовало немало работ «браккарской кисти». Единственная причина, по которой пран Никилл вслед за своим королём не призывал уничтожить всех островитян на корню. Пока их земля рождает достойных художников, пусть живут. Лишь бы не лезли в дела на материке. Особенно ему нравились недавно приобретённые работы сына бывшего посланника Браккары в Аркайле — Ак-Нарта из Дома Жемчужного Нарвала. Их привезли по случаю, тайно и за баснословную сумму. Полсотни золотых «кошек», как называли в Унсале монеты с гербом правящего Дома. Но они того стоили…
В дверь постучали.
— Входи! — Пран Никилл привычно положил ладонь на рукоять шпаги, хотя кто сюда может прийти, кроме своих, то есть его сыщиков и охраны?
С первого взгляда на лицо сержанта-стражника — бледное, с трясущимися губами — он понял, что произошло нечто, из ряда вон. Иначе ветеран с проседью в светло-русой бородке, отмеченный шрамом через левую щёку, не дрожал бы, как юная прана, решившая расстаться с девственностью вопреки родительской воле.
— Что там? Докладывай!
— Лейтенант Норт требу… виноват… просит вас немедленно явиться в королевские покои.
— Немедленно?
— Дело не терпит отлагательств.
— Ну, ладно. — Пран Никилл кивнул, шагая прямо на попятившегося стражника. Пусть Норт пеняет на себя, если вызывает по пустякам. — Пойдём!
Несмотря на напускное равнодушие, внутри сыщика что-то оборвалось. Конечно же, лейтенант Ихан альт Норт из Дома Пёстрого Кота никогда не стал бы тревожить его по незначительному случаю. Двадцать лет в Роте Стражи — не пустой звук. Более надёжного командира ночной смены не мог бы предоставить и сам Вседержитель. И уж если у него что-то произошло, то вызов начальника тайной стражи оправдан.
Закрыв дверь на ключ, несмотря на то, что в прихожей сидели, насупясь, будто два взъерошенных сыча, два лучших сыщика, пран Никилл быстрым шагом последовал за сержантом, который едва не срывался на бег. Что же могло случиться в королевских покоях? Неожиданная болезнь его величества? Ронжар последние годы пополнел, впадая в гнев наливался кровью и запросто мог окончить дни, разбитый параличом.
А может, покушение? Отравление или убийца прокрался в опочивальню? На этот случай крыло дворца, где сюзерен Унсалы изволил отдыхать от праведных трудов во благо королевства, охранялось тройным кордоном. Стражники по внешнему периметру, на всех входах, выходах и лестницах, а также под всеми окнами и в саду. С протазанами и гизармами они могли сдержать нападение отряда, превосходящего по численности в трое, а то и вчетверо.
Внутри — гвардия, вооружённая маленькими арбалетами, пускающими по два болта за раз, и длинными кинжалами, с которыми упражнялись всё свободное от службы время.
У двери самой спальной комнаты, не имевшей, к слову сказать, окон или отдушников, куда смогла бы протиснуться живая тварь, крупнее кошки, всегда стояли два телохранителя тер-веризца. Конечно, лучше было бы пригласить бойцов из Голлоана, но его величество не слишком жаловал уроженцев южного острова, называя их черномазыми, безбожниками и дикарями, недалеко ушедшими от волосатых обезьян, иногда привозимых оттуда на потеху зевакам. Вместе с рыночными фиглярами обезьяны прыгали по помосту, одетые в человеческие одежды, вызывая у зрителей приступы неудержимого смеха. Со времён последней войны их наряжали в платье браккаркого покроя. Но и тер-веризцы-юбочники показали изрядное мастерство в драке голыми руками, когда их принимали на службу. Утверждали, будто прошли выучку на Голлоане. Это вряд ли, конечно, но пран Никилл вполне допускал, что их натаскивал какой-то изгой-островитянин.
Если король входил в опочивальню, то телохранители занимали место у двери и стояли там, не смыкая глаз и не отлучаясь, чтобы не происходило во дворце. Да хоть пожар или нашествие болотных демонов вкупе с айа-багаанскими околоточными. За исключением тех случаев, когда Ронжар приводил любовниц. Он овдовел три года назад, жениться повторно не хотел, чтобы не плодить лишних наследников — после смерти Эрнана на корону претендовал принц Гедрих, и, хотя полдюжины дочерей можно в расчёт не принимать, рождение мальчика могло бы иметь дурные последствия для королевства. Или для самого мальчика. Но даже в свои сорок восемь, располнев от спокойной и сытой жизни, Ронжар привлекал женщин. Рослый, рыжебородый, голубоглазый король с едва заметной сединой не может не пользоваться успехом у любвеобильных дворянок и охо